— Вы не перестаете меня удивлять, миледи. Когда мы сидели за праздничным столом в Артего, в тепле сытости и уюте, я вас не интересовал, а стоило попасть в передрягу, залезть в болото — тут же неуемное любопытство к моей персоне образовалось. Сами-то что думаете, кто я? — покосился на нее через плечо.

— Я не знаю, что думать, — призналась честно. Ее продолжали шокировать его глаза. Они мерцали и девушка убедилась, ей это не мерещится. — У людей глаза как у кошки в темноте не горят, — добавила тише.

— На себя смотрели? — опять глянул на нее через плечо.

Девушка икнула, вместо отрицания и прикрыла рот.

— Ну, вот, осталось, чтобы вы замерзли и заболели. Дэйн мне голову оторвет и будет прав.

Сантьяго развернулся к ней и завернул в одеяло плотнее, сверху накинул плащ.

— Вы не человек, — прошептала ему в лицо, белея от собственной смелости. У девушки голова кругом от этого пошла, голос совсем сел.

— Только не надо так расстраиваться! — рыкнул граф, встряхнув ее и тем, приводя в себя. — Мы из одного теста, Диана, — добавил тише. — Только ваш покровитель стихия огня, а моя — воды, вот и вся разница. Если вы встревожитесь сильнее — превратитесь в дым и вас отнесет неизвестно куда. Я могу вас не найти.

— Как это, в дым? — просипела, совершенно теряя разумную нить в разговоре. Может, это Ферна простыл и сейчас у него началась горячка? Может та болезнь, что у Дианы все же оказалась заразной и поразил его?

— Обычно, — выдал с нажимом. — Станете легкой, как облачко и понесет, куда ветер дунет.

— Бббред какой-то!

— Норма, — лег рядом и начал вновь обозревать пространство болот.

— Вы хотите сказать?…

— Угу, — кивнул не глядя. — Одного поля ягоды. Вы, я, жители Монтрей, Кадэ, Ноэ, Кенжа.

— Дэйн?

— Дэйн, — кивнул согласно.

— Он… мечет молнии?

— Послушайте, миледи, в мои обязанности не входят объяснения. Я должен привезти вас в Монтрей целой и невредимой, а там, встретитесь с мужем и пытайте его вопросами, сколько пожелаете.

— Вы раздражены.

— Я зол.

— Почему?

Сантьяго посмотрел в небо, набираясь терпения и, выпалил:

— Потому что самоуверенный болван! Мне не достало ум понять, что как планировал, тихо и незаметно, пройти не удастся. Люди ненормальны в своих религиозных порывах, а вы для них просто лакомый кусочек.

— Нам попадаются прекрасные люди.

— Гай Эверли например, — скривился мужчина.

— Я не о нем.

— А о ком? Кто еще вам или нам "попался"?

Диана надолго замолчала, не зная, что ответить, и вот вновь пристала с вопросами:

— Мы долго будем сидеть тут?

— До рассвета.

— Почему?

Граф вздохнул:

— Когда же ваш период "почемучки" пройдет? Мы ждем начало рассвета, миледи. В это время у людей самый крепкий сон, и мы сможем незаметно ускользнуть, если конечно, вас опять не обуяет жажда познаний и сомнений и вы не ринетесь в порыве в центр болот.

— Я буду послушна, — заверила виновато, а про себя подумала: "пока".

Сантьяго глянул на нее, как будто мысли услышал и головой качнул:

— Вы становитесь моим кошмаром.

— Взаимно, монсеньор.

— Никогда не думал, что с молодыми так трудно.

— Себя вы относите к старым?

— Диана, вы умеете молчать?

— Умею, но не люблю. К тому же молчание располагает к размышлениям, я боюсь даже думать о том, что происходит в моей жизни. Так к кому вы себя относите?

Сантьяго сел к ней спиной и почти рявкнул:

— К мужчине, у которого проблемы с терпением. Вы решили заболтать меня до смерти?

— А что плохого я спросила? Ну, хорошо, оставим вашу персону. Можно вопрос по существу: что будет после того как мы выберемся?

— Будем ехать! — уже не сдерживаясь, рыкнул Ферна.

— Куда?

— О, Боги Вселенной! В Оверлон!

— Это где?

— В стороне!

— А зачем?

— Тьфу!

Мужчина встал и зашатался по краю островка, держась подальше от девушки. Однако ее обида нервировала его и Сантьяго не выдержал, вернулся и подошел:

— Мне не справиться одному. Ситуация слишком чревата прежде всего для вас. Мне придется просить поддержки. В Оверлоне живет мой брат, не один. Он поможет. К тому же Оверлон относится к графству Вэйвика, а он в натянутых отношениях с Эверли, плюс это в стороне от графства Унгаро, что прямо по дороге отсюда. Гай ждет что мы поедем именно туда, и не найдя здесь, устроит поимку там.

— Но ваш Оверлон по дороге в Монтрей?

— Миледи, что у вас было с географией?

— Ничего.

— Видно, — кивнул. — Оверлон по дороге к перевалу, а это главное. За перевалом мы будем практически на месте и почти в безопасности.

— Почти?

— Видите ли, у нас тоже бывает неспокойно, но у нас все понятно и ясно, а здесь твориться неизвестно что.

— Что вы имеете ввиду?

— Церковь в частности! Вы прислушайтесь! Они же псалмы поют! Гай выслал за нами не только воинов, но и монахов. Представляете, какое количество людей сейчас не спит, сидит вокруг болот и молится?

— Что вас возмущает?

— Преступление, из-за которого устроен гон! Метать молнии! Ну, надо же, какой огромный грех!

— Но не норма точно, — шмыгнула носом Диана. Становилось все холодней.

— А кто сказал, что не норма? Кто вообще определил, что нормально, а что нет?

— Церковь, святые отцы.

— Церковь? — Сантьяго навис над девушкой, изучая ее лицо: она всерьез? — Тогда что вы сидите? Идите к своим святым отцам и получите с молитвой пару поленьев под свои прекрасные ножки.

— Нет уж, благодарю, — поерзала девушка, сильнее кутаясь от холода в одеяло.

— Холодно? — заметил мужчина.

— Да.

— Вам?

Издевается?

— Мне!

Сантьяго выпрямился и, разведя руками, рассмеялся в небо:

— Ей холодно! Великий Хозяин Вселенной, дочери огня — холодно! Нет, ты слышал что-нибудь более смешное и абсурдное?

Диана насупилась и сжалась, не зная как принимать его слова. Ощущение что Сантьяго слегка помешался, становилось все определеннее и она предпочла помолчать.

К утру болота покрылись густым туманом и сырость проникали под одеяло и одежду. Девушка сонно хлопал ресницами и пыталась справиться с ознобом. Зубы клацали, но только ли от холода?

Диана смотрела, как Сантьяго руками делает пассы, как бы собирая туман и развеивая и, у него получилось. Какая-то минута — туман разошелся, обнажая затхлые островки воды, ряску, остовы деревьев.

— Пора, — сказал мужчина девушке. Та пошевелиться не могла, окаменела от увиденного, пережитого. Усталость дурманила мозг и было трудно соображать, но одно встало четко — Ферна колдун. Отсюда вытекало то, что Диана тоже ведьма, раз своя для колдуна, Дэйн, к которому ее везут, еще больший чернокнижник, если держит таких слуг как граф и те его уважают. Мысль о том кто она, с кем она и к кому попадет — ужасала.

Что делать? Этот вопрос раз сто вставал перед ней за какие-то четыре дня, но впервые стал четким, требующим немедленного решения.

Самое лучшее было бы вернуться домой, но что ждет ее там, если отец фактически отказался от нее, продав в придачу к земле лорду Монтрей. Артего избавился от нее, как от обузы, огромной неприятности и вернись она, отправит в монастырь, а там один раз возникнет пожар, и Диану объявят ведьмой, отправят на костер.

С покаянием броситься в ноги любого священника? Исповедоваться и попросить провести обряд экзерцизма?

Страшно признать, но она не представляет себя другой. Однако и жить такой, возбуждая нездоровое любопытство, бродя по лезвию, где и с той и с другой стороны смерть, одна от скуки и тоски одиночества в каком-нибудь монастыре, другая от рук ретивых служителей Божьих, тоже не выход.

Сантьяго подвел лошадей и усадил девушку в седло, попросив почти нежно.

— Вы очень устали, вижу. Потерпите до Оверлона.

Диана лишь потерянно кивнула, обескураженная его тоном и видом. Он словно ничего из ряда вон не совершил — ну, раздвинул туман, и что?