Может быть, Лиза Романова и не станет считать меня предательницей. Может, простит…

А что же еще? Как? Обратиться не к кому. Уж если даже Сердюк…

Одна ты, Вера Лученко. Одна как перст среди этих черных теней в темной комнате. И никто тебе не поможет.

Одиночество примерещилось ей в виде холодных каменных глыб. Они давили, перекрывали видимость, мешали дышать — скорее отодвинуться, убежать! — нельзя, ноги не двигаются…

Громом в тишине ударил телефонный звонок. Оказывается, она все-таки заснула, свернувшись клубочком на диване, а ноги тяжелой теплой тушкой придавил Пай. Она, сонная, даже «алло» сказать не успела, как в трубке закричали:

— Верочка! Верочка!.. Заклинаю тебя! Верочка, сейчас же перестань заниматься отравлением Бегуна!

Лизка?!

— Что такое? Ты…

— Верочка, милая, я тебя умоляю! — Елизавета Романова судорожно всхлипывала. — Прости, что я тебя втянула! Пожалуйста, прости!

— Тебе звонили… — догадалась Лученко. Она окончательно проснулась, и сердце колотилось, стучало в горле.

— Да! Мне звонили! Звонили и сказали, чтобы мы с тобой забыли про Бегуна и его слова. Иначе с Алешей что-то может случиться!..

— Успокойся, Лизавета. Конечно, мы забудем, да уже ничего не помним. Голос у него какой был? Компьютерный?

— Господи, у кого?

— У того, кто тебе звонил.

— Да нет, обычный человеческий голос… Верочка, прости меня! Мне сказали, если стану себя хорошо вести и вычеркну из памяти этот случай, то скоро меня назначат главврачом, как я и хотела. Но я так испугалась за сына, что мне уже ничего не хочется. Пусть увольняют, пусть судят, если есть за что. Мне все равно…

— Не переживай. Я вообще в отпуск улетаю и никого больше искать не собираюсь. Все с тобой будет в порядке.

— Фух, отлегло… Ну, тогда удачи тебе, Веруня… Не сердись на меня…

— Глупая ты, за что же сердиться? Пока, дружочек мой. Будь здорова.

Ну вот, подумала Вера. Доигралась в расследования. В восстановление справедливости. Кому оно нужно такой ценой? Хватит, действительно. Пусть Лизка станет главврачом и живет спокойно. Я, наконец, побуду с Андреем, подышу с ним одним воздухом. Оля, может, вернется в свое агентство и станет арт-директором. И Кирилл сможет спокойно кататься на своем велосипеде… Когда выздоровеет, конечно. Только вот Яремчук, верный пес Бегуна, за хозяина уже не отомстит. Так и будет мучиться в своей тесной квартире с равнодушной дочерью, сварливой женой и больной тещей. Но это его жизнь и его проблемы.

Вера смутно помнила, что долго еще сидела, перебирая эти мысли, как четки. Потом посмотрела на часы и спохватилась, что давно пора Пая выводить. Вывела, накормила его и себя. Собирала вещи в дорожную сумку… Долго заказывала по телефону билет на самолет… Звонила по плану: Лапиной, Бегунше, администратору женского клуба… Что-то еще делала… И сквозь любые хлопоты рефреном пульсировало: все. Больше никогда. Пусть расследованиями занимаются другие.

И за секунду до Олиного звонка сердце заныло — это она тоже помнила… Помнила, что посмотрела на часы, прежде чем ответить на звонок. И четко зафиксировала: шестнадцать двадцать пять. Зачем? Сама не поняла…

Оля тихо так сказала в трубку: «Мама. Пропал Кирилл». Что значит — пропал? А так. Она полдня провела в офисе, ведь надо отрабатывать положенные две недели. И переговаривалась с ним по мобильному. Все было хорошо, он жаловался на боль в плече и ныл, но как-то весело. Жизнерадостно ныл. Дескать, скоро домой сбегу, магнитную… эту самую, томографию, что ли, уже сделали. Голова цела, крепкой оказалась, и делать здесь в больнице совершенно нечего, а дома зато ты меня жалеть будешь… Но час назад его телефон замолчал. В больницу звонила-звонила, еле пробилась, говорят — выписался и ушел.

Тогда Оля набрала домашний номер. Но и там его не оказалось!

— Откуда ты знаешь?

— Баба Зина сказала, — тусклым голосом ответила Оля.

— Это еще не факт…

— Да зачем ей врать?.. — Она помолчала. — Ма, его похитили, да? — спросила Оля почти спокойно.

Это спокойствие больше всего Веру испугало: девочка на грани стресса.

— Ну-ка! Спокойно. Кому надо похищать такого длинного оболтуса? Где его спрячешь? — Она пыталась шутить, но выходило не смешно. А если действительно похитили?! Угрожали ведь… Но она же всем позвонила! Не может быть, не может… Я ж тогда вас под землей достану, мерзавцы!.. — Олененок, быстро ноги в руки и дуй домой. Я тоже немедленно приеду. Может, Кирюша был и ушел, а Зинаида просто не заметила. Сама знаешь, они с твоим отцом вечно заняты только собой.

Вера минут десять суетилась на перекрестке возле Контрактовой площади, ловила такси. Никто не останавливался, она уже начала отчаиваться… И все думала, думала до боли в сжатых зубах, что делать, как быть. Никуда обращаться нельзя, если похитили. Но она ведь и сама может его найти. Если напрячь все способности, войти в то самое состояние — есть шанс отыскать, пройти по следу… Но что дальше?..

Наконец повезло: подобрал какой-то частник. Оля прибыла раньше. Когда Вера вошла в их комнату, дочь сидела на стуле и смотрела прямо перед собой вот этим пустым взглядом со сведенными внутрь глазами. А на письменном столе рядом с ней лежал конверт, фотографии, какие-то бумаги.

Подошла, посмотрела. На снимках Оля. С незнакомым парнем. Они обнимаются… целуются… На двух других фото — лежат в постели. Очень недвусмысленно лежат, и Олино лицо хорошо видно… О Боже!

Вера обняла ее голову, прижала к груди, погладила. А сама в это время быстро пробежала глазами неровные строчки на конверте: «Вот, значит, чем ты занималась, пока я на велосипеде катался. Прощай. И не звони! И в Питер ко мне не приезжай — на порог не пущу!!! К.»

— Не верь, не верь, — зашептала дочери, — это от боли, от ревности он убежал, скоро опомнится, спохватится, мозги включит и подумает…

Оля заплакала, содрогаясь всем телом.

— Ма… Что же это… Я ведь с тобой была! Как он мог поверить, как!..

— Ничего, ничего, все бывает… — Мать продолжала гладить ее тихонько по волосам, по плечам. — Поверил на секунду, он же мужчина, они ревнивы… Все будет хорошо… Ясно, что это подделка… Он сам компьютерщик, поймет…

Зато никто его не похищал… А я уже перестала этим делом заниматься, и всем уже позвонила и послала подальше, убираюсь отсюда в Андорру, к Двинятину… Хочешь со мной?

Оля все вздрагивала, но уже тише, вытирала глаза и твердила, что не хочет никуда, а только в Питер к Кириллу, все объяснить, рассказать… Но Вера отговорила ее. Не надо никуда ехать. Даже и нельзя. Потому что, во-первых, чем Кирилл дальше отсюда, тем в большей он безопасности. Во-вторых, тебе доработать надо. Погрузись в дела, выкинь все это из головы. Нужно немного времени, чтобы те, кто мне угрожал, убедились, что я отступила. А пока Кирилл пусть побудет в Питере. Так спокойнее. Он сам потом объявится, очень скоро, и еще извиняться будет.

…Но где же все-таки долгожданная Барселона? Вера Лученко подозвала стюардессу и спросила ее об этом. Оказалось, что они приземляются вовсе не в самой Барселоне, а в маленьком городке рядом с ней, называется Эль Прат. «Ага. Это как у нас: аэропорт местечка Борисполь обслуживает большой мегаполис Киев», — поняла Вера.

Таможенные формальности не запомнились. Она что-то автоматически заполнила и подписала, предъявила паспорт с испанской визой, заплатила какие-то смешные деньги… Чувствовала, что Андрей где-то рядом, ждет. Ощущала его нетерпение.

— И это весь твой багаж?! — Он появился у самых ступенек эскалатора внезапно, хоть она и высматривала его в толпе.

— Андрюша…

Наконец-то… Скорей схватить, прижаться. Набраться у него сил, как легендарный Антей у земли…

— А что, милый? Ты ожидал даму с картиной, корзиной, картонкой? — Вот уже и легче стало. Она может шутить.

Андрей радостно улыбался. Белые зубы казались ослепительными на смуглом лице. Когда он так загореть успел? Ах да, ведь в крохотном княжестве Андорра, по слухам, большинство дней — солнечные.