В точности появлялись приметы, обозначенные Курбаном: триго-пункт из пропитанных антисептиком бревен, шест с выцветшей тряпкой на макушке, куча камней, одинокая скала, лысая покрышка...

Постепенно у меня начали слипаться глаза: все же накануне я провел две почти бессонные ночи. Да и монотонность пейзажа убаюкивала...

Вдруг самым краешком угасающего сознания я понял, что сплю, причем давно. Резко ударил по тормозам.

Машина стояла среди чахлых кустиков кейреука. Колеи не было. Я похолодел, но сумел взять себя в руки. Не паниковать. Не мог я отъехать очень далеко. Сейчас вернемся на трассу по собственным следам.

Но, увы, развернув машину, я убедился, что жесткая, как камень, сожженная солнцем почва почти не сохранила отпечатка протекторов.

Чертыхнувшись, я вылез наружу, забрался на крышу и принялся озираться. Ни-че-го. Наконец, далеко-далеко, у самой линии горизонта, я разглядел крохотную черную точку и тут же припомнил, что следующим «маяком» должна быть ржавая кабина ЗИЛа. Очевидно, это она и есть.

Я снова сел за руль и погнал вперед. Вскоре солончак кончился, а еще через пару сотен метров я выехал на колею. Она вела в нужном направлении, к запримеченной точке, и все мои сомнения отпали.

Черное пятнышко росло на глазах.

Но это была не кабина ЗИЛа, а остов «Урала», почерневший и смятый...

До «Урала» оставалось с полсотни метров, когда моя тачка забуксовала. Я выглянул в окошко и обомлел: машина по оси сидела в серо-желтом рассыпчатом песке. Песок расстилался повсюду. Поглощенный своими мыслями, я слишком поздно заметил его. И еще: колея здесь обрывалась. Конец дороги. Тупик. Я попросту ехал по следам заблудившегося грузовика...

«Бойся песков!» тут же вспыхнуло в сознании, и отчего-то подумалось, что в эти слова Курбан вкладывал особый смысл, не только предостережение об опасности забуксовать.

Я снова вылез и осмотрелся.

Машина увязла капитально. Надо было что-то подмостить под колеса. Но что? Не удастся ли оторвать какую-нибудь штуковину от «Урала»? Я взял ломик и двинулся к покореженному автомобилю.

В деформированном кузове не сохранилось никаких деревянных деталей: ни скамеек, ни бортов. Я расхаживал по нему, прикидывая, что же подцепить ломиком?

И тут за спиной раздалось сухое шуршание.

Я обернулся.

Происходило что-то непонятное. Такое впечатление, что самопроизвольно перемешался участок поверхности.

Но в следующую секунду меня обуял ужас.

Невиданная тварь пятнисто-землистой расцветки, ромбовидной формы, плоская, как скат, настороженными волнообразными движениями приближалась к «Волге». Ее размер по большой диагонали составлял не менее четырех метров. По периметру шевелились десятки щупальцев, похожих на маленьких змеек, но ни лап, ни глаз, ни пасти существо не имело.

Мои ноги приросли к кузову, позвоночник превратился в каменный столб.

Между тем тварь сложилась в омерзительный рулон и проползла под днищем. Затем развернулась наподобие кошмарного конверта и полностью обволокла автомобиль. Раздался хруст, вылетели стекла, затрещал корпус.

Пластичность чудовища была невероятной. Оно легко складывалось вроде гигантского комка бумаги. Щупальца шарили по салону, поглощая мои припасы.

Время будто остановилось. Я по-прежнему не мог ни пошевелиться, ни выдохнуть.

Вот чудовище отвалилось от машины. Красавица «Волга» превратилась в смятую и почерневшую железку. А тварь, заметно утолстившаяся, покружилась на месте и... легко заскользила по моим следам.

Опомнившись, я заорал, швырнул в песчаного ската ломик и, спрыгнув по другую сторону кузова, начал карабкаться вверх по склону. Я боялся обернуться. В моих ушах не смолкало страшное шуршание, я обливался холодным потом, представляя, как слизистая масса навалится на меня. Я был на грани безумия и несся, не разбирая дороги, — от холма к холму. Падал, поднимался и снова бежал. Сердце выпрыгивало из груди, но ноги, ведомые инстинктом, уносили меня прочь от опасного места. Наконец силы оставили меня, я упал и лишился чувств.

Когда очнулся, стояла глухая ночь. В небе горели звезды, но пространство было насыщено таким густым мраком, что я не различал кончика собственного носа.

Что ж, мне повезло, я сумел чудом избежать гибели. Но остался без воды, пиши и транспорта, кроме того, заблудился. По моим прикидкам, я находился в центре плато, в его неизведанной глуби, а значит, мои шансы выбраться равнялись нулю...

Рассказчик перевел дыхание.

— Три дня я брел наугад, похоронив всякую надежду. И вдруг — чудо! Верблюды, идущие прямо на меня... — Он горько усмехнулся: — Да только какая мне радость? Что я скажу хозяину? Как расплачусь? Надо разыскать Курбана. Он знает...

С разъезда донесся гудок тепловоза. Состав собирался в обратный путь, в Кунград. Мы предложили нашему гостю отправиться туда, благо, и машинист, и продавец были нам хорошо знакомы. Алик охотно согласился, и мы проводили его, собрав на дорогу немного денег.

За затянувшимся ужином мы долго обсуждали услышанную историю. Поначалу говорили о том, что много, мол, еще на земле непознанных тайн и чудес, и Устюрт, которого мы коснулись лишь с краешку, конечно же, не исключение.

Но вскоре верх взял здоровый скептицизм. Мы сошлись на том, что Алик и вправду заснул за рулем и перевернул или же разбил машину. А затем сочинил небылицу, чтобы хоть как-то оправдаться перед начальником. Шоферская байка.

Еще более прагматичную версию выдвинул наш бригадир Илья Загудиллин:

— Большой хитрец, этот мужик — вот что я вам скажу! Да он просто втридорога продал машину какому-нибудь чабану. (В ту пору почему-то считалось, что у каждого чабана — мешок денег.) Тот ему и сопровождающего дал до Кунграда. А теперь напускает туману...

На том и порешили.

Позднее — и в Кунграде, и в Чимбае, и в Тахиаташе, и в Ходжейли — я настойчиво расспрашивал местных жителей о песчаном чудовище, но те лишь недоуменно пожимали плечами либо отмалчивались. На долгие годы я выбросил рассказ шофера из головы.

Но лет десять спустя, когда я благополучно обитал уже в Ташкенте, судьба свела меня с интересным человеком, геологом Сашей Суспенцевым, обошедшим пешком едва ли не всю Среднюю Азию.

Как-то раз за бутылкой превосходного «Окмусаласа» мы заговорили об Устюрте, откуда Саша только что вернулся. Нежданно мне вспомнилась та давняя история, и я пересказал ее приятелю. Саша — известный насмешник, и я ожидал если не взрыва хохота, то наверняка язвительных реплик.

Но Саша слушал меня серьезно, а когда я закончил, призадумался.

— Знаешь, — проговорил, наконец. — У кочевников существует табу на всякое упоминание о таинственных силах. Чтобы не накликать беды на свою юрту. Даже если песчаный скат существует, никто об этом не скажет. Я никогда не слышал ни о чем подобном, хотя немало общался с кочевниками. Кстати, песчаные массивы, и довольно обширные, на Устюрте не редкость.

Но вот, слушай, какая однажды приключилась история...

Мы бурили разведочную скважину к юго-западу от Сарыкамышской впадины. Как-то раз двое наших поехали поохотиться на сайгаков. К ночи они не вернулись. У нас был вертолет, и с утра мы отправились на поиски. Машину обнаружили примерно в шестидесяти километрах к западу. Она... она была почерневшей и скомканной, как консервная банка. Рядом валялись ружья. Без прикладов, А стволы были завязаны узлом. Неподалеку простирался большой песчаный массив... — Саша посмотрел мне прямо в глаза и добавил: — Если когда-нибудь нелегкая снова занесет на Устюрт, бойся песков!

Валерий Нечипоренко