Хейердал резво взбегает по каменным ступеням на вершину одной из пирамид, откуда открывается прекрасная панорама и где становится ясен замысел древних строителей.

– Когда я первый раз увидел пирамиды, то сразу стало понятно, что никакого отношения к инопланетянам они не имеют. Их построили гуанчи. Нечто подобное существует в Мексике и в Перу, – говорит Хейердал. – Их можно сравнить с зиккуратами в Древней Месопотамии, подобные насыпные гробницы есть на острове Пантелерия около Сицилии и на Сардинии. Там их называют «сесси» и «нураги».

Все это не случайные совпадения, как, естественно, считает Хейердал, а еще одно доказательство его теории о связях древних цивилизаций, которые возникли благодаря плаваниям на плотах и папирусных лодках.

– Как мы когда-то во время плавания на «Ра», подхваченные мощным и холодным Канарским течением, наблюдали издалека тенерифский пик Тейде, так и наши древние предшественники проходили мимо и, возможно, делали остановку на островах, – добавляет исследователь.

Тур скатывается вниз, и мы, едва выдерживая его темп, вновь оказываемся у подножия пирамиды. Хейердал кладет свою узкую ладонь с длинными пальцами на стену, сложенную из овальных шершавых камней, и говорит, что когда-то здесь были две пирамиды, а потом их объединили в одну. Это ему удалось установить. На террасах были устроены загоны для священных коз, принадлежавших вождю гуанчей. Верховный вождь гуанчей вплоть до прихода испанцев обитал в Туимаре. Здесь, в районе пирамид, он жил зимой, а на лето, по традиции, вместе с домочадцами переезжал в летнюю резиденцию – большую пещеру недалеко от океана.

Сведения о гуанчах весьма разноречивы и разрозненны (См. очерк Н.Непомнящего «Блондины с туманным прошлым» («ВС» №7/96)). Ученые могут оперировать лишь старыми испанскими хрониками и записками монахов-миссионеров, где довольно полно описан обряд посвящения в вожди. Когда умирал или погибал вождь, то передача власти происходила на пирамиде. Могущественный жрец и врачеватель – «фейхан» приносил хранившуюся в кожаном чехле кость предка. Престолонаследник целовал кость, затем ее водружали ему на голову, и новому вождю присягали на верность старейшины и знать. После этого начинались состязания в силе и ловкости и обрядовые танцы. Затем следовал общий пир всего племени. Интересно, что подобный ритуал в точности повторяется у некоторых африканских племен.

Откуда же на Канарских островах появились гуанчи? Как они добрались сюда и куда исчез их флот? У Тура нет своей теории на этот счет, но он уверен, что предки гуанчей приплыли откуда-то из Северной Африки. Возможно, они были потомками древних берберов: недаром же в Марокко, откуда стартовала экспедиция на «Ра», до сих пор не утеряно мастерство постройки тростниковых лодок. Хейердал испытал эти лодки из района Ликсуса и удивился их прекрасным мореходным качествам.

– Ясно, что гуанчи происходили от какой-то высокоразвитой древней цивилизации, – убежден Хейердал. – Я могу с уверенностью сказать, что они не были примитивными рыбаками, которых случайно прибило течением к Канарским островам, как это сегодня иногда пытаются представить некоторые ученые. Течение огибает архипелаг, и для того, чтобы подойти к нему, нужно недюжинное навигационное мастерство. К тому же обычные рыбаки не берут с собой в море каждый раз семена для посевов, коз, домашних животных и своих женщин и детей. Острова не случайно, а сознательно заселялись людьми с соседнего материка. Если нам на «Ра» удалось за 57 дней, пусть даже не с первой попытки, дойти из Африки до Америки, то почему этого не могли сделать древние?

Тур развивает свою теорию, попутно подсказывая нам, где лучшая точка съемки, когда пирамиды лучше освещены. Как всякий «профи», во время съемки он держится за камерой и не «перекрывает» ее, но стоит ему заметить, что камера направлена на него, как он немедленно реагирует и начинает делать именно то, о чем бы его хотел попросить режиссер. Теперь я понимаю, почему его фильм о плавании на «Кон-Тики» получил полвека назад премию «Оскар».

Мы осторожно идем вверх по склону оврага. Из-под ног предательски выкатываются коварные камешки. Тур не обращает на них никакого внимания и продолжает говорить, словно наш разговор не прерывался:

– Они приплыли на тростниковых лодках, и это во многом объясняет тот факт, что у гуанчей не было никаких лодок к тому времени, когда здесь появились испанцы. Они забыли искусство предков, потому что здесь нет такого тростника. Но, думаю, у них были какие-то плоты: культура на островах развивалась не изолированно, хотя и носила на каждом острове свой, уникальный характер.

Пора обедать, – вскоре заявил Тур, и мы отправились в его любимый ресторанчик на берегу океана.

Гуимар – городок районного масштаба, во всем районе едва наберется 14 тысяч человек, но, по островным понятиям, это – вполне прилично. А сам городок разделен на две части – собственно Гуимар, который расположен ближе к горам, и «пуэртито де Гуимар» – «Гуимарский портик». Это действительно не порт, а портик – небольшой пляж с рыбацкими лодками, трех-четырехэтажные дома, несколько магазинов и ресторанчик с видом на океан. Тур и Жаклин часто сюда приходят, любят это место. Хозяин заведения тоже им рад – во всяком случае, интерьер ресторанчика украшает портрет Хейердалов.

Испанский обед всегда напоминает мне затяжной прыжок с парашютом. Кажется, пора уже дергать за кольцо и вставать из-за стола, а это всего лишь перемена блюд. И наконец, вместо спасительного хлопка парашюта и замедления полета у самой земли – несут десерт, кофе и коньяки, которые испанцы почему-то любят называть именами своих славных монархов. Похоже, Хейердал в своей новой испанской жизни полностью усвоил добрую местную традицию: многочасовые обеды с разговорами. Блюда, которые заказывал Тур по своему усмотрению с нашего общего согласия, были обильно сдобрены его рассказами, больше похожими на байки старых моряков.

Рассказ первый. Салат из авокадо, или Как русские спасли жизнь Хейердалу.

– Вместе с другими иностранцами я прошел спецподготовку парашютиста-диверсанта в Англии. До сих пор не знаю, где был расположен тот старый замок и как он назвался. Помню лишь его кодовый номер – «52». Нас учили, как с помощью приемов джиу-джитсу и ножа убивать людей, как минировать дороги и мосты, как нападать на посты и работать с передатчиком. Мне все это было глубоко противно, и втайне я надеялся, что эту «науку» не придется применять на практике. Так оно и вышло.

В 1944 году, после того как Красная армия освободила Киркенес в Норвегии, меня, в составе группы радистов, направили в Финмарк – самую северную область Норвегии. Попасть туда можно было лишь с конвоем кораблей союзников через Мурманск. В эти дни мне как раз присвоили очередное звание – «фендрик» (фендрик – младший офицерский чин в норвежской армии). На русском грузовике без ветрового стекла, зимой, я добрался до норвежского штаба в Киркенесе. Рождество встретил на родной земле.

И тут приходит приказ советского командования – мне надлежит срочно возвращаться в Лондон, потому что моей фамилии нет в списке личного состава. Мы отвечаем, что я есть в дополнительном списке и что офицеров в отряде не хватает. Русские неумолимы и настаивают, что у них есть сержант Тур Хейердал, а вот офицера Хейердала нет. Нужно вернуться в Лондон и выправить документы. Меня отозвали с передовой. Уже вернувшись с фронта, я узнал, что большая часть моего отряда была уничтожена, остальные попали к немцам в плен. Так русские спасли мне жизнь.

Обратно в Киркенес я попал только через четыре месяца, в апреле 1945 года. Первым, кого я увидел, был тот самый русский майор, который меня – фендрика Хейердала, проявив незаурядную бдительность, отправил выправлять бумаги в Лондон. Он был очень рад меня видеть, а еще больше – что бумаги оказались в порядке.