Я, все еще пытаясь отдышаться, грозно взглянул на наглого юнца, но тот и глазом не повел.

— Убегаете, — решил мальчик. — Можете остаться в нашем доме — тут половина квартир все равно пустует. Но за аренду будете платить мне. Пятьдесят евро в день.

— А не пошел бы ты? — с намеком произнес я.

Мальчик полностью выбрался из кучи и оценивающе посмотрел на меня:

— Кажется, это Вас показывали по стерео полчаса назад! — сказал он, затягиваясь.

— Откуда у тебя стерео? — едко поинтересовался я. — Сам, из мусора и помета собрал?

— На площади трилистника на большом экране видел, — объяснил малец. — Точно-точно. Вы тот самый частный детектив, Герман Лукин.

Еще малолетнего шантажиста мне не хватало!

— Ты знаешь, за что меня повязали? — спросил я, осторожно выглядывая из подъезда.

— Вас обвинили в убийстве этого идиота, Савина, — кивнул мальчишка.

— А ты не боишься что я сделаю что-нибудь подобное с тобой? — спросил я и выхватил из рук пацана окурок. Нервно затянулся.

— Нет в общем-то, — весело ответил мальчик. — Вы ведь, скорее всего, его не убивали. Бычок верните!

— Почему ты так решил? — поинтересовался я, протягивая пареньку окурок обратно.

— По тому же стерео через пятнадцать минут показывали, как какие-то террористы разбомбили труповозку, на которой увозили тело Савина. Одного легавого сильно ранило, второго они усыпили. Они искали тело Савина, но оставили его снаружи труповозки, так и не сняв с тележки.

— Почему? — тупо спросил я. Зачем я только канал переключил? Совсем теперь отстал от жизни.

Мальчишка все потешался:

— А потому что на тележке было вовсе не тело Савина, а муляж — кукла, измазанная кровью. Журналюги прибыли на место первыми и все засняли, прежде чем легавые выперли их с места падения труповозки.

— Там не было тела Савина? — спросил я. В голове все окончательно смешалось.

— Ага. Весь город сейчас на ушах. Хотя мне то что? Эти самые спецновости показывали вместо мультиков. Я разозлился и решил немного поспать. А тут Вы. Правда, клево? Сигаретки не найдется?

Я порылся по карманам, а потом вспомнил, что на мне чужой костюм.

— Много будешь курить — не вырастешь, — ответил я строго.

— Тогда, может, пару монет подбросите? — с надеждой спросил мальчик. — Евриков сорок хотя бы.

— Нету у меня, — сказал я. — Я только что с зоны.

Мы оба замолчали.

— У меня есть другое предложение, — вкрадчиво произнес я. — Когда дело утрясется, я найду тебя и отстегну сотку. Идет?

— Хороший у Вас пистолет, — задумчиво сказал мальчик, оценивающе разглядывая лазерник.

Тут я не выдержал. Схватил мальчишку за шкирку, прижал к стене и ткнул дулом «Талона» в левый глаз.

— Неплохой, — прошипел я. — И с такого расстояния я надеюсь не промахнуться. Поэтому повторяю свое предложение в последний раз — сто евро. Когда все утрясется. Или вышибаю мозги сейчас. Как вариант, если меня сдашь, тебя найду я или мои друзья…

Мальчишка испуганно закивал — вся его показная смелость сразу же куда-то делась.

— Вот и хорошо. А теперь ты спокойно зароешься в кучу мусора и проспишь до вечера. А ночью заживешь своей обычной жизнью. По рукам?

— Хо-хорошо…

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Жорик, — ответил малец.

— Я запомнил тебя, Жорик, — сказал я и отпустил пацана. Тот забился в угол, с ненавистью поблескивая глазенками. Наверняка сдаст.

— Я отправляюсь в Центр. Только попробуй кому-нибудь это рассказать, — произнес я с угрозой и вышел.

Уловка глупая, но шанс, что она сработает, все-таки был.

Я дожидался ночи в подвале доходного дома, расположенного двух кварталах от парка. Город гудел — солдаты в сером (те, что с Макса) и в синей форме (наши, статические) заполонили улицы, то тут, то там выли сирены, а полицейские «форды» правили небом, загоняя на землю любые, хоть чем-то подозрительные машины.

В подвале было мерзко, мокро, и мой нос уже подозрительно хлюпал — как бы не заболеть. Но все-таки здесь было гораздо лучше, чем в кресле «Черной Дыры». Мне даже удалось пообедать — у противоположной стены я обнаружил трубу пищедоставки. С помощью луча «Талона», выставленного на малую мощность, я проделал в трубе отверстие и вскоре наружу выскочил горячий бутерброд с дешевой колбасой. Я с аппетитом его сожрал и запил холодной водицей из фляжки, которую обнаружил в заднем кармане брюк. Конечно, я рисковал — тот парень, что заказал бутерброд, мог позвонить ремонтникам, однако пищедоставка на Статике в последнее время часто ошибалась. Скорее всего, он сочтет неприбывший бутерброд за обычный глюк.

Но все равно — лучше не наглеть. Я приладил к дырке кусок пластика и приварил его с помощью лучемета.

Наконец, стемнело. Я выбрался из своего временного убежища и направился в сторону парка.

Я стукнул всего три раза и замер, обернувшись, всматриваясь в сумеречно-темные двери, ведущие в соседние квартирки. Но все было тихо.

Потом я услышал легкие шаги за дверью.

Денис открыл сразу.

— Проходи, — тихо сказал он.

На парне была все та же рекламная майка и потертые джинсы. Круги под глазами увеличились.

— Гена спит, — произнес Денис, когда я оказался в прихожей. И добавил: — На планете введено чрезвычайное положение. Нас отпустили раньше… я… я подумал, что ты придешь.

Я почесал затылок. Проклятая память. Ведь знал же, что парень работает сегодня в ночную смену. Зачем пришел?

И вдвойне проклятое везенье! Так недолго к нему и привыкнуть.

— Все равно не уснуть, — пробормотал Денис, потирая переносицу: — У тебя еще осталась водка?

Я помотал головой.

— Да, ты ж только что из тюрьмы… — проговорил Денис. — Ладно, пойдем на кухню… у меня есть полбутылки самогонки… теть Маша, соседка наша, гонит. Будешь?

Я виновато улыбнулся:

— Денис, я все понимаю… Если хочешь я тут же уйду.

— Завтра уйдешь, — твердо сказал парнишка. — Рано утром. А сегодня — оставайся. Чего уж там.

Два пластиковых стакана заполнила вонючая, но содержащая благословенный спирт, жидкость.

— Сдавайся властям, — сказал Денис. — Может быть, выкрутишься. Журналисты подняли шумиху из-за этой куклы в катафалке. Некоторые считают, что Кирилл инсценировал свою смерть. Очередная выходка парня. Тело-то его до сих пор прессе никто не предъявил.

— Глупо как-то получается, — сказал я, судорожно запихивая в рот кусок хлеба — ну и мерзкое же пойло!

— А кто его знает, что на уме у этих зажравшихся уродов? — скривившись, пробормотал Денис. Помолчал немного.

— Извини, — буркнул он. — Я и забыл. Ты ж тоже из элиты…

— Да уж, — улыбнулся я. — С самих верхов. Вот только целый день в подвале провел, а одежда, что на мне — украдена у охранника.

— Откуда ты родом, Денис? — спросил я, проглатывая следующую порцию самогона.

— С Земли, — неохотно ответил он.

— Значит, почти соседи, — обрадовался я. — А жил на Земле где?

— В Питере, — ответил Денис, баюкая в руках кружку.

— Я там никогда не был, — признался я. — В космос летал с шестнадцати лет, а по стране поездить почти не пришлось.

— А ты откуда, Герман? — спросил Денис.

— Я в Южном жил. В Краснодаре. Только давно я там уже не был.

— А я впервые в космос вылетел два года назад, — сказал Денис. — Генке стукнуло три годика, и мы решили поискать счастья. От родителей подальше… Наташка хотела на Офелию лететь, а я все на Статику рвался. Дурак… все так внутри и играло, думал в гарнизон Стазиса наняться работать. Тайну разгадать, премию получить, прославиться…

— Что нового на Земле? — спросил я, уводя от опасной темы.

— Сейчас не знаю. А так… Все тот же закон о рождаемости, всеобщая паранойя по поводу конфликта с сектоидами, повальное увлечение сетью… я два года там не был, но не думаю, что хоть что-нибудь изменилось. Хреново там, Герман. Скучно. Грустно. Не думал, я что во всем Земном секторе есть место хуже, чем Земля.