Но никто никогда не задумывался, почему они пошли войной на людей.

Черви — одна из самых старых рас Галактики. Они вышли в космос в те годы, когда на Земле люди только-только спускались с лиан. Правда, потом валинаэли перестали колонизировать космос — их развитие застыло в одной точке. Хотя, быть может, они продолжали совершенствоваться в других областях? Как раз таки развивали парапсихические способности: эмпатию, телекинез… Кто его знает. Когда Земля вступила в Галактический Совет, черви считались самой мирной расой Галактики.

Что они думали, разрушив несколько приграничных колоний — Фиесту, Халиф и Бронкс-4? Неужели надеялись на победу? Мы смяли червей. Нам понадобилось всего три года — и то, только из-за того, что нападение было слишком неожиданным.

У червей не было никаких шансов.

Их раса погибла — последние черви влачат жалкое существование на планетах Земного Сектора. Леша — то исключение, что лишь поддерживает правило.

Сигарета тлела у самого фильтра, а я все пытался затянуться, впустить в легкие никотин.

Нет.

Неправда!

Даже если старейшины действительно чего-то там запускали в космос — не может быть, чтобы в наших душах нашлась только ненависть ко всему живому.

Это не так…

Снежок врезался в пластиковый глаз андроида, и тот тяжелым кулем осел в теплый снег, выронив курточку.

— Опять твое чучело сломалось, Федька! — весело крикнул один из мальчишек.

Федька подошел к андроиду и пнул сапожком в голову:

— Надо маме сказать, чтобы нового купила, — буркнул мальчик.

Слепил снежок и запустил его в своего друга:

— Лови заряд, чертов сектоид! — крикнул он.

Тот не остался в долгу:

— Умри, подлый червь!

Случайная снежинка погасила сигарету, и я выпустил ее из рук.

Пора в гостиницу.

То, что старинное здание, где мы остановились с Генкой, окружено, я понял сразу.

Две серые машины — «волги» остановились напротив, парень в черном отутюженном костюме стоял рядом с одной из них и курил сигару, изредка стреляя глазами из стороны в сторону. Еще одного я заметил у входа в гостиницу — мужик прислонился к колонне и притворялся, что внимательно читает газету.

Лучше бы вывесили плакат с надписью «ГСБ». Меньше шансов засечь.

Я как раз находился в одном квартале от гостиницы и поэтому, заметив засаду, нырнул в ближайший магазинчик. Надо было обдумать сложившуюся ситуацию.

Я ходил вдоль полок с продуктами (в основном — дешевые полуфабрикаты) и размышлял, стараясь не замечать хмурое лицо усатого продавца, которое так и орало: «Либо покупай, либо выматывайся!»

За мной ли пришли? Если за мной то, кто сдал? Рыба, решивший, что я повел себя грубо, обозвав его крысой? Леша, который почувствовал мои негативные эмоции по отношению к нему?

Я покачал головой. Как-то все глупо.

Скорее администратор гостиницы, которому показалось странным мое поведение. Сообщил в милицию о появлении странного клиента, у которого не было документов на мальчишку. А вдруг он агент сектоидов? А вдруг у парня бомба в трусах?

Я прикусил губу. Что делать?

Можно, конечно, оставить все как есть. Фотографию Генки прогонят по архивам, по фамилии найдут его родственников в Питере, все закончится вполне благополучно. Парень вернется в семью.

Но что-то не позволяло мне бросить мальчишку в этой гостинице.

Может быть, я должен лично вручить парня деду с бабкой? Рассказать как погибли Денис и его жена?

Или…

Или я просто хочу оставить мальчишку себе.

Но тогда зачем вся эта чехарда с документами?

— Эй, приятель, ты как, будешь что-нибудь покупать или нет? — спросил визгливо продавец. — Мы закрываемся! Понимаешь? Закрываемся мы!

Ладно. Будем исходить из того, что ГСБшники пришли не по мою душу. В конце концов с документами у меня все в порядке.

Я улыбнулся продавцу и спокойно вышел из магазина.

Теплый снег перешел в промозглую морось, капли выбивали чечетку на тротуаре.

Я поглубже спрятал подбородок в воротник и зашагал к гостинице. Быстро темнело, парень в черном, что стоял около машины, уже исчез из виду, а второй — возле парадного — спрятал газету в карман и выжидающе уставился на меня. На нем были черные очки, однако за зрение парня я не сильно волновался — едва заметная зеленая точка пробегала по каждому из стеклышек. В этих очках он видел ночью также хорошо, как и днем. И даже лучше.

Вот и парадный вход.

— Мерзкая погодка! — возмутился я, стряхивая холодные капельки с воротника.

ГСБшник молча кивнул и остался наблюдать за улицей — ко мне он, казалось, потерял всяческий интерес.

Услужливый швейцар распахнул передо мной дверь, и я ворвался из сырости в благословенное тепло. Расслабляться, впрочем, было рано. Около стойки портье я заметил еще одного мужика в строгом черном костюме. Он о чем-то беседовал с администратором. При моем появлении агент и портье синхронно повернули головы и уставились на меня.

Я подошел к ним:

— Неприветливо меня встретила Москва, — поведал я администратору. — Погодка та еще! Вот, кстати, паспорт мальчика.

Портье принял документ, рассеянно пролистал. Агент в черном протянул руку и мягко вытащил ксиву из вдруг ослабевших рук администратора. Раскрыл на первой странице и буквально впился взглядом в фотографию Генки.

— В чем дело? — с улыбкой поинтересовался я, чувствуя как захлопывается капкан.

Клац…

— Это Ваш сын? — спросил ГСБшник, рассматривая фото.

— Это мой племянник, — ответил я, — а в чем собственно…

Он протянул мне раскрытые корочки. Слева — фотография и данные — капитан Галактической Службы Безопасности Земного Сектора Вершинин Андрей Матвеевич, справа — фирменный герб ГСБ — две перекрещенные ракеты на фоне золотого щита.

— Пройдемте, господин Лукин, — сказал капитан Вершинин.

Я уже было приготовился к долгой поездке в серой «волге» с лазеронепробиваемыми стеклами, но ГСБшник всего лишь повел меня к одному из удобных диванчиков в холле.

— Присаживайтесь, — милостиво предложил Вершинин.

Я уселся на кожаный диван, агент — напротив.

— Не возражаете, если перейдем на ты? — спросил ГСБшник. — Так нам легче будет общаться.

— Как пожелаешь, Андрей, — сказал я вежливо.

Он улыбнулся — одними губами — пронзительные голубые глаза следили за каждым моим движением. Ох, как мне знаком этот взгляд. Прежде чем я оказался в «Черной Дыре» на Статике мне целый месяц досаждали эти цепкие взгляды, от которых ничему не укрыться. Там, правда, ГСБшники одеты попроще — как обычные люди, а не герои стереосериалов.

— Я не буду ходить вокруг да около, — сказал ГСБшник. — Мы о тебе много чего узнали, Герман. Управлению пришлось раскошелиться на кругленькую сумму, чтобы подтвердить твою личность и установить личность мальчика, которого ты таскаешь с собой.

— А чем вызван такой интерес к моей персоне? — спросил я.

— Сегодня ты разговаривал с известным мошенником Рыбниковым Семеном по кличке «Рыба», — сказал Вершинин.

Мда.

— Неужели это преступление? — поинтересовался я.

— Нет. Хотя то, что ты после отправился к его приятелю-червю, у которого ты, вероятно, и получил этот документ, — капитан потряс книжечкой, — вот это уже можно считать преступлением!

— Тогда почему Вы меня не арестовали сразу? — спросил я.

Вершинин тяжко вздохнул:

— Не наше расследование, Герман. Такими делами занимается милиция. Проблема в том, что буквально через полчаса после твоего разговора с Рыбой возле вокзала был обнаружен его труп. С простреленной головой. Какая-то бабушка рылась в мусорнике и случайно наступила в его растекшиеся по тротуару мозги. Представляешь?

— Я не убивал его, — сказал я, — я…

— Ты не мог его убить, — кивнул Вершинин. — Медэкспертиза установила, что Рыба был мертв уже пять часов. А в это время корабль, на котором ты прилетел, только готовился к посадке.

— Не совсем Вас понял, — опешил я. — С кем же я тогда разговаривал? С призраком отца Гамлета?