Глава 1

– Так, так… – пробормотал Ариэль, впиваясь в моё резюме. – Расскажите-ка теперь о себе.

– О'кей. Значит… у меня четыре высших образования. Законченных… и ещё два незаконченных. Мм… самолётостроение и космос, компьютеры, биомедицина, прикладная математика…

– Да-да, вижу, – он наигранно рассмеялся, блуждая взглядом по убористому тексту. – Ну хорошо, и для чего вы всё это проделали?

– Понимаете ли, учась в университете, я любил читать умные книжки, а когда захотелось стать совсем умным, принялся за греческую философию. Совсем умным я так и не стал, зато вычитал красивое слово – естествоиспытатель.

– Что? – оторвавшись от непролазных нагромождений напыщенных терминов, Ариэль в недоумении уставился на меня. – Естествоиспытатель?

– Да, сегодня каждая наука изучает какую-то отдельную сферу. А тогда – там, у них, в Древней Греции, не было математиков, физиков, биологов… Все учёные были естествоиспытателями и изучали мир как единое целое.

– И что? По этому поводу вы десять лет метались по факультетам?

– В общем… да. Во-первых, меня впечатлил такой подход. Я воспринимал науку как способ познания мира и хотел охватить все возможные аспекты. – Завладев вниманием, я продолжал развешивать лапшу на благодарно подставленные уши интервьюера. – Во-вторых, мне было интересно. И в-третьих, это получилось очень… мм… интегрально. Я занимался мультидисциплинарными проектами и соприкасался с разными областями.

Признаться, это была не полная картина. В своей похвальбе я опустил, с чего всё начиналось. На самом деле, ввиду запутанных и несущественных для данного повествования обстоятельств, я случайно угодил на инженерный факультет вместо вожделенной архитектуры, о которой имел идиллические представления. Заканчивая школу, я считал себя довольно посредственным учеником. И тот факт, что меня взяли в Стэнфорд, да к тому же на самолётостроение, вселял непередаваемый ужас и уверенность в том, что эта очевидная ошибка вскоре позорно вскроется.

Я боялся точных наук, как огня, и единственным спасением казалось, получив хорошие оценки, побыстрее сменить кафедру. Вдобавок, в учёбе у меня сложилось конструктивное соревнование с тогдашним другом, о котором ещё упомяну позже. Эти два фактора вынудили перебороть страх и удачно закончить сессию, а там, уверившись в собственных силах, и остаться. Постепенно я обнаглел и безоговорочно возомнил, что море инженерии и науки мне по колено или, по меньшей мере, взял за правило разговаривать соответствующим тоном, что для стороннего наблюдателя зачастую одно и тоже.

– Захватывающая история, – Ариэль плотоядно улыбнулся. – Но всё же, не слишком? Шесть факультетов…

– Когда я чем-то увлекаюсь, – я развёл руками, – мне не всегда удаётся вовремя остановиться.

– И какие оценки получаются при таких метаниях? – продолжил он, не принимая шутки.

– Всё, что закончил, я закончил с отличием.

Помолчав, акцентируя заключительную фразу, я сделал следующее довольно рискованное признание:

– На деле это проще, чем кажется. Система не рассчитана на такие, как вы выражаетесь, "метания", и вместо того, чтобы давать результат для каждого факультета отдельно, высчитывает среднюю оценку по всем когда-либо пройденным предметам. То есть, недурно защитив первый диплом, несложно иметь высокий балл и по второму, не говоря уж о третьем.

Интуиция подсказывала, что собеседник способен по достоинству оценить предлагаемый гамбит. Ариэль молчал, пристально рассматривая меня и будто что-то решая.

– Хорошо, – произнёс он наконец. – Очень хорошо. Теперь поговорим о профессиональном опыте. И, пожалуйста, поподробнее.

Я сел на любимого конька и выдал несколько отточенных многочисленными собеседованиями "рекламных роликов" про свои проекты. Ультразвук, компьютерная томография, катетеры для кровеносных сосудов, – в совокупности мой предыдущий опыт покрывал все инженерные аспекты данной фирмы, и я прекрасно понимал – это именно то, что ему нужно. Уловив нужный тон и тембр, я набирал обороты, выводя мелодию, от которой по его лицу расплывалась блаженная улыбка. Забыв про сжатые в пальцах бумажки, Ариэль внимал, всякий раз кивая в такт новым виткам повествования.

В начале интервью говорил он, рассказывая о компании и об их инновационных технологиях, заключающихся в изобретённых им самим ультразвуковых сенсорах. Потом пошли расспросы, в ходе которых мне удалось сбить его с толку своим признанием и, во избежание неудобных тем, перейти к прокручиванию загодя заготовленных роликов. Увлёкшись моими байками, он так и не задал ни одного технического вопроса. И сейчас, к вящему удовольствию переговаривающихся сторон, мы приближались к развязке. Почувствовав себя уверенно, я перевёл дух и осмотрелся…

В центре кабинета, занимая большую часть пространства, громоздился стол, на котором в гордом одиночестве стоял стильный вогнутый монитор. За столом сидел высокий, крепко сложенный, коротко стриженный мужчина лет под сорок с выразительными чертами лица. Глубокие залысины придавали его лбу некую монументальность, подчёркнутую двумя резкими морщинами, восходящими от переносицы. Вплотную за ним – стандартный офисный шкаф с несколькими папками и сбоку, у стены, ещё один стул. Из-за тесноты и куцости обстановки человек казался несуразно массивным. В глазах гиганта читалась радость непризнанного мыслителя, нашедшего, наконец, брата по разуму.

…Взаимопонимание крепло с каждым новым удачным выражением, буквально переполняя помещение. Ещё немного, и оно грозило выплеснуться наружу, проламывая тонкие гипсовые перегородки. Пора было закругляться, и, сбавляя темп, я плавно переходил к заключительным кадрам, как вдруг Ариэль опомнился.

– Если всё было так здорово, почему же вы каждый раз увольнялись?

Вопрос был задан скорее для проформы, но я старался избегать этой темы, так как предыдущие компании неизменно покидал со скандалом. Поначалу я, скрипя зубами, терпел окружающее безобразие, но, рано или поздно, выкладывал очередному начальничку всё, что думал о нём и его организации, и с шумом хлопал дверью. Мало того, последние три года я вообще нигде не работал.

В результате этих художеств сейчас мне позарез нужны деньги, и от предполагаемого работодателя данные факты стоило утаить. Тем более, что ему, вероятно, ещё предстоит познакомиться с этой замечательной чертой моего характера.

– Дело в том, – насторожился я, оказавшись на тонком льду, – что на второй работе компания создала несколько коммерчески успешных продуктов и, распустив отдел разработок, полностью переориентировалась на продажи.

В действительности всё обстояло несколько иначе. Преисполненный энтузиазма, я доделывал проект и надеялся на повышение. Мне импонировал титул Chief Scientist[1], особенно в сочетании с моей фамилией. Играя ключевую роль в разработке нового продукта, я имел договорённость с генеральным директором о присвоении желанной должности в случае успешного завершения. Но ближе к концу мне вежливо объяснили, что данную позицию должен занимать не талантливый двадцатисемилетний мм… "юноша", а представительный мужчина лет сорока. В ответ я стал заявляться на работу не чаще раза в неделю, и то лишь после долгих просьб и уговоров. При этом фирма была вынуждена терпеть мои выходки ещё почти год, пока не нашла нового специалиста.

Естественно, знать такие подробности Ариэлю было вовсе не обязательно, и расстраивать его столь неаппетитными деталями после недавнего духовного взлёта казалось даже несколько нетактично.

– Собственно, у них так и было задумано. Существующая продукция обеспечивала конторе неплохой доход на ближайшие лет десять.

– Так… понятно, а на первой? – продолжил расспросы Ариэль.

Дальнейшее увиливание от попыток нащупать брешь в моей обороне грозило обернуться потерей доверия, и я решил сменить тактику, перейдя от слегка припудренной полуправдой лжи к радикальной искренности.

– Надо признать, мне было сложно ладить с начальником, – я умолк, изображая замешательство. – Имелось множество разногласий и часто не удавалось найти конструктивный выход… а главное, мы постоянно скатывались в состязания эго.

Ошарашив собеседника неожиданным откровением, можно было вновь направлять беседу в удобное русло.

– Я был юн, вспыльчив и эмоционален… только с университетской скамьи. Кроме того, я был первым его подчинённым, и ему тоже было нелегко. Но могу сказать одно: при всех неурядицах я понимал, что это гениальный человек. С большой буквы. Его рассказы о физике вдохновили меня поступить на ещё один факультет и получить ещё одну учёную степень. Он…

И вместо того, чтобы рассказывать о проблемах в профессиональных отношениях, я принялся петь дифирамбы бывшему боссу.

– Ладно, предположим, тогда вы были молоды. А сейчас?

– А сейчас прошло десять лет, и мне хочется верить, что я стал уравновешенней и мудрее.

Он помолчал, уставившись в незримую точку за моей спиной. Судя по всему, уловка с искренностью прошла успешно, и с этой темой было покончено.

– М-да… А у меня… – вымолвил Ариэль, выйдя из оцепенения. – У меня всё это было… – он махнул рукой, указывая в неопределённом направлении, словно приглашая полюбоваться как всё "это" было у него, – …совсем не так. Фирма взялась за амбициозный проект, но подход был неправильный, а методы ущербные. Кругом царил полный бардак, и чем больше они пытались навести порядок, тем хуже становилось. А главное, – он жахнул кулаком по столу, – начальник был идиот.

Ариэль взглянул на меня, ища понимания. Я кивнул, пряча улыбку.