Время от времени он оговаривается. Путина, например, назвал лидером Германии. Правда, потом поправился и обозвал нашего президента агентом КГБ. Но это не столько от русофобии, сколько для того, чтобы показать, что ещё что-то про Россию помнит.

Несмотря на крайний консерватизм, Маккейн известен своей политкорректностью. Он не гомофоб, не расист, не отрицает, в отличие от Майкла Хакаби, что человек произошел от обезьяны, волнуется по поводу глобального потепления. И опять же, это, видимо, не дань требованиям хорошего тона, а искреннее мнение кандидата.

Главное преимущество Маккейна перед своими соперниками - не только среди республиканцев, но и среди демократов - что на протяжении последних восьми лет он регулярно критиковал Буша. Ему не может помешать даже то, что он открыто заявляет о готовности продолжать войну в Ираке, которая большинству американцев до смерти надоела.

Демократы задним числом много говорят о том, что войну не надо было начинать, но уклоняются от вопроса о том, собираются ли они её закончить. А Маккейн честно признается, что намерен оставить контингент США в Ираке ещё на сто лет. Однако так долго он всё равно не проживет.

В эмоциональном плане Маккейн начинает выигрывать уже не только у своих соперников по республиканским «праймериз», но и у демократических кандидатов. А между тем в стане демократической партии дела идут совсем не так, как планировалось. Несмотря на то, что Хиллари Клинтон после «супервторника» лидирует по числу выборщиков, она ещё очень далека от победы.

Борьба затягивается, вынуждая и Хиллари Клинтон, и Барака Обаму сосредоточиться на критике друг друга, а не действующей администрации и республиканцев.

Оба кандидата говорят про перемены, но единственная перемена, которую они конкретно обещают, состоит в том, что в случае победы одного из них, мы получим в качестве президента США либо женщину, либо афроамериканца. И то, и другое, действительно, может случиться в первый раз. Но это событие не столько из области политики, сколько из сферы культуры и этнографии.

Во всех остальных отношениях дела будут идти по-старому, так что некоторые представители республиканской элиты уже открыто говорят о том, что предпочтут видеть в Белом Доме Хиллари Клинтон или даже Барака Обаму, лишь бы только не пустить туда «выскочку» Маккейна. В свою очередь, Маккейн имеет шанс мобилизовать в свою поддержку стихийное «протестное» голосование низов.

Только вдохновляется этот протест не левыми идеями и не лозунгами прогресса, а консервативными ценностями.

Жители одноэтажной Америки, консерваторы и прагматики, привыкшие ценить семью и порядок, видят, что их мир разрушается на глазах, причем республиканская администрация Буша сделала для этого не меньше, чем демократы. Почему рушится старый мир, что придет ему на смену, американский провинциал не понимает, да и не хочет об этом думать. Но он будет защищаться, бунтуя против элиты, которая его предала и обманула.

Если несколько месяцев назад никто не верил, что Маккейн выиграет президентскую номинацию, то сегодня большинство экспертов склонно думать, что до Белого Дома он всё же не доберется, хотя демократам ещё придется с ним помучиться. Однако нынешний избирательный процесс уже преподнес столько сюрпризов, что нельзя исключать самого неожиданного развития событий. Политические машины обеих партий явно дают сбои - именно это и делает нынешние «праймериз» столь интересными.

В подобных условиях единственное, что можно предсказать с большой долей вероятности, это то, что следующий президент США (независимо от цвета кожи, пола и партийной принадлежности) столкнется с самым тяжелым экономическим кризисом за последние годы, а возможно - и за послевоенную историю. И каковы бы ни были его планы, они будут сорваны.

Тот, кого изберут в 2008 году, в 2012 году вынужден будет отчитываться за трудности и неприятности, которые случатся за время его правления. Хорошо, если к тому времени экономика начнет выходить из спада. Но это отнюдь не гарантировано, точно так же, как и повторное избрание.

Так что пост, за который сейчас так рьяно борются участники «праймериз», вряд ли принесет им славу и удачу.

Именно поэтому не стоит слишком беспокоиться о будущности российско-американских отношений. Что бы ни говорили сейчас кандидаты про Россию, каких бы советников ни нанимали, от этого мало что изменится. В ближайшие два года новому лидеру США будет просто не до нас.

Если нам и следует опасаться каких-либо неприятностей, то произойдут они из-за наших собственных проблем и ошибок.

9-10 февраля в Москве прошла международная научная конференция, посвященная новым формам фашизма и развитию ультраправых движений в России и современной Европе. "Русский журнал" попросил прокомментировать это событие организатора и участника форума Бориса Кагарлицкого.

"Русский журнал": Почему конференция прошла именно сейчас?

Борис Кагарлицкий: С одной стороны, это была давняя инициатива группы "Что делать?", которую удалось реализовать только сейчас. С содержательной же точки зрения причины лежат на поверхности. Последние десять лет мы наблюдаем в Европе своеобразный ренессанс ультраправых политических движений, который с недавних пор актуален и в России. Причем речь идет не об абстрактной идеологии, поскольку многие ультраправые инициативы прорываются сегодня в массовую публичную дискуссию. Раньше специалисты по фашизму были сродни ученым, которые занимаются какими-то редкими насекомыми. Теперь они активные участники политических баталий.

Причем если на Западе, как я смею надеяться, наблюдается некоторый спад интереса к правым радикалам, у нас эта волна сегодня на самом пике. Достаточно вспомнить ДПНИ, последние "Русские марши". Они показательны, поскольку ультраправых в стране не так много, но они смогли объединиться и найти финансирование. "Левый марш" собрал бы не меньше людей, но вот организация у нас пока значительно хуже. Еще один пример - это Кондопога, погромы в которой спровоцировали широкую общественную дискуссию, достаточно неоднозначную. Аналогично развивалась реакция отечественных СМИ на волнения в бедных пригородах Парижа, в которых участвовали люди самых разных национальностей. Националистам удалось перехватить эту тему, интерпретировать ее в традиционных правопопулистских терминах.

РЖ: Конференция рассматривалась в первую очередь как научное или политическое мероприятие?

Б.К.: Скорее, как аналитическая политологическая дискуссия. Мы не ставили себе задачу дать какие-то новые определения сути фашизма или правого популизма и тем более не рассматривали нашу встречу как непосредственно политическую акцию. Скорее, она была необходима для анализа ситуации и выработки общей стратегии левых в отношении указанной угрозы.

РЖ: Мероприятие получилось достаточно репрезентативным, на нем были представлены не только российские интеллектуалы, но и известные западные специалисты. Какие доклады вы могли бы отметить особо?

Б.К.: Действительно, состав участников был сильным. Из западных коллег я бы, разумеется, отметил весьма известного в России как автора книги "Европейский фашизм" профессора Вольфганга Виппермана. Очень удачный доклад на тему "Неолиберальные изменения в способе производства и крайне правая политика в отсутствие альтернатив" сделала Кристина Кайндль.

Вообще, западные гости в основном старались понять, что происходит с ультраправыми движениями у нас в стране, и в этом контексте генерализировать свои выводы о природе фашизма, распространив их на Россию. Еще я обратил бы внимание на работу индуса Сароя Гири, который рассказал о так называемом коммунализме (под этим термином в Индии подразумевается взаимная вражда сообществ). Его анализ очень сильно расходится с традиционными представлениями о природе межнациональных конфликтов.