- Что? Не слышу? Я Вас спрашиваю, Александр Сергеевич, чем это Вы занимались целое утро? -- официальный тон не предвещал ничего хорошего. Нужно было как-то оправдываться.

- Я... это... я... стихи писал... - пролепетал Саша, покраснев еще гуще.

- Что? Опять стихи? Тоже мне, поэт выискался! -- фыркнул отец, но тут же смягчился. -- Ладно уж, садись обедать.

Стихи были слабостью Сергея Львовича -- это Саша заметил уже давно. У них дома иногда бывал брат Сергея Василий Львович, который часто читал свои стихи. Сергей недолюбливал брата и все время иронизировал над его стихами -но Саша видел, что они ему нравятся. А когда Саша сам начал писать стихи -отец был просто в восторге. Каждый раз, когда мальчик читал родным свои творения, отношения с отцом резко улучшались -- даже сквозь напускное равнодушие было видно, что Сергей Львович очень доволен сыном. Вот и сейчас -- Саша сразу понял, что отцу очень хочется услышать его новые стихи, и он лишь порядка ради притворяется сердитым.

Так и оказалось -- едва Саша прикончил последнее блюдо, как отец насмешливо поглядел на него и сказал:

- Ну что ж, пиит, давай, порадуй нас своими новыми шедеврами!

Саша утер губы салфеткой, вышел на середину комнаты и принял "позу поэта" -- отставил в сторону одну ногу и вытянул вперед руку -- именно в такой позе его дядя Василий Львович обычно читал свои стихи. Все невольно улыбнулись и приготовились слушать -- даже маленький Лева притих. Саша прокашлялся, устремил взгляд куда-то вдаль и заунывным голосом -- в тон стихам -- начал декламировать:

- Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя,

То как зверь она завоет,

То запла... чет... как...

- он вдруг споткнулся, замолчал и ошеломленно уставился на слушателей. И было отчего -- он часто читал им свои стихи, но такой реакции не видел еще ни разу: челюсти у всех отвисли, брови вылезли на лоб, в глазах застыло выражение неподдельного изумления и почти животного ужаса. Только Лева смотрел спокойно и немного скучающе -- как всегда. Немая сцена продолжалась несколько секунд.

Первым пришел в себя Сергей Львович:

- Ну, что же ты замолчал? -- внезапно осипшим голосом пробормотал он. -- Продолжай, пожалуйста... - и улыбнулся натянутой, вымученной улыбкой.

- То по кровле обветшалой... вдруг соломой... зашумит... - ничего не понимая, бормотал Саша. Слова вдруг вылетели у него из головы, он не мог больше вспомнить ни строчки. Он немного постоял, шевеля губами и пытаясь еще что-то сказать, потом вдруг разревелся в голос и убежал к себе в комнату. У него началась истерика.

Его долго успокаивали, недоуменно пожимая плечами и делая вид, что не понимают причин его волнения.

- Читал, читал, и вдруг на тебе! разревелся ни с того ни с сего... бормотала няня, утирая ему слезы и нервно поглаживая по голове, - но в глаза почему-то не смотрела, и руки у нее заметно дрожали.

Когда мальчик немного успокоился, его вытащили в гостиную, поставили посредине комнаты и заставили прочитать стихотворение еще раз - полностью. Он, вначале сбиваясь, но постепенно все более и более приходя в себя, прочитал. На этот раз реакция у всех была совершенно нормальной -стихотворение понравилось, все его хвалили и даже заставили продекламировать еще несколько раз. Причем восхищались все вполне искренне -- Саша видел это -- но даже эта искренность отдавала фальшью после того, что произошло за обедом.

Приблизительно через час вдруг приехал дядя Саши Василий Львович Пушкин -- брат его отца. Свалился, что называется, словно снег на голову -- сказал, что хочет недельку пожить у них. В причины Саша даже вникать не стал -- не до того ему было. Впрочем, приезду дяди он обрадовался -- Василий Львович был довольно известным поэтом, и племянник любил поговорить с ним о поэзии -- а то даже и поспорить.

Узнав об обеденном инциденте, дядя подозвал к себе Сашу и заставил его еще раз прочитать злополучное стихотворение. С замиранием сердца, опасаясь увидеть ту же странную реакцию, мальчик продекламировал ему свой шедевр. Дядя выслушал очень внимательно, потом снисходительно посмеялся и высказался в том смысле, что, дескать, сыровато еще, но для девятилетнего мальчишки очень даже неплохо -- а вообще, он не понимает, из-за чего весь сыр-бор и что Сашу так расстроило. Потом высказал несколько замечаний по поводу того, как, по его мнению, стоило это стихотворение переделать. Саша начал ему возражать, завязался небольшой спор...

Полноватый, добродушно-ироничный дядя развалился в кресле и, словно нехотя, но в то же время с явным удовольствием отражал атаки своего племянника. Он выглядел настолько спокойным, безмятежным и монументальным, что Саша невольно успокоился и на какое-то время даже поверил, что на самом деле ничего не случилось, и это просто его богатое воображение сыграло с ним скверную шутку...

* * *

- Ну, что скажете, Сергей Львович? -- спросил Василий, недобро поглядывая на брата. -- Доигрались?

Сергей недоуменно посмотрел на него, словно не понимая, о чем речь. Василий отхлебнул крепкого черного кофе и со стуком поставил чашку на стол:

- Не волнуйтесь, он нас не услышит. Я включил защиту.

Сергей вздохнул:

- Значит, начистоту?

- Начистоту.

Сергей пожал плечами:

- Я не понимаю, что Вас так взволновало. По-моему, все идет по плану.

- По плану?! -- вспылил Василий. -- Тогда какого черта вы все тут в штаны наложили и мальчишку перепугали? По какому такому плану?

- Но, - Сергей исподлобья глянул на "брата" и тоже отхлебнул кофе, -согласитесь, все-таки неожиданно было услышать это из его уст. Хотя именно это мы и планировали...

- Мы планировали, чтобы он написал это в двадцать пять лет, а ему сейчас только девять! К тому же полностью совпадает только первая половина стихотворения!

- Ну, это естественно, - хмыкнул Сергей, - "выпьем с горя, где же кружка" мог только взрослый человек написать...

- Ваш сарказм здесь совершенно неуместен! -- взорвался Василий. -Эксперимент под угрозой провала, а Вы ерничаете! -- Он вдруг вскочил, схватил собеседника за грудки, подтянул к себе и жарко задышал в лицо табачным перегаром:

- У нас давно уже есть подозрение, что Вы вмешиваетесь в естественный ход эксперимента. Сегодняшнее происшествие -- лишнее тому подтверждение. Имейте в виду, Сергей Львович -- если наши подозрения подтвердятся, Вам несдобровать!

Сергей отпихнул противника, сел, отхлебнул еще кофе и совершенно спокойно ответил:

- По-моему, полковник, Вы ошибаетесь. Ни о каком провале не может быть и речи -- наоборот, мы получили поразительные результаты! Это успех, а не провал! А мелкие несоответствия должны были появиться в любом случае -- это неизбежно.

- Почти семнадцать лет разницы - Вы называете это "мелким несоответствием"?! Ничего себе "мелочи"! А что он будет писать в двадцать пять лет -- Вы подумали?

- Ах, вот Вы о чем! -- презрительно усмехнулся Сергей. -- Вы просто испугались, что он не впишется в те рамочки, которые ему услужливо приготовлены? Вы слишком многого хотите, родной мой -- вырастить гения, который ходил бы по одной половице, никогда не заглядывая на другую... А что, интересно, Вы собирались с ним делать в его тридцать семь лет? Подсылать в очередной раз Дантеса?

- Ничего мы не собирались с ним делать -- и Вы это прекрасно знаете. Чтобы провести все необходимые измерения, достаточно проследить его развитие до тридцати лет или даже чуть меньше.

- А потом? Он начнет вам мешать, и вы от него избавитесь?

- Не городите чепухи! После тридцати лет ваш хваленый гений может убираться на все четыре стороны -- никому он больше не будет нужен.

Сергей едва не задохнулся от бешенства.

- Ах, вот как -- никому не будет нужен!? Не слишком ли цинично -поиграть чужой жизнью и бросить?..

- Цинично? -- ядовито ухмыльнулся Василий. -- Это Вы меня обвиняете в цинизме? А ставить эксперименты над людьми -- не цинично? А нагло лгать маленькому мальчику, честно глядя в глаза -- не цинично? А рассчитывать чужую судьбу по вашим дурацким формулам -- не цинично?! -- он уже почти кричал, в углах губ скопилась пена. Они стояли друг против друга и, задыхаясь от ярости, судорожно сжимали кулаки, готовые испепелить друг друга взглядом. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в спор вдруг не вмешалась Надежда Осиповна: