Астарт остерегался быть втянутым в какой-нибудь скандал. Он понемногу обменивал крокодиловы сокровища на серебряные дебены и ките, предварительно изуродовав диадемы, серьги и браслеты до неузнаваемости, а камни ссыпав отдельно. Эти меры предосторожности были не лишни. Уже весь Египет и пол-Азии знали об ужасном ограблении бога Себека.

Однажды, нагруженный слитками, он возвращался от менялы в корчму и лицом к лицу столкнулся со свирепого вида ливийцем, тотчас узнав в нем Туга по надрезанным и хищно трепетавшим ноздрям.

— Подожди, человече, мне знакомо твое лицо. — На широкой груди ливийца, затянутой в кожаные доспехи, сиял офицерский жетон тысяцкого.

— Я с рождения похож на Осириса. — Астарт попытался свернуть в переулок.

Ливиец вцепился в него обеими руками.

— Мои глаза не врут: ты — Астарт, предатель и дезертир!

— А, Туг, старый забулдыга! Ты уже офицер? Как тебе удалось надуть начальство?

Туг подозвал солдат. Они набросились на финикийца. Мех упал наземь, лопнул, и солдаты и прохожие начали хватать вывалившиеся слитки. Они ползали на коленях, переругиваясь, толкаясь, обмениваясь тумаками. Астарт принялся отбирать свое серебро у мальчишек, женщин, торговцев цветами, бородатых купцов, гогочущих солдат. Но люди разбегались.

— Шакал! — зарычал Астарт и бросился на Туга. Солдаты связали финикийца своими поясами.

— Мы казним его по закону, — сказал Туг.

Начальник военного лагеря греков и киренцев, иониец с обезображенным шрамами лицом и умными глазами, внимательно выслушал Астарта.

— Я все рассказал тебе, господин, потому что помню тебя. Ты — Навкрат, первый солдат фараона и наставник царского родича Яхмоса. Я видел, как Яхмос в одиночку гнался за вражескими колесницами.

— Ну я-то помню многие твои проделки в азиатскую кампанию, — иониец потер бесформенную переносицу, — казнить я тебя не казню, но по законам мирного времени обязан упрятать в темницу.

Астарт надеялся на лучшее. Ведь старый воин, похоронивший в битвах и походах не один десяток лет, не мог мыслить словно жрец или маджай.

— Сделаем так: мои головорезы запрут тебя в подвал, где уже подпилены решетки.

— Чем тебя благодарить, господин?

— Это всегда впереди. В наше смутное время не поймешь, откуда ждать беды. Может, когда-нибудь и расплатимся. Такие люди, как ты, умеют мстить и быть благодарными. Вот что, деньги, которые у тебя остались, не отдавай молодому номарху. Он хоть и молод, но порядочная свинья, обманет, хотя и говорят, что хананея надуть нелегко. Диктует он. Лучше на эти деньги найми людей из портового отребья и устрой налет на тюрьму. Так надежнее. Странный совет тебе дает военачальник царя? В молодости я бывал в таких переделках. На саисских пропойц можно смело положиться, когда они на пути к сосуду с пивом.

Астарт тщательно продумал предстоящее, но понимал, что без неожиданностей не обойтись. Поэтому самых сообразительных и ловких он сам повел на приступ тюрьмы, а остальных расставил вокруг стен, чтобы никто из тюремщиков не смог ускользнуть и поднять шум раньше времени.

Глинобитное здание Бубастисской тюрьмы, казалось, уснуло. Ни звука — только осторожные, шаркающие звуки босых ног налетчиков о шероховатости пола. Астарт шел, пригнувшись, впереди ватаги.

Но вот нога нащупала толстые прутья решетки. «Первая яма, но где же тюремщики?»

Стук деревянных подошв гулко отдался по всему коридору. Кто-то шел, стукаясь головой о стену и бормоча ругательства. Затем ударил резкий запах мочи: надзиратель справлял нужду в яму с заключенными.

— Займись им, — сказал Астарт одному из сообщников. Тот бесшумно удалился, и вскоре донесся глухой удар тела о решетку.

Астарт ощупью добрался до угла. Впереди — неясные голоса. На противоположной слабо освещенной стене плясали тени. Астарт выглянул: при свете масляной плошки несколько неряшливых, обрюзгших тюремщиков пили пиво из кокосовых сосудов. Внушительных размеров амфора стояла в углу вверх дном, словно балансируя на узком горлышке, другая, видимо, полная, возвышалась среди тряпья и оружия, разбросанного на дырявых грязных циновках.

Пиво из полбы или ячменя — излюбленный напиток египтян. В этом они солидарны с греками и филистимлянами. Досуг египтянина немыслим без доброго кувшинчика божественной жидкости. Тюремщики умели день и ночь превращать в досуг.

Пропойцы за спиной Астарта трудно задышали, раздувая ноздри. Кто-то звучно проглотил слюну.

Не успел Астарт и слова вымолвить, как его наемники скрутили тюремщиков и занялись амфорой. Вскоре ватага двинулась дальше. У последней ямы остановились, зажгли факелы, подняли решетку.

На дне ямы стояли узники, запрокинув головы. Астарт соскользнул по веревке, сдирая кожу рук.

— Ларит!

Неясная тень метнулась из вороха испревшей соломы, и Астарт обнял содрогающуюся от рыданий Ларит.

— Свету! — заорал он. — Больше свету!

Один из авантюристов поспешно упал на живот и опустил в яму руку с факелом. Астарт бережно поднял к свету младенца.

— Сын!

Малыш басовито закричал. Сморщенное личико походило на старческое, и это еще больше умилило молодого отца.

— Сын!

Ахтой пытался подняться с четверенек, но это ему не удавалось. Эред прислонился к стенке, чтобы не подкосились колени: радость иногда забирает последние силы. Трудно было узнать в этом старце с одрябшими мускулами и потухшим взором знаменитого базарного силача.

— Сын! — шептал Астарт.

Один из бесчисленных рукавов Дельты, стиснутый непроходимыми стенами тростника, явился местом сражения. Одну плоскодонку с узниками Астарт отправил вперед, а сам с ватагой укрылся в узкой части протоки.

Погоня приближалась. Огромный баркас с десятками гребцов неуклюже шлепал перегруженными бортами о воду. Астарт с удивлением узнал на носу баркаса вездесущего Туга в шлеме с пышным гребнем. Туг, в служебном рвении рыская по Саису, пронюхал, что сбежавший из подвала финикиец вербовал по кабакам всякое отребье. Избив до полусмерти владельца пивной, он узнал о готовящемся налете, но, как всегда, не успел. Погоню же возглавил с удовольствием.

Над зарослями тучами носились чайки, ибисы, кулики. Вот тяжело поднялась стая розовых фламинго, а за ними краснокожие аисты и горбатые цапли. Оглушенный птичьим гомоном, Астарт раздвинул перед собой тростник и метнул тяжелое весло, как копье. Туг плюхнулся в воду. «Трактирные крысы» испуганно сжались в лодках: не думали, что дело зайдет так далеко.

Солдаты поливали заросли стрелами и дротиками, не видя противника.

— Везет же нам, — сказал Астарт, провожая взглядом пузырь из одежды, не давший доспехам утащить тело ливийца на дно. — Видите, в этом рукаве нет крокодилов.

Преследователи кружили на месте, разжигая факелы, чтобы огнем выгнать беглецов из зарослей.

Неожиданно множество рук появилось из воды, цепляясь за весла и низкий борт. Под крики и брань солдат баркас накренился, зачерпнул столько воды, что тут же пошел ко дну. Из зарослей вынырнули легкие плоскодонки и, выловив Астарта и его наемников, умчались вниз по течению. А преследователи долго еще после этого блуждали в непроходимых речных зарослях, перекликаясь злыми голосами.

Финикиец сидел на носу и выжимал одежду. Теперь можно расплатиться с ватагой и убраться из Египта. Ничто не заставит его вернуться в эту страну почитателей навозных жуков, где сонмы мудрецов курят фимиам глупости, где в каждом чужеземце видят варвара, низшее существо, и плюют ему в лицо.

Астарт был слишком уверен в своей власти над судьбой, но он всего-навсего смертный…