В то лето города континентальной части Новой Англии сидели на строгом водном рационе. Закрывались предприятия, тысячи людей остались без работы. В приморских городах благодаря опреснительным установкам положение было лучше, но и здесь ощущалась нехватка питьевой воды. Газоны пожелтели, зной высушил зеленые ограждения. Фонтаны не работали, кондиционерами перестали пользоваться, во избежание лесных пожаров закрылись кемпинги и рыбацкие домики.

А тем временем на Среднем Западе реки выходили из берегов, безжалостные ливни заливали города и фермы.

К середине лета все было готово к экспериментам. Многие из них Тэд с сотрудниками провел в лаборатории, но для некоторых экспериментов пришлось нанять самолеты, с тем чтобы проводить опыты над морем. Мы держали испытания в тайне — не дай бог что-то просочится в печать и публика решит, что проблема засухи решена, достаточно мановения руки Тэда.

Все это лето мы почти не виделись с Барни, если не считать лаконичных приветствий на бегу и торопливых совместных трапез. Впервые мы встретились в спокойной обстановке в августе, когда ежегодно повторяющийся метеорный поток персеид достигал максимума. Самый его пик пришелся на конец недели, и я привез Барни в Торнтон, чтобы с берега залива полюбоваться этим зрелищем.

Мы оставались на берегу всю ночь, наблюдая, как метеоры огненными стрелами прочеркивают на фоне вечных звезд ночное небо. Они возникали как яркие вспышки, некоторые искрами рассыпались в небесах и исчезали прежде, чем сердце успевало очередной раз отстучать свой ритм в груди. Если проследить их полет в обратном направлении, дорожка привела бы в созвездие Персея, названное по имени героя Древней Эллады.

Почему-то они напомнили мне Тэда, эти метеоры, что затмевали сами звезды, когда вспышками чертили небо, — яркие, целеустремленные, мчащиеся путями, с которых их нельзя свернуть. Они летели совершенно бесшумно, что странно не соответствовало их ослепительному блеску. Казалось, они знают, куда стремятся, и спешат занять отведенные им места, прежде чем наступит их звездный час.

Во время нашего многочасового пребывания на берегу мы почти не говорили — ограничивались короткими восторженными возгласами. То, что происходило над нашими головами, было столь грандиозно, что ни о чем другом и не думалось. Но вот небо наконец побледнело, и метеоры исчезли. Где-то наверху, возле дома, запела птица. Звезды гасли одна за другой, горизонт порозовел.

Только тут мы почувствовали, что безумно хотим спать, и направились к дому.

— Как Тэд? — спросила Барни.

— Разве вы с ним не видитесь?

Она покачала головой.

— Вот уже целую неделю, если не больше.

— У него все в порядке. Работает как черт. А то и как два черта.

— Дядя Ян говорит, что он буквально одержим мыслью об управлении погодой.

— Но почему? Почему надо целиком отдаваться одной какой-то идее?

Она остановилась и повернулась лицом к сияющему горизонту.

— Не знаю. Быть может, он боится, что кроме этого не сумеет добиться в жизни ничего другого. В любом случае такая одержимость для него пагубна. Если его идея не осуществится или он вдруг окажется отстраненным от работы, его хватит удар.

— Я тоже так думаю, но, по-моему, ничего такого ему не грозит.

— Я за него боюсь, Джерри. В Отделе что-то происходит. Не знаю точно что, меня близко не подпускают к этому. Россмен создал специальную группу, и они все делают своими силами. Даже в нашем секторе им выделены компьютеры, к которым никто, кроме них, не имеет права подходить.

— Это настораживает.

Она горестно кивнула.

— За последнюю неделю Россмен несколько раз побывал в Вашингтоне. Мне кажется, он ведет переговоры с ФКООСом.

— С ФКООСом? С кем именно, не знаешь?

— Его секретарша как-то проговорилась о лицензионной группе, но четко сформулировать, что именно она имела в виду, мне трудно.

Утром в понедельник, придя в контору, Тэд узнал об интригах Россмена и пришел в ярость.

— Это на него похоже! — кричал он, стуча кулаком по ладони. — Он не может взять в толк, чем мы тут занимаемся, а потому бросился в Вашингтон ставить нам палки в колеса.

Тэд в бешенстве метался вокруг стола.

— Похоже, что он использует свои связи, — сказал я.

Тэд замер и уставился на меня.

— Использует связи? Мы еще посмотрим, есть ли у него связи получше наших.

Он выбежал из кабинета. Я вскочил со стула и последовал за ним. Я догнал его, когда он уже вбежал в лабораторию.

Когда мы появились, Тули и три других сотрудника лаборатории были увлечены разговором.

— Тс-с, босс идет, — сказал один из них.

Не знаю, кого он имел в виду — Тэда или меня.

— Кто-нибудь, займитесь контрольным наблюдением, — сказал Тэд, подходя к карте-экрану, Тули направился к пульту, а Тэд подхватил фонарик-указку. — Верни картину к нормальной схеме.

Тули дотронулся до кнопок на пульте, и метеосимволы на карте на мгновение погасли. Затем на ней возникло множество разноцветных стрелок. Тэд стоял неподвижно, было видно, что он все еще кипит, но старается взять себя в руки.

Наконец он произнес:

— Мы наблюдаем обычную схему ветров над континентальными районами страны в летний период.

Помогая себе лучом указки, он объяснил:

— Теплый воздух надвигается с западного побережья, отклоняется к югу, затем поворачивает на северо-восток. Холодный воздух, который обозначен этими синими стрелками, движется из Канады, формируется в западный поток и сдвигается к Атлантике.

Он взглянул на меня, сомневаясь, понятно ли то, о чем он говорит. Я кивнул.

— Красные стрелки означают теплый воздух, идущий от Мексиканского залива и Карибского моря вдоль западного побережья. Именно этот воздух несет с собой влагу.

Он сделал знак Тули, который нажал другой ряд кнопок.

— Теперь погляди на область высокого давления над океаном. Она простирается на большую высоту. Границы ее подвижны, но в основном находятся недалеко от побережья. Над верхним пределом этой зоны воздух перемещается к северу вдоль западной границы области высокого давления по часовой стрелке — от южных морей к восточному побережью.

— И несет дожди к Новой Англии, — догадался я.

— Точно. Теперь взглянем на схему засухи.

Тули вновь изменил обстановку на карте. Область высокого давления двинулась вперед, к суше, и остановилась примерно на границе Аппалачей. Поток воздуха переместился южнее, а красные стрелки влажного воздуха, пройдя половину пути к восточному побережью, разделились. Часть их повернула к морю, остальные двинулись в средневосточные штаты.

Постепенно, увлекшись метеорологией, Тэд забывал о Россмене и успокаивался.

— Теперь смотри, — продолжал он. — Область высокого давления передвигается на сушу и несет с собой влажный океанический воздух на Средний Запад. Новая Англия от него отрезана. Более того, прохладный воздух, идущий по восточной кромке области высокого давления, оказывается именно над нашими штатами. Даже если в нем есть влага, ее недостаточно, чтобы пошел дождь.

— Но если влаги достаточно… — вмешался Тули.

— Ее никогда не бывает «достаточно», мой восточный алхимик. Воздух из Канады, идущий вдоль восточного края области высокого давления, высасывает всю имеющуюся у нас влагу. Конечно, водяные пары в воздухе остаются, но относительная влажность очень низка. Капельки ничтожно малы — всего пять-десять микрон в диаметре. Они слишком легки, чтобы упасть на землю. Для того чтобы начался дождь, капли должны возрасти в пять—десять раз.

Подойдя к карте, Тули возразил:

— Почему бы тогда не засеять облака и не вызывать дождь искусственно? Если есть влажность…

— Засеивание облаков — не решение, если ты не захочешь засеивать их непрерывно, изо дня в день. Как только ты перестанешь это делать, дождь прекратится. А кроме того, такой дождь будет стоить несколько миллионов долларов ежедневно. В результате засуха нам обойдется дешевле.