Верити несколько раз повторила ему это. Потом наступило молчание. Пауза длилась так долго, что, казалось, прошло несколько часов, прежде чем он заговорил.

– Благодарю вас, Верити, – тихо сказал Крис. – Я не знал… был в замешательстве… я просто соглашался с тем, что советовала Грета, а она говорила…

– Что должен быть кто-то рядом в жизни?

– Да.

– А в глубине своего сердца вы не чувствовали этого? – Теперь была очередь Верити выяснить всю правду.

– Не чувствовал.

– И значит…

– И значит, этого не должно быть. – Крис кивнул ей в темноте. – Вы правы. Грета ошибалась. О, она очень добра и хотела сделать, как лучше, но… – Он опять замолчал. – Благодарю вас, Верити, дорогая, – вырвалось у него.

После этого они просто сидели рядом, погруженные в собственные мысли. Время от времени они говорили друг с другом о чем-то незначительном, но и только. Верити понимала, что Крис достиг наконец мира в своем сознании. Возможно, то, на что подвигнула было его Грета, руководствуясь самыми добрыми побуждениями, подошло бы великому множеству мужчин, большинству мужчин, но не Крису. Он долго пребывал в неуверенности, но теперь он обрел себя. На его душе лежала тяжелая ноша печали, и скорее всего это останется с ним навсегда. Но одновременно он обрел ясность и умиротворенность, неведомые ему до сих пор.

Облегчение от того, что все миновало, было так значительно, что с первыми лучами солнца Верити действительно ощутила не только начало нового дня, но и начало новой жизни.

Взяв Криса за руку, она улыбнулась ему. И вот так, держась за руки, они спустились с Откропа вниз, чтобы проделать долгий путь обратно.

– Возможно, нас встретят, – сказал Крис. – Кто-нибудь увидит лошадей и догадается, что случилось.

Они прошли совсем немного, когда именно так и произошло. За поворотом они почти наткнулись на автомобиль.

– Эй! – крикнул Большой Гуннар, который сидел за рулем. – У вас все в порядке?

– Все в порядке, не беспокойтесь, – весело ответила Верити. Рука Криса все еще была в ее руке, она улыбалась, и вдруг она застыла.

Рядом с Гуннаром сидел человек, которого она меньше всего ожидала увидеть здесь. Это был Барт!

Барт не пытался предъявить Верити каких-то претензий.

– Все, очевидно, в полном порядке, вы напрасно беспокоились, Гуннар, – проговорил он сухо. – Достаточно взглянуть на них. Будучи знакомым с этой леди… и зная ее находчивость… я… – он на секунду умолк, – мне следовало бы заранее вас успокоить. Это мое упущение, Гуннар. Ваш сосед Крис Боливер, полагаю?

– Да, это так. – Крис шагнул вперед и протянул для пожатия руку.

Верити была рада, что, рассказывая американцу свою историю, не называла имен. Крис, несомненно, должен был отметить ее близкое знакомство с Бартом. Несмотря на это, его открытое лицо продолжало выражать одобрение и безмятежность.

То, что Барт может истолковать этот взгляд как свидетельство их близких отношений, не пришло Верити в голову. Она просто успокоилась, оттого что Крис ничего не знал, что Гуннар ни о чем не догадался, что у Барта хватило самообладания подождать, пока они останутся наедине.

Она была рада, когда Гуннар сказал:

– Как заметила прошлой ночью Грета: «Все это причуды». Да, молодежь… особое племя, я бы сказал… – Гуннар развел руками. – Нет, иначе не скажешь. Спасибо, Барт, за помощь, – поспешил он добавить и повернулся к своему соседу: – Мы угадали, как все было, Крис? Что-то испугало Номанда, Салли устремилась за ним, и двое молодых людей оказались в затруднительном положении?

– Точно, – кивнул Крис Боливер. – Все могло быть и хуже, мы могли возвращаться пешком.

Теперь они сели в машину.

– И могли замерзнуть, если бы не куртка Криса, – легкомысленно добавила Верити.

– А куртка оказалась такой большой, чтобы я мог ссудить Верити один рукав, – простодушно сказал Крис. – Моя нестандартная палатка спасла прошлой ночью наши жизни.

– Это было, без сомнения, тесное пристанище, – с улыбкой заметил Барт без видимого подтекста.

– Очень тесное, – засмеялся Крис. – Вы когда-нибудь делили одну куртку на двоих?

– Нет. Но иногда это, видимо, надо делать. – Барт продолжал проявлять мягкое дружелюбие; он еще ни разу не посмотрел на Верити.

Гуннар развернул автомобиль, и они поехали на ферму. За обедом Крис все еще находился под впечатлением от случившегося.

Верити оставила кое-что в доме Криса, но не хотела сейчас привлекать к этому внимания, однако Крис сказал:

– Первым делом мы должны заехать ко мне, Верити надо забрать кое-какие вещи.

Но она напрасно беспокоилась: Барта, судя по всему, это нисколько не задело, даже не заинтересовало. Он заинтересовался хлопком, и разговор, к счастью для Верити, изменил направление.

Дети тоже сели за стол, с гордостью демонстрируя «дяде Барту», как хорошо они теперь могут говорить по-английски. Особенно хвастался Ульф. Как и его мать, Ульф был веселым человеком и не боялся смешить людей.

Хотя Верити очень хотелось исчезнуть, раствориться, днем ей пришлось вместе с Гретой показывать Барту мебель. Крис ушел, условившись с Бартом на следующее утро показать ему свои хлопковые поля.

– Да, спасибо, с удовольствием посмотрю, – сразу согласился Барт. – Мне хотелось бы оценить перспективы хлопководства. – И он в первый раз бросил взгляд на Верити.

– Перспективы отличные, – с энтузиазмом заверил его Крис.

– Тогда отлично, до встречи, – сказал Барт. И хотя он больше не посмотрел на Верити, она все еще ощущала на себе его проницательный взгляд. Это было неприятное чувство.

Позже в захламленной комнате, где была составлена старая мебель, он согласился купить все, что предложила ему Грета. Его цена, вероятно, была высокой, ибо Грета запротестовала:

– Вы слишком щедры, такие деньги…

– Дорогая Грета, пожалуй, я вряд ли могу назвать себя благодетелем, но я не могу спать спокойно, если я нечестен. – И снова Верити почудился оценивающий взгляд Барта.

Грета за чем-то вышла из комнаты, оставив их одних, и Верити вся сжалась от слов, которые теперь Барт должен был наконец произнести. Несколько минут, показавшихся ей вечностью, они молчали, потом он сказал:

– Тебе не кажется, что этот шифоньер весьма интересен?

– Барт… – Если он не начинает, это должна сделать она, она не может больше.

– А спинка дивана просто уникальна, – продолжал он, а затем, не переводя дыхания добавил: – После того, как я съезжу туда, я пойму, как и где тебе предстоит жить.

– Жить?

– Именно. Ты должна была слышать, как я сказал Грете, что не могу спать, если я нечестен.

– Что это значит, Барт?

– О, брось! – нетерпеливо сказал он и выглянул в коридор, откуда в любой момент могла появиться Грета. – Так уж я устроен… Не могу позволить моей… – он сделал нарочитую паузу, – жене меньшее, чем она имела бы, живя со мной.

До Верити дошло, о чем он думал. Он сделал вывод, что она и Крис, что они…

– Ты ошибаешься, Барт, – твердо сказала она.

– Ошибался… – холодно поправил он.

– Барт…

– Я ошибался… но я готов расплатиться за это. Следовательно, осмотр этих хлопковых полей позволит мне оценить ситуацию. Нет, – оборвал он Верити, которая попыталась возразить ему, – все, что можно сказать, было написано на ваших лицах, когда вы шли по дороге. Но не беспокойся, я вижу, ты не теряешься. Верити захлестнуло негодование.

– Слушая это, я бы сочла тебя очень великодушным, – выпалила она, – если бы я не знала, как это важно для тебя. «Как важно тебе освободиться, – думала она, – освободиться, если возможно, без слез. Ради этого, если нужно, ты готов заплатить какие угодно деньги. Освободиться, чтобы уйти к Адель».

– Да, это важно для меня. – Барт повернулся и в первый раз открыто посмотрел на Верити. – Это самая важная вещь в моей жизни.

– Тогда почему… «Почему, – собиралась она спросить, – ты не дождался, когда умрет Робби, когда Адель снова станет свободной, почему ты сделал это со мной?»