И Будда уступил. Это одна из величайших уступок, когда-либо сделанных за всю историю человечества. Он мог бы не соглашаться. Никто не смог бы заставить его. Но тогда нечто великое было бы забыто навек. По крайней мере, об этом помнят везде. Некоторые люди и сейчас становятся буддами, достигая все тех же вершин. Ведь они знают - кто-то уже прошел этот путь: "Если кто-то стал буддой, почему бы и мне не стать?" Это придает храбрости.

Но интеллект, которому недоступен внутренний процесс просветления, не имеющий причины, лишенный логики - тут же приходит к поспешному заключению: "Здесь кроется противоречие!" Ты говоришь, что не обладаешь умственным процессом, которым можешь воспользоваться. Но твой ум... ты не сможешь достичь просветления, если не отбросишь свой ум. Так о какой же пользе умственного процесса может идти речь?

Ум должен быть отброшен полностью, чтобы вы могли воспринимать все непосредственно и ясно - без всяких мыслей, мелькающих перед глазами. Цели нет. В тот миг, когда в полном безмолвии вы придете к глубокому пониманию себя, своих корней, родится смех - вы засмеетесь оттого, что так долго искали человека, который был за вами, внутри вас, в самом центре вашего существа.

Но он тут же сказал: "Здесь заключено противоречие - ведь ты учишь людей медитировать, ты обучаешь их определенным приемам. Зачем?"

Хякудзё сказал:

- Этот старый монах не владеет даже клочком земли, в который можно было бы воткнуть шило.

Он хочет сказать, что не обладает никаким умом и потому не может разъяснить и разрешить это противоречие.

- Учитель, почему ты лжешь мне в лицо! - воскликнул Дао Гуан.

Это вечная проблема: учителю приходится лгать. И если вы будете думать только об этой лжи, вы никогда не поймете, что лгал он из сострадания и что ложью он готовил для вас почву, от которой вы должны оттолкнуться, чтобы сделать прыжок.

Я расскажу вам одну старинную историю...

Один царь очень заинтересовался молодым человеком, постоянно сидящим в безмолвии под деревом. Каждый вечер царь, переодевшись, обходил город, чтобы удостоверится, все ли в порядке. И каждый раз он проходил мимо молодого человека, сидящего неподвижно, словно статуя.

Наконец, не в силах сдержать любопытство, он, поравнявшись с молодым человеком, остановил свою лошадь и обратился к нему:

- Юноша, прости, что я прерываю твою медитацию. Молодой человек открыл глаза и ответил:

- Нет нужды приносить извинения, поскольку я не медитирую. Я есть медитация, и никто не может прервать ее. Что бы тебя ни интересовало, прошу, спрашивай.

Царь сказал:

- Я бы хотел, чтобы ты пришел ко мне во дворец. Я позабочусь о тебе. Видя, как ты безмолвно сидишь под деревом, мне на ум пришла древняя история о Будде. Я влюбился в твое безмолвие, в твои жесты, в твою полную безмятежность. Я приглашаю тебя в свой дворец. Я - царь.

Вот как действует варварский ум. Царь приглашает юношу во дворец, но в глубине своей души он хочет, чтобы юноша отказал ему, - ведь, приняв приглашение, тот продемонстрирует, что все еще желает роскоши и дворцов.

Но молодой человек поднялся с земли и просто сказал:

- Я иду с тобой.

В одно мгновение все переменилось. Царь подумал: "Зачем я это сделал? Этого человека все еще интересует роскошь дворцов, он хочет быть гостем царя. Он не может быть великим святым".

Это - старое представление о святом. Святой должен испытывать лишения и неудобства. Дискомфорт - это религия. Если ты голоден, болен, если ты истязаешь себя тысячью разных способов... тогда ты можешь стать великим святым. Этот парень вдруг пал со своего пьедестала святости в глазах царя. Но было уже слишком поздно.

Слово сказано, и его нельзя забрать назад. Это было бы как-то не по-джентельменски.

Но молодой человек все видел. Он не сказал ни слова.

Царь отвел ему лучшую часть своего дворца. Царь обеспечил его всем - слугами, молодыми девушками. Молодой человек принимал все. И каждый раз, принимая предложение царя, молодой человек падал все ниже в его глазах. Да какой же он святой? Он согласился на королевскую кровать, он не отказывался ни от одного из соблазнов.

Царь сказал себе: "Боже мой! Какой же я дурак! Как я обманулся в этом человеке! Похоже, он специально все так подстроил. Зная, что каждую ночь я проезжаю мимо этого места, он садился под дерево и сидел там неподвижно, словно Будда. Он знал, что я клюну на приманку. И вот я попался! А сейчас я не могу ни проглотить ее, ни выплюнуть - ведь он уже во дворце!"

Долго ли может человек жить с такими мыслями?

Прошло полгода с тех пор, как молодой человек поселился во дворце, и как-то раз, прогуливаясь с ним по саду, царь сказал своему спутнику:

- Мне все не дает покоя один вопрос. Я никак не могу выбросить ее из головы. Вот уже шесть месяцев я не могу из-за этого спокойно спать.

- Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, - ответил царю юноша.

- Мне неприятно задавать тебе этот вопрос, - продолжал царь, - но какова разница между тобой и мной? Ты, как и я, живешь во дворце, ты, как и я, наслаждаешься его роскошью. Какова же разница между нами?

На это юноша ответил:

- Я знал, что рано или поздно этот вопрос должен возникнуть. Собственно говоря, он возник в твоей голове в тот же миг, когда я встал, чтобы следовать за тобой во дворец. Но ты не очень смел. Тебе следовало бы спросить об этом немедля. Зачем же было тратить шесть месяцев? Кому нужна была эта неопределенность? Зачем было шесть месяцев задаваться вопросом, который не давал тебе спокойно спать? Я могу ответить на этот вопрос, но не здесь. Для этого нам нужно покинуть пределы твоего царства.

- В этом нет нужды, - сказал царь, - ты можешь ответить мне и здесь.

- Нет, нужда есть, - сказал юноша.

Они как раз проходили мимо реки, и, перейдя на другой берег, юноша сказал:

- Вот мой ответ - я отправляюсь дальше. Пойдешь ли ты за мной?

- Как я могу идти за тобой, - сказал царь, - здесь мой дворец, здесь мое царство... у меня жена, дети... У меня тысячи забот и тысячи неразрешенных проблем. Как же я могу идти за тобой?

Юноша сказал:

- Я иду дальше. У меня нет жены, у меня нет детей, у меня нет никаких проблем. Я был счастлив под деревом и был счастлив в твоем дворце - ничуть не меньше, но и ничуть не больше. Мое сознание не меняется от того, нахожусь ли я во дворце или в лесу.

Царь загрустил оттого, что в его безобразный ум взбрела столь безобразная мысль. Он склонился к земле и, прикоснувшись к ногам юноши, сказал:

- Прости меня за то, что я мог подумать такое! Я низко пал в собственных глазах.

- Нет, не делай этого, - сказал ему юноша. - Мне тяжело видеть, как ты склоняешься к моим ногам и льешь слезы. Я могу вернуться назад, но ты снова начнешь думать: "Боже мой! Неужели он обманул меня опять?"

Мне это нетрудно сделать. Но я не вернусь, хотя, возможно, это и будет жестоко по отношению к тебе. Позволь же мне уйти. Передо мной целый мир, и единственное, что мне нужно, это дерево, под которым я мог бы сидеть.

Но царь был настойчив:

- Нет, Нет, возвратись. Иначе я буду корить себя и

все время думать: "Что же я наделал?"

Молодой человек сказал:

- Ты ставишь меня в трудное положение. Я могу вернуться, но помни, ты вновь начнешь думать: "В чем же различие?"

Варварский ум думает лишь о низком, лишь о сиюминутном. В нем нет полета.

Хякудзё ответил:

- Как может этот старый монах, будучи без языка, призывать людей говорить неправду?

После этого подозрительность интеллектуала должна была, лишь возрасти. "Как может этот старый монах, будучи без языка..." Это кажется ложью: "будучи без языка, призывать людей говорить неправду?" - но он совершенно прав. Есть слова, стоящие выше нашей обыденной серой жизни. Просветленный человек не говорит, он просто позволяет бытию говорить посредством его уст. Он не видит того, что вокруг, - он просто позволяет будде видеть мир его глазами.