У шалаша что-то зашелестело, послышались быстрые шаги. Это был Акачи.

— Белый Брат, ты здесь?…

Но Коля молчал. Он не мог преодолеть отвращения. Рука Акачи нащупала в темноте его плечо.

— Белый Брат!..

Коле стало жутко от этого прикосновения.

— Не трогай меня, людоед!

— Акачи понимает Белого Брата. — Голос юноши звучал растроганно и виновато. — Белому Брату стало нехорошо. Но это ведь был бешеный динго. Благородный Какаду приговорил бешеного динго к смерти…

Владимир выздоравливал. Иногда он выходил из шалаша и садился в тени низкорослых желтосмолок с дугоподобными листьями. Ечука никому не доверял перевязок и всегда делал их сам.

Вождь племени отдал Вольфа в полное распоряжение мичману. И Скрябин сразу же приказал освободить немца от веревок.

Говорили они с Вольфом по-французски. Коля их не понимал, так как в школе изучал английский. Но время от времени мичман переводил Коле суть разговора.

— Господин Скрябин, вы спасли меня от позорной смерти. Я не забуду этого вовек.

— Хватит об этом, — ответил Володя, — покажите-ка лучше ваш рисунок.

Вольф прочитал целую лекцию о типах человеческих черепов и глаз.

— Мы уже слышали об этом, — сказал Скрябин, кивнув в сторону Коли. — Нам бы хотелось увидеть рисунок, не копию, а оригинал.

— Оригинал?! — гневно выкрикнул Вольф. — Это моя тайна! Сначала я должен опубликовать рисунок.

Наконец Вольф, потребовав от Владимира слова чести русского офицера, что тайна не будет разглашена, согласился показать пещеру. Коля заметил, как в эту минуту зловеще вспыхнули глаза Вольфа.

Идти далеко мичман пока еще не мог, и Ечука приказал своим воинам нести его на носилках, сплетенных из травы. Сначала Володя отказался, но потом все же согласился.

Вольф время от времени садился передохнуть, тяжело сопел и украдкой озирался, словно ждал кого-то.

Идти пришлось довольно долго. Но вот на опушке они увидели высокую ограду. За оградой, окруженный эвкалиптами, стоял крепкий деревянный дом с хозяйственными пристройками. Но что здесь произошло с Вольфом! Он оказался таким же быстроногим, как страус эму. Подбежав к ограде и спрятавшись за ствол эвкалипта, он громко крикнул:

— Герр Мильке! Герр Мильке! Давайте ружье! Здесь чернопузые.

Калитка отворилась, и оттуда выглянул высокий человечище с ружьем. И тут же над головой Коли что-то с шумом пронеслось, словно пролетел степной орел. В следующую же минуту он увидел, как зашатался Вольф, как оторвался от дерева и упал в траву. В груди у него торчал бумеранг.

Один за другим прогремело несколько выстрелов. Кто-то схватил Колю за руку и потянул в кусты. И тут только он узнал своего спасителя. Это был Акачи! А рядом с ним стоял чернобородый великан Ечука.

Когда воины, теперь уже во главе с Ечукой, перенесли Володю в безопасное место, старый вождь обратился к мичману:

— Тому, кто хоть раз бросил смертельную молнию в наших людей, никогда нельзя верить. Это неизвестно только нашим белым гостям.

Выяснилось, что Ечука хорошо знает пещеру, о которой рассказывал Володя. Ее знал также отец Ечуки. И дед, и прадед. Она известна людям его племени с древних времен.

Раньше в эту пещеру ходили темными лабиринтами, с факелами в руках. Теперь белые люди, вооруженные молниями, сделали к ней другой вход. Они привезли большую бочку, замуровали ее в скалу и разбежались в разные стороны. Потом случилось что-то страшное. Ударил подземный гром, взметнулись вверх камни, упала высокая скала, образовав вход в заветную пещеру.

Все это делал тот самый динго, который так коварно обманул белых людей. О-о, старый Ечука знает его очень давно! Не раз чернобородый вождь вместе со своими воинами подкрадывался к высокой ограде, за которой только что хотел укрыться динго. Они видели, какое кровавое колдовство творится за стенами деревянной крепости. Тот самый бешеный динго и его помощники в большом котле вываривали головы мертвых туземцев, нанизывали их черепа на бечевки и высушивали на солнце. А чтобы добывать эти черепа, бешеный динго нанимал в гавани белых головорезов. Потом выдавал им за это тяжелые блестящие кружочки.

Да, да! Ечука давно знает его. Если бы не запрещение Благородного Какаду, эту деревянную крепость сожрал бы огромный костер. Но Благородный Какаду говорит: кто разжигает в лесу огромный костер, тот сам, в нем сгорит. Поэтому люди Ечуки всегда выбирают открытые поляны и никогда не разжигают больших костров.

Но гостям ни в чем нельзя отказывать. Только поэтому Ечука согласился оставить белого динго в живых. Он хорошо знал, что коварный динго не поведет их к пещере, — он поведет их к крепости, под удары смертельных молний В пещеру он входил один, а люди с молниями караулили у входа. В пещере его можно было взять даже голыми руками. Но Благородный Какаду запрещает творить насилие над человеком, попавшим в пещеру, каким бы ни был этот человек…

Теперь коварный динго не будет варить в огромном котле головы отважных воинов. Благородный Какаду покарал его рукой Акачи, которая не знает промахов.

Нет, они не пойдут в пещеру через тот вход, сделанный в скалах белым динго. Тот вход для людей, у которых сердце похоже на мертвый камень. Они пойдут дорогой их предков.

Чистым огнем пылают травяные факелы в каменных лабиринтах. Они не чадят. Люди Ечуки знают такие смолы, которые дают чистый бездымный огонь. С чадящими факелами сюда нельзя входить под страхом смерти.

На плечах воинов плывут носилки мичмана. Впереди в свете факелов отливают темной медью плечи чернобородого Ечуки. Рядом с ним идет сильный и упругий Акачи. Иногда он оглядывается, легонько прикасается к плечу Коли:

— Поторопись, мой Белый Брат! Отставать нельзя. Кто не знает дороги, тот навсегда остается под землей. — Потом он показывает на мичмана Скрябина. — Белый Друг скоро выздоровеет. Так хочет Благородный Какаду.

Коля долго не мог преодолеть своего отвращения и вздрагивал от каждого прикосновения Акачи. Но постепенно их дружба восстановилась.

Наконец высокие каменные стены расступились и взгляду пришельцев открылся подземный зал. В выступах стен искрятся загадочные кристаллики. Они усиливают свет факелов, делая его легким, чуть голубоватым.

Ечука останавливается. Останавливаются и воины, опустив носилки на каменный пол подземелья. Скрябин, преодолевая боль, поднимается на ноги. Все стоят молча, благоговейно склонив головы. Перед их глазами на ровной стене проступает из темноты прекрасное человеческое лицо.

Сначала видны большие, и в самом деле очень большие глаза. Таких глаз Коля не видел ни разу. В них светятся острый ум и человечность. Часами можно всматриваться в эти неземные глаза. Кажется, что они излучают добрые, светлые мысли…

Нос ровный, прямой, с небольшой горбинкой. Губы мягко очерчены, они чуть-чуть похожи на красные, с синеватым отливом губы Акачи. Небольшие усы начинаются у ямочки под носом и теряются во вьющейся бороде. Волосы свободно спадают на плечи. Они значительно светлей, чем лицо, и концы их завиваются в легонькие спиральки. Плечи широкие — такие же, как у Ечуки. А на плече сидит какаду с большим клювом.

Так вот откуда происходит священный тотем Ечуки! Почему же Вольф не изобразил эту птицу на своей копии?

Зажгли еще несколько факелов и поднесли их к рисунку. И тут Коля заметил, что мичман крестится и растерянно шепчет:

— Великий Иисус, ты вездесущ еси…

— Володя! — вырвалось у Коли. — Ты с ума сошел! Это же Австралия! Какой тут может быть Христос?…

— Нимб! — прошептал Скрябин. — Видишь, Максимка? Нимб!..

Подойдя к рисунку, Коля внимательно всматривается в него. Теперь он замечает, что голова таинственного человека окружена едва заметным кольцом, похожим на те, что обрамляют головы святых в наших церквах. Вольф или в самом деле не видел нимба, или не захотел увидеть. Так же, как сознательно не заметил на плече человека большеклювого какаду. А может, он намеревался показать эти детали только в публикации?