Около 22:00 представители силовых структур Северной Осетии и мужчины из числа жителей одели на рукава белые марлевые повязки. На вопрос

'Для чего эти повязки?', – двое граждан в камуфляжной форме без шевронов (судя по акценту, югоосетинского происхождения) ответили:

'Мы боевики. Повязки – для того, чтобы видеть друг друга'. 'Будут ли штурмовать здание?', – спросили мы. 'Пока начальник не скажет, не будем'. 'Если здесь что-что случится, наши мужчины все как один дадут отпор. Они и сейчас готовы вмешаться, но их не подпускают структуры', – объяснила жительница прилегающего к школе района. 'В нашем дворе остались одни отцы, все женщины и дети там, в школе.

Думаете, они могут сидеть спокойно?', – сказала она. 'Ни один террорист живым отсюда не уйдет', – пояснил бывший сотрудник правоохранительных органов. 'И если это правительство угробит детей, им тоже придется ответить'. 'Как вы думаете, приведут ли эти события к эскалации межнациональной вражды?', – спросили мы. 'Конечно, приведут. Но если власти опять конфликт не замутят, 92-го года не будет. Теперь люди стали умнее. Сразу не побегут воевать. Я сам участник тех событий, полгода потом в больнице лежал. А в МВД даже отметку не сделали, что был ранен. Война никому не нужна'.

К 23:00 2-го сентября силовые структуры укрепили позиции в окрестностях школы. На прилегающих к школе улицах по периметру были выставлены БТРы, к железнодорожным путям подогнаны танки. Однако вечером и ночью ничего не произошло.

3-го сентября в 6:20-6:30 утрасо стороны школы доносились гранатометные выстрелы.

В 11:00президент РСО-А Александр Дзасохов выступил перед родственниками в здании ДК. Он сказал, что штурма не будет.

Примерно в 13:00в районе школы началась беспорядочная стрельба и взрывы. Никто не понимал, что происходит. Люди разбегались по домам, с криками 'Штурм! Дети погибнут!'. Многие находились в шоковом состоянии, кричали, плакали, хватались за голову.

Вскоре появились первые заложники. Дети выбегали из школы, жители разбирали их по домам, раненых отвозили в больницу. Машин скорой помощи не хватало. Раненых грузили в гражданский транспорт. В больницы по началу отправляли и трупы, потом погибших начали складывать на улицах, у задних дворов школы. Среди них мы видели только женщин и детей. Вокруг было очень много вооруженных мужчин в гражданской одежде.

Многие из заложников получили тяжелые ранения. Невооруженным глазом можно было определить, что ранения, в основном, осколочные.

Лица и одежда заложников были измазаны в саже и кирпичной крошке.

После 15:00стрельба начала стихать. Из здания школы вывели нескольких людей, идентифицированных как 'террористов'. Одного из них, уже раненого, толпа забила до смерти. Другому раненому мужчине, на которого набросилась толпа, удалось убедить окружающих, что он не террорист. Этот эпизод пытались фотографировать журналисты.

Разъяренные люди напали и на них, некоторых слегка побили. В районе

Дома культуры мужчина ударил по лицу солдата – срочника. Агрессивные настроения усиливались.

В районе почтового отделения вокруг группы иностранных журналистов спонтанно собралась возмущенные люди. Один из них, доброволец с белой марлевой повязкой на рукаве, сделал резкое заявление прессе: 'Здесь нет ни одного начальника. Никто не объяснил нам, что происходит. Тут собрались родные, близкие, они имеют право знать, что делают с их детьми: Никто ничего не сделал для спасения заложников. Один Аушев вывел детей. Только он что-то для них сделал.

Всех этих спасенных детей надо Аушевыми назвать', – сказал он. Это мнение явно разделяли окружающие.

Активная фаза операции закончилась к 18:00 часам. Родственники в поисках детей приезжали в городскую больницу г. Беслан. На стенах корпусов были вывешены списки заложников, госпитализированных в лечебные заведения г. Владикавказ.

В больнице удалось опросить нескольких освобожденных заложников. Нас интересовало, как именно развивались события 2-го и

3-го сентября. Ниже привожу их рассказы.

Семья Цгоевых

(пер. Терский, 5 (А), ул. Первомайская, 14)

В заложниках содержались:

Цгоев Алан, 12 лет

Дзебоева Жанна, 44 лет (тетя Алана)

Дзандарова Диана, 9 лет (дочь Жанны)

В момент захвата заложников 1 сентября отец Алана получил огнестрельное ранение в ногу.

Рассказывает Алан, 12 лет. Добавляет его сестра Ирина, 20 лет

(со слов тети и других заложников)

'Я сидел в спортивном зале. Другие дети – в классах. По телевизору передали, что заложников было 354 человека, но это неправда. Нас было более тысячи. Я видел 16 террористов и еще две женщины. С нами они говорили по-русски, а между собой на каком-то другом языке. Нам не давали пить. Первый день давали, потом не давали. Говорили 'мочитесь на одежду и пейте'. Но я не пил. Они пытались установить в зале телевизор, но не смогли его подключить. У них были бороды до пояса. Там были и осетины и русские. Вначале все плакали, но они сказали, что убьют, если будем шуметь. Постоянно кричали 'Молчать! Всем тихо!'. Мне было очень жарко. На второй день две женщины подорвали себя во дворе школы. Я не видел, но все так говорят. Они делали себе какие-то уколы. Потом вышли во двор и подорвались. Меня освободили военные. Вначале был взрыв. Некоторые говорят, это наши взорвали. Другие говорят, это сами террористы провода случайно задели и взорвались. Пятеро из них погибли от этого взрыва. После взрыва в зал сразу же вбежали солдаты. Мы ничего не успели понять. На меня упал очень тяжелый стол, и я подумал, что уже умер. Но ко мне подбежал ОМОНовец и меня вытащил. Потом мне дали воды'.

Ирина:

'Мы три дня не спали. То на площади сидели, то бежали домой, новости смотреть. Мы так страшно плакали, уже глаза ничего не видели от слез. Когда штурм начался, мы думали – конец. Потом в новостях по телевизору увидели, что наш Алан сидит с солдатами, пьет воду из бутылки. Может быть, это и не Алан был, но нам так показалось. Мы как сумасшедшие побежали в больницу, искать его. И вот нашли. Его

ОМОНовец спас. А многих детей ранило осколками. Говорят, когда они бежали им вслед открыли стрельбу. Это не правда. Их ранило осколками. Там взрывы были. Говорят два, а на самом деле 5, а может быть 25'.