«Ну и ну!» – сказал про себя Бяша и побежал домой.

На улицах между тем все сделалось вдруг по-иному. Люди суетились еще стремительней и бестолковей, какие-то бабы и дети бежали в одну сторону, крича: «Колодников выпускают!» В морозном воздухе поднялся трезвон всех колоколов, хотя для сочельникового боя было еще рано.

Дома ждала его куча новостей.

– Государь выздороветь изволил! – радостно сообщил отец. – Только что в церквах объявляли. Царская милость – колодников освободили, недоимки простили.

Баба Марьяна принесла четверть вина прямо в мастерскую, отец разлил по глиняным кружкам.

– Виват[9]! – закричали все.

– Виват государю нашему Петру Великому, отцу отечества! – громче всех крикнул Бяша, у которого от глотка пенной закружилась голова.

А подмастерье Алеха спешил ему рассказать, что обер-фискал действительно привез указ об ассамблее на святках и уже некоторым закоренелым домоседам и домоседкам якобы успел пригрозить, что под караулом их на танцы доставит.

Святки – это двенадцать дней непрерывных праздников. Тут и Рождество[10], и колядки[11], и купание в проруби на Ердань-реке[12]. Тут и Новый год, и огненные потехи, когда каждый двор иллюминирован чадящей плошкой, а в морозное небо взметаются, рассыпаясь, разноцветные ракеты.

Архиереи грозят с амвонов: «Не смейте затевать игрищ, не смейте гаданьями грешить!» Куда там! Тут же, возле церквей, и скачут, и на ходулях ходят, и в бубны бьют: «Трах, трах, тарарах, едет баба на волах!»

Мчится, набившись в розвальни, куча ряженых – в харях, в личинах. Свистят, гогочут, богохульствуют: «В Москве, на доске, на горячем песке!..» А тут еще и ассамблея!

У Киприановых народ смирный, работящий. Для всяческих дел эти двенадцать дней гульбы – нож острый. Но что поделаешь – отец блюдет все церковные установления. Сам, правда, в ряженых не ездит, но, коль нагрянут родичи или кто-нибудь из торговой братии, Киприанов ужасается, делая вид, что не распознал под козьей мордой кума[13], а под вывороченным тулупом – какого-нибудь начальника из Ратуши[14].

Наутро постенает, держась за разламывающийся затылок, и будет потом весь праздник кидать взгляды с угол, где на рабочем столе дожидается недоконченная ландкарта[15] Московской губернии…

Второго генваря прибежал с поздравлениями Бяшин друг Максимка Тузов, в просторечии Максюта, сиделец из Суконного ряда. На Максюте новенький немецкий полукафтанчик с зернеными пуговицами, по воротнику расшит капителью. И башмаки у него с пряжками, телятинные, и на буйных кудрях вместо привычного колпака – треуголка с позументом.

– Максюта, огарышек ты мой! – встретила его баба Марьяна, которая жалела парня за неприкаянное сиротство. – Окоченел же ты, уши-то, глянь, сизые! Надел бы малахай, валеночки!

Федька-непочетчик загрохотал:

– Да ты погляди лучше, каков он жених! Кровь с молоком! Он небось на кафтан да на треуголку два лета копил. А ты – малахай!

Максюта повернулся к Федьке спиной и увел Бяшу в нижние сени, за штабель кирпича, – секретничать.

– На ассамблею идешь? – спросил он.

Ему уже все было известно – и то, как Бяша на Сухаревке с обер-фискалом познакомился, и то, как перед Новым годом Киприановых посетил сержант из губернского правления в сопровождении барабанщика. Объявил громогласно, что господин губернатор приглашает библиотекариуса Киприанова с сыном, и в списке отметил. И добавил:

– Покорнейше просят, дабы ваша милость не смели отсутствовать.

У Максюты щеки пылали – его-то никто не приглашал! У Максютки этого отец ходил в солдаты волонтером[16], чтобы вызволить семью из крепостной неволи, да пропал где-то без следа в болотах Ингерманландии[17]. Теперь сын тянет отцовскую лямку, а ныне от господина своего, от стольника Елагина, отпущен на оброк[18] в торговлю.

А уж доведись ему на эту ассамблею – вот бы блеснул! Они с канунниковскими приказчиками в пустом амбаре давно танцы разучивают – менуэт, контрданс[19], – жаль, что негде показать.

Максюта торопился выложить приятелю все, что знал:

– Ассамблея та в честь царского выздоровления. Хотели машкерад устроить, но хлопотно, опять же пожаров опасаются. Да еще бояре наши московские не охочи на ассамблею ту ехать. Окольничий[20] Хилков с женою объявил было, что чревом страдает, так твой знакомец, обер-фискал, знаешь, что учинил? Привез немецкого лекаря и при себе же велел Хилковым клистиры вкатить, ха-ха-ха! А княгиня Барятинская с дочерьми, так та причастилась, исповедалась, словно не на ассамблею, а в татарскую неволю их отдают. Скоро сам все увидишь, избранник Фортуны[21]!

Он любил пышные выражения.

– А где ассамблея та будет? – спросил Бяша. – Мы ведь, будто праведники в раю, всегда всё последние узнаем. У отца нашего одни ландкарты в голове.

Максюта обрадовался случаю показать свою осведомленность:

– Ну как же! Во дворце покойного генерала Лефорта, что на Яузе, в Немецкой слободе. Других таких палат на Москве не сыщешь. Эх, мать честная, вот напляшетесь! Хозяин наш взял подряд на украшение того чертога: закуплено два ста полотен самых дорогих тканей – столбы оборачивать. Матерьял – алтабас[22] турецкий, золотой муравой тканный, по двадцать восемь алтын[23] – помрачение ума! Впрочем, не вы одни повеселитесь. Я, например, в тот же вечер пойду на другой берег Яузы, в Лефортов сад, гуляти, потехи там усмотревати. Что мне мороз!

Теперь настала пора объяснить, что за дружба у Бяши с Максютой, где это они так сошлись.

Начать с того, что два года тому назад Киприанову удалось-таки купить у Ратуши право на полатку у Спасских ворот Кремля на Красной площади, у Покрова[24] богородицы собора, который слывет також – Василий Блаженный. Стоит оная полатка[25] у самого крестца, то есть у входа на мост, и окружена всякими ларями, шкапчиками и прочей торговой ерундой. Да и сама эта полатка хоть и каменная, да дрянная. Всего она в два жилья, то есть этажа, над лавошными растворами – навес из деревянных столбов, на москворецком лексиконе – галдарея, и вся она в рассадинах от ветхости. А владел ранее той полаткой стрелец Степан Ступин, затем он сгинул там же, где и все прочие мятежные стрельцы сгинули, а полатка его и домашняя рухлядь были отписаны на великого государя.

Ратушные крючкотворы, как водится, стали покупщику оной полатки Киприанову клинья вставлять всяческие. Заломили ценищу – четыреста рублев! Тянули таким образом добрых десять лет, и только позапрошлым летом Киприанов получил у бургомистра связку ржавых ключей и разрешительную грамотку.

Но открывать теми ключами ничего не пришлось, потому что замки оказались давно сбиты. Какие-то шатущие люди ночевали в той полатке и костры там разводили под самым, сказать, под носом у кремлевской стражи!

Заговорили, зашумели о киприановской покупке в Китай-городе. Еще бы! Не где-нибудь, а в Покромном[26] ряду близ кремлевских ворот. И кто? Не гость какой-нибудь жалованный, не гостиной и даже не суконной сотни человек – нет, самый что ни на есть черный тяглец, невесть откуда этот Киприанов, кадашевский ткач!

вернуться

9

Виват – по-латыни «Пусть живет!», «Да здравствует!»

вернуться

10

Рождество – главный церковный праздник в конце декабря, связанный с мифологическим рождением Христа.

вернуться

11

Колядки, колядование – народный обряд пожеланий добра и благополучия.

вернуться

12

Ердань – правильнее – Иордань, прорубь, из которой брали воду для освящения и в которой купались «моржи».

вернуться

13

Кум, кума – люди, крестившие совместно чьего-нибудь ребенка.

вернуться

14

Ратуша – центральное учреждение в Москве, управлявшее купцами и ремесленниками; до 1699 года называлось Бурмистерской палатой.

вернуться

15

Ландкарта – географическая карта.

вернуться

16

Волонтёр – доброволец.

вернуться

17

Ингерманландия, Ингрия, Ижорская земля – область по берегам Финского залива и Ладожского озера, где был основан Петербург.

вернуться

18

Оброк – денежная плата взамен каких-либо крепостных повинностей.

вернуться

19

Контрданс – старинный французский танец.

вернуться

20

Окольничий – второй после боярина придворный чин в Московской Руси.

вернуться

21

Фортуна – судьба, счастье, также мифологическая богиня судьбы.

вернуться

22

Камка, объярь, алтабас – древнерусские названия различных сортов шелковой ткани.

вернуться

23

Алтын – медная или серебряная мелкая монета.

вернуться

24

Покров – церковный праздник в начале октября, когда игралось большинство свадеб, считавшийся поэтому особым праздником для девушек, желавших выйти замуж.

вернуться

25

Полатка, (от слов «полка, полати») – торговое помещение.

вернуться

26

Покромный – находящийся под кровом, под крышей.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: