Поиск
Декабрь 1906
Париж
ЖЕНСКОЕ
«НЕТУ»
Где гниет седеющая ива,
где был и ныне высох ручеек,
девочка, на краю обрыва,
плачет, свивая венок.
Девочка, кто тебя обидел?
скажи мне: и я, как ты, одинок.
(Втайне я девочку ненавидел,
не понимал, зачем ей венок.)
Она испугалась, что я увидел,
прошептала странный отрет:
меня Сотворивший меня обалдел,
я плачу оттого, что меня нет.
Плачу, венок мой жалкий сплетая,
и не тепел мне солнца свет.
Зачем ты подходишь ко мне, зная,
что меня не будет — и теперь нет?
Я подумал: это святая
или безумная. Спасти, спасти!
Ту, что плачет, венок сплетая,
взять, полюбить и с собой увести…
— О, зачем ты меня тревожишь?
мне твоего не дано пути.
Ты для меня ничего не можешь:
того, кого нет,— нельзя спасти.
Ты душу за меня положишь,-
а я останусь венок свой вить.
Ну скажи, что же ты можешь?
это Бог не дал мне — быть.
Не подходи к обрыву, к краю…
Хочешь убить меня, хочешь любить?
я ни смерти, ни любви не понимаю,
дай мне венок мой, плача, вить.
Зачем я плачу — тоже не знаю…
высох — но он был, ручеек…
Не подходи к страшному краю:
мое бытие — плача, вить венок.
1907
Париж
ОН — ЕЙ
Разве, милая, тебя люблю я
как человек
человека?
Я людей любить, страдая и ревнуя,
не умею,
не умею.
Но как тайную тебя люблю я радость,
простую,
простую…
Как нежданную и ведомую сладость
молитвы,
молитвы.
Я люблю тебя, как иву ручьевую,
тихую,
тихую,
Как полоску в небе заревую,
тонкую,
тонкую.
Я люблю тебя, как весть оттуда,
где всё ясное,
ясное.
Ты в душе — как обещанье чуда,
верное,
верное.
Ты — напоминание чего-то дорогого,
вечного,
вечного.
Я люблю тебя, как чье-то слово,
вещее,
вещее.
1907
ТВАРЬ
Царица вечно-ясная,
Душа моей души!
Зову тебя, прекрасная,
Зову тебя, спеши!
Но знаю, на свидание
Придешь ты не одна:
Придет мое страдание,
Мой грех, моя вина.
И пред тобой, обиженной,
Склоняться буду ниц.
И слезы пить униженно
С опущенных ресниц.
Прости мне! Бесконечности
В любви я не достиг.
Творю тебя не в вечности,-
Творю на краткий миг.
Приходишь ты, рожденная
Лишь волею моей.
И, волею зажженная,
Погаснешь вместе с ней.
Шатаясь, отодвинешься,-
Чуть ослабею я…
И молча опрокинешься
Во мглу небытия.
1907
ZEPPLIN III
Еще мы здесь, в юдоли дольней…
Как странен звон воздушных струн!
То серо-блещущий летун
Жужжит над старой колокольней.
Его туманные винты,
Как две медузы, дымноструйны.
И мнится — вот он, юный, буйный,
Заденет древние кресты.
Но взмыл,— и режет облак пыльный
Своим сверкающим ребром.
И пар небес, под острием,
Растаял, нежный и бессильный.
Дрожит волнистая черта,
На нем и в нем все что-то дышит…
И ласково его колышет,
Смиряясь, злая пустота.
Нет, мы не здесь, в юдоли дольней,
Мы с ним, летим, к завесе туч!
И серый луч скользит, колюч,
Над удивленной колокольней.
Francfurt а. М.
1909
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: