Он протянул руку, и Том неохотно вернул ему брошь.

— Ты говорил, сокровищ два, — напомнил Хастингс. — Где же второе?

На это Абаназер Болджер показал ему карточку с чёрной рамкой.

— Знаешь, что это такое?

Том покачал головой.

Абаназер положил карточку на конторку.

— Кое-кто ищет кое-кого.

— Ну и?

— Насколько я слышал, — многозначительно произнёс Абаназер Болджер, — второй кое-кто — мальчишка.

— Этого добра везде полно, — протянул Том Хастингс. — Носятся повсюду. В неприятности встревают. Терпеть их не могу. Так что, кто-то ищет определённого мальчишку?

— Этот как раз подходит по возрасту. Он одет… Лучше сам посмотришь, как он одет. И это он нашёл брошь. Возможно, он тот самый.

— И что, если это он?

Абаназер Болджер снова взял карточку, держа её за краешек, и медленно помахал ею, как будто раздувая воображаемое пламя.

— Выйди, месяц, из тумана, вынь свой ножик из кармана… — начал он.

— …будешь резать, будешь бить, всё равно тебе водить, — закончил Том Хастингс и задумался. — Слушай. Но если мы вызовем Джека, мы потеряем мальчишку. А если мы потеряем мальчишку, мы потеряем сокровище.

Они принялись обсуждать все за и против, решая, что выгоднее — сдать мальчишку или получить сокровище, которое их фантазия уже рисовала в виде целой подземной пещеры, доверху набитой драгоценностями. Продолжая разговор, Абаназер достал из-под конторки бутылку тернового джина, и наполнил два бокала, «за удачу».

Лизе быстро наскучил их разговор, поскольку они перебирали одни и те же «за» и «против» по кругу, и развязки не предвиделось. Она вернулась в подсобку. Ник стоял посреди комнаты, крепко зажмурившись и сжав кулаки. Лицо его было перекошено так, словно у него болели все зубы сразу. К тому же он весь побагровел, видимо, уже давно задержал дыхание.

— Чего ты корчишься? — спросила она без всякого пиетета.

Он открыл глаза и выдохнул.

— Пытаюсь раствориться, — ответил он.

Лиза фыркнула.

— Попробуй ещё раз.

Он повторил попытку, задержав дыхание на ещё большее время.

— Ну всё, прекрати, — сказала она ему. — А то лопнешь.

Ник набрал побольше воздуха и вздохнул.

— Не получается, — сказал он. — Может, мне удастся просто стукнуть его камнем и убежать?

Камня поблизости не было, поэтому он взял пресс-папье из цветного стекла и подкинул его в руке, размышляя, хватит ли у него сил запустить им в старьёвщика так, чтобы тот не погнался за ним.

— Их там уже двое, — сообщила Лиза. — Если один тебя не схватит, то другой — верняк. Хотят заставить тебя показать им, откуда ты взял брошку, а потом раскопать могилу и забрать остальные сокровища.

Она не сказала, о чём ещё они там говорили, и не упомянула визитку. Покачав головой, она спросила:

— Зачем тебя вообще сюда понесло? Ты же знаешь, что с кладбища нельзя уходить. Вот, пожалуйста — сам напросился на неприятности.

Ник почувствовал себя ничтожным и глупым.

— Хотел достать для тебя надгробие, — тихонько признался он. — Я подумал, что нужно много денег. Вот и хотел продать брошь.

Лиза в ответ промолчала.

— Сердишься?

Она покачала головой.

— Ради меня целых пятьсот лет никто ничего не делал, — улыбнулась она своей гоблинской улыбкой. — Как я могу сердиться на доброту?

Затем она добавила:

— А как ты пытаешься раствориться?

— Как учил мистер Пенниворт. «Я — пустая аллея, я — открытый дверной проём; я — пустота, глаза тебя не видят, умы не постигают; где я — нет ничего и никого». Только у меня не получается.

— Это потому что ты живой, — фыркнула Лиза. — Всё это работает для нас, мёртвых. Для тех, кому ещё постараться нужно, чтобы нас заметили. Для живых это и не должно работать.

Она крепко обхватила себя руками и принялась раскачиваться взад-вперёд, словно в тяжёлых раздумьях. Затем она произнесла:

— Это ты из-за меня вляпался. Подойди ко мне, Никто Иничей.

Ник шагнул к ней, и она коснулась его лба своей холодной рукой. Ощущение было, как от мокрого шёлкового платка.

— Ну-ка, — произнесла Лиза, — попробую тебе помочь, авось получится.

Она принялась что-то бормотать себе под нос. Ник не мог разобрать ни слова. Затем она громко и чётко произнесла:

— Будь ветром, ночью, сном, мечтой,

Дождём, желаньем, пустотой.

Скользя, невидимым пройди

И позади, и впереди.

Что-то огромное коснулось его, и провело по нему с ног до головы, так что он вздрогнул. Его волосы поднялись дыбом, а по коже побежали мурашки. Что-то изменилось.

— Что ты сделала? — спросил он.

— Просто помогла тебе, — ответила Лиза. — Я, хоть и мёртвая, а всё-таки ведьма, не забывай. А мы всё помним.

— Но…

— Тссс! — прошептала она. — Они возвращаются.

Раздался лязг ключа в замке.

— Ну что, узник, — послышался незнакомый Нику голос, — давай дружить.

С этими словами Том Хастингс открыл дверь. Он остановился в проёме и огляделся. Это был исполинских размеров мужчина с огненно-рыжими волосами и красным носом, выдающим в нём любителя выпить.

— Слышь, Абаназер? Ты же говорил, что он здесь?

— Ну да, — подтвердил Болджер из-за спины.

— Так я его что-то не вижу.

Болджер заглянул в комнату из-за спины рыжего.

— Спрятался, — сказал он, уставившись ровно туда, где стоял Ник. — Прятаться бесполезно, — громко добавил он. — Я тебя вижу, выходи.

Они вместе ввалились в комнату, так что Ник оказался между ними. Он стоял неподвижно и вспоминал уроки мистера Пенниворта: ни на что не реагировал и не двигался, ускользая от взглядов мужчин, оставаясь незамеченным.

— Ты ещё пожалеешь, что не вышел сразу, — прошипел Болджер и захлопнул дверь. — Так, — он повернулся к Тому Хастингсу. — Держи дверь, чтобы он не ускользнул.

С этими словами он пошёл по комнате, заглядывая под вещи, неловко нагибаясь, чтобы поискать под письменным столом. Он прошёл мимо Ника и открыл шкаф.

— Всё, я тебя вижу! — выкрикнул он. — Выходи!

Лиза хихикнула.

— Что это было? — спросил Том Хастингс, озираясь.

— Я ничего не слышал, — сказал Абаназер Болджер.

Лиза снова хихикнула. Затем она вытянула губы и подула, издав звук, который поначалу был похож на свист, а затем превратился в подобие далёкого ветра. Электричество в комнате моргнуло, зажужжало — и потухло.

— Короткое замыкание, — сказал Абаназер Болджер. — Идём отсюда, мы зря теряем время.

В замке щёлкнуло, и Лиза с Ником вновь остались в комнате одни.

— Значит, всё-таки сбежал, — сказал Абаназер Болджер. Ник теперь слышал его сквозь дверь. — Подсобка крохотная, там негде прятаться. Мы бы его увидели, если бы он там был.

— Ох, некто Джек не обрадуется.

— А кто ему скажет?

Они помолчали.

— Слышь, Том Хастингс? А куда это брошка пропала?

— Чего? А-а. Вот она. Я её держал, для надёжности.

— В своём кармане? Для надёжности? Надёжное место, ничего не скажешь. По-моему, ты хотел вместе с ней смыться, да и всё. Хотел прибрать мою брошку к своим ручищам!

— Твою брошку, Абаназер? Твою? Надеюсь, ты хотел сказать — «нашу» брошку?

— Ничего себе «нашу». По-моему, тебя здесь не было, когда я забирал её у мальчишки.

— У мальчишки, которого ищет некто Джек, и которого ты упустил? Вот любопытно, что он с тобой сделает, когда узнает, что паренёк был в твоих руках, а ты дал ему ускользнуть?

— Может, это вовсе не тот паренёк, — сказал Абаназер. В мире знаешь, сколько пареньков? Каков шанс, что это был тот самый? Я к нему спиной повернулся — он, поди, и дал дёру через задний ход, — затем его голос вдруг стал заискивающим: — Забудь ты про Джека, Том Хастингс. Я уже уверен, что это был другой мальчишка. Я старик, мало ли что мне примерещилось? Слушай, мы, я смотрю, прикончили терновый джин. Как насчёт скотча? У меня в подсобке есть виски. Обожди минутку.

Дверь в подсобку была не заперта, и Абаназер вошёл, держа в одной руке трость, а в другой фонарик. Его мина была кислее, чем когда-либо.