— Что ты можешь сделать, сын свиньи? — засмеялся чернобородый.

— А ты попробуй, возьми меня здесь! — откликнулся киммериец.— Где твои хваленые бойцы? Помнится, я уже как-то имел с ними дело… Давай их сюда, давай!

— В этом нет надобности.— Чернобородый окончательно овладел собой; теперь в его голосе чувствовалась прежняя привычка повелевать.— Ты сдашься сам, ублюдок. Смотри! — По его знаку на балкон вытолкнули обнаженную связанную девушку; лицо ее было закрыто распущенными волосами.— Погляди на своего защитничка! — Схватив девушку за волосы, советник запрокинул ее голову.

— Замира! — не удержался от возгласа киммериец.

— А ты думал? — усмехнулся чернобородый, наслаждаясь произведенным впечатлением.— Брось все свое оружие и отойди туда к помосту, или я…

— Твоя взяла, копыта Нергала тебе в брюхо! — Варвар отстегнул ножны с мечом, размотал веревку, вытащил три ножа и кинжал и бросил все это на песок.

— Сейчас тебя закуют в цепи,— объявил советник,— и если попробуешь дернуться, твоей девке тут же перережут глотку. Понял?

— Понял,— ощерив зубы в недоброй усмешке, отозвался варвар.

Он отошел назад, как было приказано. Тут же из дальней двери вылетела куча прислужников с цепями, алебардами, саблями — в общем, целый отряд на одного безоружного варвара. «Если бы не Замира, показал бы я вам, отродье! — невесело усмехнулся про себя киммериец.— Нергал вам в печень, достали бы вы меня, как же!»

Конану сковали цепями руки и ноги и повели к выходу.

— До утра посидишь в темнице, а завтра решу, что с тобой делать,— объявил чернобородый на прощание.— Девчонку тоже в клетку,— распорядился он и, очень довольный собой, удалился в сопровождении бряцающих мечами стражников.

Темница находилась в подвале и представляла собой ряд клеток из толстых железных прутьев, расположенных вдоль длинного прохода, мощенного каменными плитами. Конана втолкнули в самую дальнюю, а Замиру, судя по доносившемуся шуму, в ближнюю ко входу. Окон здесь не было, и едва стражники закрыли дверь, узников окутала кромешная тьма.

— Конан, где ты? — донесся до варвара слабый голос девушки.

— Не бойся, голубка, что-нибудь придумаем: ночь длинная,— попытался успокоить ее киммериец, обходя свою клетку.

Он не привык терять присутствия духа ни при каких обстоятельствах. Несмотря на юный возраст, в его жизни было уже столько передряг, что смалодушничай он хоть в одной из них, то не удалось бы дожить и до этих лет.

— Хвост Нергала! — выругался Конан, пытаясь скованными за спиной руками ощупать толстенные прутья решетки. Увы, при постройке дворца мастера потрудились на славу: прутья были ровными, без единого задира, и даже в местах переплетения ковка оказалась гладкой и цельной. «Такого, клянусь Белом, не бывает, всегда хоть что-то должны сделать похуже,— размышлял варвар.— Может, дверные петли?»

Он не ошибся: петли были грубыми, а в некоторых местах на железе чувствовались как бы оборванные края. «Спасибо тебе, светлый Митра! Я знал, что ты меня не оставишь»,— возликовал киммериец. Он нащупал подходящую петлю и, присев, начал перетирать самое тонкое место своих оков — кольца на запястьях.

В темноте, да еще сидя спиной к двери, это было совсем нелегким делом. Иногда рука срывалась, и варвар чувствовал, как врезается в кожу острый металл. Однако обращать внимания на ссадины было некогда: ночь могла оказаться не столь длинной, чтобы успеть выполнить задуманное.

Прошло достаточно много времени, показавшегося варвару вечностью, пока его предприятие наконец не завершилось успехом: кольцо ослабло. Теперь его удерживала в целости лишь тонкая перепонка.

Конан удвоил усилия, все сильнее и сильнее нажимая на металл, и в конце концов достиг желанного результата — кольцо лопнуло! Варвар освободил левую руку; на правой оставался пока второй «браслет» с прикрепленной к нему тяжелой цепью.

«И хорошо,— решил Конан,— какое-никакое, а все-таки оружие. Теперь главное — освободить ноги!»

С ножными кандалами дело Пошло быстрее. Как показалось варвару, он мгновенно перетер звено цепи, удерживая ее двумя руками. Конечно, любой другой узник, не обладавший силой киммерийца, вряд ли справился бы с этой работой и за неделю. «Хвала Солнцеликому,— порадовался про себя Конан,— полдела сделано. Почти свободен»

Свою работу Конан завершил действительно вовремя — едва он отошел от двери, чтобы хоть немного посидеть на соломенной подстилке и перевести дыхание, как послышался скрип отодвигаемых засовов. Киммериец бросился на пол и лег спиной к стене, сдвинув ноги, чтобы с первого взгляда никто ничего не заподозрил.

Освещая себе путь факелами, в подземелье вошли трое стражников. Они миновали клетку, где была заперта Замира, и направились к киммерийцу. Старший, просунув факел сквозь прутья решетки, осветил внутренность узилища.

— Вставай, сын обезьяны! — гаркнул он.— Пойдешь к господину, он хочет тебя видеть!

— Да пошел он! — процедил варвар, почти не разжимая губ.— Еще рано, я хочу поспать!

— Ты что! Ты… — Старший тюремщик чуть было не задохнулся от такой наглости.— Вставай, верблюжья моча, уже давно рассвело!

— Сам ты выкидыш пьяной верблюдицы! — хохотнул варвар, раззадоривая стража.— Где тебя только нашли, такого косоротого ублюдка?

Поскольку рот стражника и вправду располагался на лице не очень-то ровно, бедняга прямо-таки закипел от злости.

— Ну… ну… я тебя сейчас! Поднимите его! — отодвигая засов, приказал он двоим стражникам.

Те поочередно вошли в камеру и, направив на варвара алебарды, стали остриями колоть его в ноги и плечи.

— Оставьте! Щекотно! — рассмеялся киммериец.

Стражники на минуту разинули рты от удивления. Это их и погубило. Они уже никогда не смогли объяснить себе, что произошло в следующее мгновение: только что лежавший у стены скованный узник вдруг очутился с ними лицом к лицу. В прыжке Конан ударил одного из них ногой в живот, а шею второго зажал, точно клещами, левой рукой. Не дав противнику опомниться, он правой рукой с намотанной на кулак цепью превратил его лицо в кровавое месиво. Издав слабый булькающий звук, стражник рухнул. Уже не обращая на него внимания, варвар принялся за второго и буквально размазал его по стенке могучими ударами кулака и ноги. Все произошло в считанные мгновения. Когда в тусклом сознании старшего тюремщика начала вырисовываться картина происходившего, было уже слишком поздно.

— Так будет веселее, ублюдок! — воскликнул варвар, ухватив пятерней гребень шлема последнего противника.

Он чуть потянул его вперед, в проем, и ударом ноги в дверь расплющил голову стража вместе со шлемом, который треснул, словно яичная скорлупа.

— Да, не умеют все-таки в Шадизаре делать доспехи! — пожалел стражников киммериец. Выбрав себе меч подлиннее, он прихватил также пару кинжалов и направился к выходу.

Замира, которая затаилась в дальнем конце коридора и не видела, что происходит, осторожно позвала:

— Конан! Ты жив?

— А как же! — выбирая из связки ключ и подходя к клетке, заявил киммериец.— Я же говорил: выход должен найтись всегда!

Варвар открыл дверь, и девушка бросилась ему на шею, не в силах сдержать бурные рыдания — видимо, события последних суток оказались слишком сильным испытанием для ее нервов.

— Не плачь, все устроится,— поглаживая плечи Замиры, повторял киммериец.— Только прошу тебя — потерпи еще немножко, девочка, мне осталось сделать одно небольшое — ну совсем-совсем небольшое дело.

Он повел ее переходами дворца — открыто и не таясь стражников. У каждой двери стояло не больше двух охранников, в эти утренние часы еще сонных, и пока до них доходило, что идущий быстрыми шагами по направлению к ним человек являет собой опасность, либо пущенный твердой рукой нож, либо молниеносный удар меча навсегда прекращали любые раздумья.

Наконец Конан распахнул дверь в гарем советника. Сонный евнух вместе со стражем вскочили со скамьи, протирая глаза. Ударом могучего кулака киммериец чуть не вбил голову охранника в плечи по самые уши. Потом, схватив евнуха за горло, варвар резко приказал трясущемуся от ужаса хранителю цветника наслаждений: