— Не представляю себе…

— Его придется ликвидировать!

Седые брови Джексона резко сдвинулись, глаза засверкали.

— Вам не кажется, генерал, что, помимо биологических барьеров, существуют еще барьеры нравственные, правовые? По какому, интересно, закону вы приговорите к смерти восьмилетнего ребенка, вся вина которого состоит лишь в том, что он непрерывно растет?

— Вы сами отлично понимаете, что ни о какой вине тут не может быть речи. Наводнения, засухи, извержения вулканов и тому подобные стихийные бедствия тоже ни в чем не виноваты, и тем не менее человек с ними борется и устраняет их, потому что они для него опасны. Поэтому за законом дело не станет, уважаемый профессор. Сегодня его нет, завтра будет. Но сейчас нам надо поговорить о другом. Вы, как я понял, намерены продолжать изучение этого феноменального мальчика Ричарда Мюррея. Ну что ж, правительство не возражает и некоторое время еще будет финансировать работу КИРМа в надежде, что когда-нибудь эта работа принесет свои ощутимые плоды. Но вам придется избавить страну от присутствия вашего феномена. Человек-утес становится слишком неудобен и опасен. Вы можете что-нибудь предложить в этом направлении?

— К сожалению, нет. Мне в голову не приходило, что мальчика придется изгнать из его родной страны.

— Давайте без сантиментов. Это не изгнание, а всего-навсего мера предосторожности. Так будет лучше и для Дика, и для нашей общественности. Мне кажется, самым подходящим решением был бы остров. У меня уже есть один на примете. Небольшой клочок земли, скал и леса посреди океана. Размеры его ничтожны: восемнадцать километров в длину и одиннадцать в ширину. Две речушки с отличной водой, пятьсот гектаров леса. Местные обитатели — их там человек семьсот — занимаются рыбной ловлей и скотоводством. Мешать не будут. А если все-таки взбунтуются, переселим их в другое место… Ну как, профессор, хорошая идея?

— Не берусь сразу отвечать, генерал. Мы обсудим ваше предложение, — сдержанно сказал Джексон.

Генералу это не понравилось. Отбросив личину любезного собеседника, он одним движением бровей превратился в грозного начальника.

— Некогда обсуждать, профессор! — сказал он резко. — Действовать надо быстро и решительно. Пока ваш феномен транспортабелен. Завтра же пришлите ко мне представителей для согласования наших действий. Переезжать нужно немедленно! Это приказ!

— А коли приказ, то и говорить не о чем. Завтра в девять ноль-ноль представители КИРМа явятся в ваше распоряжение! — бодро воскликнул профессор, смеясь одними глазами.

Ему вдруг почему-то стало ужасно весело. Но генерал этого не заметил и ушел, вполне довольный собой.

Едва дождавшись ухода важного посетителя, доктор Кларк тут же вбежал в кабинет шефа:

— Потрясающая новость, профессор!

— Рад вас видеть, Кларк. Садитесь и рассказывайте.

Но доктор Кларк не стал садиться. Когда он волновался, ему хотелось двигаться.

— Сегодня Дик вспомнил, что его отец Томас Мюррей, сделал ему перед смертью какой-то укол! — выпалил он.

— Погодите… Какой укол? Почему? Мальчик был болен?

— В том-то и дело, что Дик был абсолютно здоров. Я же видел его! Он говорит, что отец сделал ему укол, когда тетка привела его проститься с умирающим. Я находился в это время рядом, в гостиной. Мальчик пронзительно закричал. Я бросился туда, но у дверей остановился, потому что услышал голос больного. Он отчетливо произнес: «Доктору Кларку об этом ни слова!» Услышав такое, я, конечно, поспешно вернулся в гостиную, уверенный, что дело касается какой-то семейной тайны.

— Значит, тетка Дика присутствовала при этом?

— Вне всяких сомнений.

— Почему же она скрыла от нас такой важный факт?.. Странно… Впрочем, лучше всего поговорить с ней лично. Вот что, доктор, дайте госпоже Мюррей телеграмму, пусть приезжает немедленно. Позже нам трудно будет встретиться с ней. Нас ждут большие перемены.

— Что-нибудь случилось, шеф?

— Да, доктор. Правительство расщедрилось и подарило нам целый остров, который лежит где-то посреди океана. Но при одном условии: мы немедленно должны все свернуть и освободить столицу от своего присутствия.

Как только радио, телевидение и газеты распространили весть о том, что Ричард Мюррей переселяется на далекий остров, жители столицы сразу изменили свое отношение к малолетнему великану. Вместо демонстрантов, требовавших удаления Дика, стали приходить многочисленные делегации с ценными подарками. Их было очень много, этих подарков, и среди них были такие, которые пришлись кстати особенно теперь, накануне большого путешествия.

Различные фирмы в спешном порядке изготовили для Дика свою продукцию, придав ей небывалые размеры. Фабрика готового платья сшила для Дика огромный матросский костюм и просторный плащ из алого сукна. Шляпная фирма поднесла ему две исполинские шляпы и бархатный берет с пером. Местный обувной король подарил Дику пару ботфортов и пару башмаков фантастического 216-го размера. Эту чудовищную обувь везли на грузовике, на бортах которого красовалась рекламная надпись: «ФИРМА ХОБАРТ И К° ОБУВАЕТ ВСЕХ, ДАЖЕ ВЕЛИКАНОВ!» Печатники поднесли Дику книгу Свифта «Гулливер в стране лилипутов». Трехметровая книга была в кожаном переплете с золотым тиснением, а на нее пошла самая высококачественная бумага. Главным назначением всех этих подарков была реклама: каждая фирма стремилась продемонстрировать свое превосходство над конкурентами.

Но были подарки и другого рода. Их от чистого сердца давали рабочие профсоюзы и ассоциации ремесленников. Эти отличались не только практичностью, но и бесконечным разнообразием. Чего тут только не было! Гигантские рыболовные снасти, которыми впору было ловить акул; охотничьи ружья величиной с пушку; исполинские бинокль и фотоаппарат; несколько наборов самых разнообразных инструментов; кухонная и столовая посуда; школьные принадлежности и всевозможные игрушки и многое, многое иное. Некоторые предметы были таких невероятных размеров, что даже Дику при его теперешнем росте они казались несуразно большими. По-видимому, они делались, так сказать, навырост.

Клементайн приехала в столицу как раз к началу этого нескончаемого потока подарков. Дика она застала в парке. Разодетый во все новое, он трубил в гигантский медный рожок, хохотал, пел песни и плясал, к несказанному удовольствию многотысячной толпы, усеявшей все здания вокруг парка.

Заметив тетку, которая уже минут десять стояла, прижавшись к знаменитому платану, и со слезами на глазах наблюдала за своим мальчиком, Дик отшвырнул рожок и присел на корточки.

— Тетечка, милая, наконец-то ты приехала! Смотри, смотри, меня снова все любят! И я уезжаю, на взаправдашный остров!

В порыве радости мальчик сел на траву и привлек тетку к себе,

— Тише, тише, увалень! Ты же раздавишь меня! — взмолилась госпожа Мюррей.

— Не бойся, я потихонечку!

Дик поставил тетку на ноги и лег возле нее, чтобы удобнее было заглядывать ей в лицо.

— Ты чуть мне кости не поломал! — ворчала госпожа Мюррей, оправляя на себе платье. — И ради бога, не кричи так громко. Ведь оглохнуть можно!

— Я буду говорить совсем-совсем тихо! — прогремел Дик с широченной улыбкой и принялся рассказывать тетке про остров, про море, про подарки и про то, как его снова полюбили все жители столицы.

Переселение на остров не удалось осуществить так быстро, как хотелось генералу Лоопингу. В конце июня на острове еще шли работы по строительству нового павильона. Но ждать было больше нельзя. Дик к этому времени достиг двадцати метров и весил семнадцать с лишним тонн. Теперь он уже казался не просто мальчиком-великаном, живым воплощением здоровья, красоты и силы, а чуждым для людей пришельцем с какой-то неведомой гигантской планеты.

Генерал Лоопинг, ежедневно следивший за прибавками в росте и весе Дика, решил не дожидаться конца работ на острове и начать переселение немедленно.