Самолёт начал снижаться, когда Дункан подошёл к нашему букету.

— Сколько цветков, Кимбра? По одному за каждый раз, когда ты кончила.

Я задумчиво поджала губы, пока считала. Два в первый раз. Затем один, а затем ещё другие...

Он выдернул полдюжины цветов из букета, все разные.

Телефон возле одного из сидений зазвонил. Подмигнув, он подошёл к креслу, держа цветы в одной руке, и поднял трубку.

— Спасибо, Марша. Только воды. Да, мы заняли свои места. Да, мы будем рады, если вы её принесёте.

Я опустилась в кресло рядом с ним.

— О, Боже. Бьюсь об заклад, она знает.

С невозмутимым видом он потянулся за двумя одинокими цветами, лежащими на другом кресле, и передал их мне.

— Думаю, эти означают наш первый поцелуй и твоё вступление.

Я кивнула.

Затем он передал мне ещё одну красную розу.

— Первый раз, когда ты кончила.

Я глянула на оставшиеся пять цветов.

Пять?

Я точно не уверена. В какой-то момент они слились в один, такой интенсивный, что я едва могла с этим справиться.

Избегая темы подсчета, я спросила: — Почему все цветы разные?

Дункан передал мне остальные, позволяя держать букет, который мы сделали.

— Потому что каждый раз был уникальным, как и эти цветы. Как и ты. — Он кивнул в сторону огромной вазы. — И сегодня только четверг. Не могу дождаться, чтобы разделить с тобой больше цветов.

Я наклонилась и поцеловала его в щёку.

— Ты определённо делаешь успехи на любовном фронте.

— Ох, красавица, мы только начали.

Мои внутренности скрутило в предвкушении, и я почувствовала сладкую боль, которая сопровождала весь процесс зарабатывания цветов в моей руке. Я не сомневалась, что, если Дункан Уиллис заработает все цветы в вазе, забыть эти выходные будет не только эмоционально сложно, но, что более верно, физически невозможно.

Глава 11

Кто знал, что частные самолёты приземляются в Индианаполисе? Я - нет. Я вообще о них не думала, пока не оказалась на борту одного, выруливающего по отдельной взлётно-посадочной полосе, о существовании которой я даже не подозревала.

Дункан поднял трубку телефона, встроенного в подлокотник, и посмотрел на меня. От того, как он подмигнул и ухмыльнулся, мои внутренности превратились в желе, а живот сжался.

— Всё улажено, — сказал он. — Нас подберут на полосе и доставят к нашей машине.

— Как ты всё это организовал? Я сказала об этом только... мы только... наша сделка...

— Возможность, за которую я ухватился, — поправил он, сжав мою руку.

Всё, что он говорил и делал, размывало в моей голове границу между реальностью и вымыслом — действительностью и фантазией. Было бы так легко окунуться в эту историю, поверить, что всё по-настоящему. Я знала, что ради моей семьи и моей гордости нам нужно сделать всё как можно более реалистичным, но я беспокоилась о своём сердце. Выходные только начались, и меня ужасало, что оно разобьётся на части, как только всё закончится.

Я отвернулась от пристального взгляда сияющих зелёных глаз и сосредоточилась на салоне, пока самолёт выруливал к нужному месту на полосе. Сейчас все цветы стояли в безопасной вазе, даже те, что до этого Дункан подарил мне.

— Кимбра?

— Хммм? — пробормотала я, потерявшись в воспоминаниях о цветах.

Лёгкое прикосновение к подбородку заставило меня встретиться с его изумрудным взглядом.

— Не волнуйся. Мы справимся.

Я кивнула и проглотила возникший в горле ком.

Пожалуйста, не причиняй мне боль. Я хотела произнести это вслух, но не смогла. Я уже слишком сильно на него надавила. И он был хорошим, слишком хорошим. Совершенно точно лучшим. Я пыталась не думать об этом, о самолёте, клубе десятитысячников, а теперь ещё и машине.

— Машина, — произнесла я. — Как ты всё устроил? Всё в округе забронировано на эти выходные. Инди 500 — грандиознейшее мероприятие. Вроде как в Индианаполис прибывает четверть миллиона человек. Я была на гонках с отцом и братом. Это было давно, но я знаю, что трек гигантский. Это одно из самых масштабных спортивных событий в мире.

— Хотел бы я присвоить себе все лавры, но это всё Джордж.

— А, ясно.

Почему это меня беспокоит? Не должно. Я знаю, что Джордж не скажет ни слова. Его работа слишком важна, и кроме того, он назвал меня пугающей. Но узнать об этом — как будто ещё раз услышать от Дункана, что всё это лишь фантазия. Если бы я на самом деле была его девушкой, принимал бы он более активное участие?

И тут сожаление, которое пыталось ко мне подкрасться, разлетелось вдребезги, когда я подавила смешок.

Активное участие.

Не уверена, смогу ли я справиться с более активным участием. Если Дункан станет хоть немного активнее, чем за этот перелёт, мне придётся сочинить для своего отца какую-нибудь историю, чтобы объяснить, почему я едва хожу. А ещё там будут бабушка и мама, которые увидят все мои хитрости насквозь и захотят подробностей.

Без сомнения более активное участие — не очень хорошая идея.

Шаг за шагом, напомнила я себе, когда голос Дункана вернул меня к причине нашего побега на выходные.

— Почему твоя двоюродная сестра запланировала свадьбу на выходные, в которые проходит гонка?

Его вопрос резко оборвал мой приступ нервного смеха.

— Потому что она — романтик, — саркастично заметила я. — Потому что она — совершенство, и никто ни за что не посмеет жаловаться, и потому что это годовщина их с Куртом знакомства. Это произошло на барбекю, которое устраивал кто-то из их церкви.

Он склонил голову на бок.

— Может, в качестве свадебного подарка я мог бы предложить им полёт на этом самолёте?

— Что? Зачем тебе это делать?

— Потому что ты продолжаешь говорить мне, какое она совершенство. — Его сексуальные губы изогнулись в многозначительной ухмылке. — Я позволю им воспользоваться самолётом, чтобы доказать тебе раз и навсегда, что ты сексуальнее и интереснее своей двоюродной сестры.

— Ты с ней даже не знаком. Кроме того, каким образом самолёт...

— Потому что, — прервал он, его голос прогремел низко и глубоко, — даже не встречая ее, могу поклясться, что она не заработает сертификат клуба десятитысячников, не говоря уже о пожизненном членстве, даже путешествуя со своим новым мужем.

Я улыбнулась мысли о Скарлетт и Курте на борту этого самолёта. Возможно, Дункан прав. Нагнуться над диваном на высоте в милю, несомненно, далеко за пределами образа мыслей моей двоюродной сестры. Ванильно, в мессионерской позе — как пристойной женщине подобает удовлетворять нужды мужа — это, возможно, больше в её стиле.

Я покачала головой и попыталась притушить картинки, которые всплыли в моём воображении. Я не хочу думать о них с Куртом вместе; однако, после того, как они так долго ждали, рискну предположить, что субботней ночью будет, скорее, быстрый перепих, чем умопомрачительный мини-марафон, который мы только что устроили.

Пятнадцать минут спустя мы направлялись на запад, в сторону заходящего солнца и дома моего детства. Тёплый послеобеденный ветер трепал мои волосы, высвобождая длинные пряди из конского хвоста, сделанного на скорую руку, и заставляя их развеваться вокруг лица и закрытых солнечными очками глаз. Машина, которую забронировал Джордж, была не абы какой: это был новый чёрный «Лексус» с откидным верхом. Человек, который привёз машину, откинул его, что просто идеально подходило для езды по сельской местности. И теперь сапфировое голубое небо служило нам крышей, пока мы мчались навстречу заходящему солнцу.

— Мой брат с ума сойдёт, когда увидит эту машину, — сообщила я, пока по обе стороны шоссе проносились засеянные поля кукурузы и сои, маленькие ростки пробивались из чёрной плодородной земли.

Дункан поджал губы. Даже в солнечных очках было очевидно, что он забавляется.

— Рад, что тебе нравится. Я не сказал Джорджу, какую машину арендовать, и это, кажется немного чересчур. Я не хочу, чтобы твоя семья подумала, будто я... — он не закончил.

— Подумала, будто ты - что?

— Пытаюсь пустить пыль в глаза или что-то вроде того.

— Почему тебя заботит, что подумает моя семья? — вопрос вылетел у меня прежде, чем я успела себя остановить.

Дункан потянулся к моей обтянутой джинсами коленке.

— Меня заботит, что подумаешь ты. А семья — часть тебя. И если тебя заботит, что думаю я, то эти узкие джинсы адски сексуальны, но мне нравилось, что с юбкой доступ был легче.

Я покачала головой, когда его слова заставили мои внутренности сделать кувырок.

— Не волнуйся о моей семье. Они любят меня и хотят, чтобы я была счастлива. Просто они не понимают, почему я не делаю этого здесь, в Индиане, с мужем, двумя с половиной детьми и собакой.

Дункан в замешательстве нахмурил лоб.

— Никогда не понимал, как кто-нибудь может иметь половину ребенка. Типа один в духовке?

— В духовке? — я рассмеялась. — Не могу поверить, что ты это сказал.

— Почему? Допускаю, что когда-нибудь я и решу, что дети — это прекрасно. Я был слегка занят, строя "Бьюкинен и Уиллис", чтобы уделить время таким мыслям.

— У мистера Бьюкинена есть дети.

— Майк. Его зовут Майк.

Я знаю, как его зовут. Майкл Бьюкинен. Его имя на всех бумагах. Его офис на другом этаже, но он часто бывает на собраниях. Он более сдержанный, чем Дункан, но всегда любезный и справедливый.

— ...и они с Келли вместе с самого колледжа. Нам стоит сходить с ними поужинать. Тебе понравится Кел...

Я отвернулась в сторону дороги и стала наблюдать за засеянными полями, пытаясь не обращать внимания на то, что он говорит, рассказывая о Келли Бьюкинен и её детях. Вместо этого я сосредоточилась на шуме ветра, поскольку его слова пересекали черту. Они брали то, что бы там ни было между нами, и переносили это в Нью-Йорк. Мы оба знали, что этого не произойдёт.

— Ты так не думаешь? — спросил он.

Хотя я не была уверена, о чём он говорил, но кивнула и попыталась улыбнуться.

Притворяемся.

Меньше чем через час после приземления Дункан повернул «Лексус» с просёлочной дороги на подъездную дорожку, ведущую к дому моих родителей. По обе стороны гравийной дорожки возвышались грушевые деревья с ярко-зелёной весенней листвой и остатками белых цветов. За деревьями, выстроившимися вдоль дорожки, на многие акры простирались поля.