— Дункан, что произошло?

— Мне было восемнадцать, всё моё будущее было распланировано, и вот однажды всё исчезло.

— Исчезло?

Я кивнул и глубоко вдохнул, вспоминая звонок её отца.

— Через два дня после выпускного, её отец, проснувшись, нашёл записку. Придя в ярость, он позвонил мне, уверенный, что мы сбежали, но я был в таком же замешательстве, как и он. В записке говорилось, что она должна это сделать.

Мой голос стал громче.

— И всё. Это всё, что она сказала. Полиция не могла помочь, ей уже исполнилось восемнадцать.

— Дункан, тебе не нужно ничего мне больше говорить.

Я повернулся к Кимбре и посмотрел ей в глаза.

— Ты назвала меня игроком. Понимаю, до тебя доходили разные слухи. Чёрт, ты же была там и слышала, что произошло — или почти произошло — в туалете.

Кимбра кивнула.

— Я возвёл стену, толщиной в три и высотой в триста долбаных метров. — Я улыбнулся. — Так мне сказал терапевт — тот, с которым мама заставила меня видеться.

— Ты был так молод.

Голос Кимбры был мягким, но ровным, будто она не хотела преуменьшать мою боль, но хотела высказать своё мнение.

Я покачал головой.

— Возможно, от этого было только хуже. Я не был достаточно взрослым, чтобы разобраться.

Когда я вновь повернулся к ней, в её глазах снова стояли слёзы.

Большим пальцем я стёр влагу со щёк Кимбры.

— Не плачь из-за меня. Я не хочу, чтобы ты плакала.

— Что случилось с Тессой? — спросила она.

Я улыбнулся, поскольку если бы я этого не сделал, то расплакался бы.

— Она сделала это — то, что хотела. Уверен, ты её видела. Она использует псевдоним, так что её имя больше не Тесса. В чём только она не участвовала: от показов для известнейших дизайнеров до международных компаний духов и нижнего белья. Ты же видела журналы, которые можно найти в любой комнате ожидания? Её всегда можно обнаружить в парочке из них.

— Я не могу с этим конкурировать.

Я развернулся и притянул её лицо.

— Никогда так не говори. Нет никакого соревнования. — Держа её крепко, я не дал ей спрятать лицо, хотя глаза она и опустила. — Нет, Кимбра. Послушай. Ты красивая и умная. Ни Тесса, ни Скарлетт и никто другой не имеют к тебе никакого отношения.

— Извини, — произнесла она. — Я понимаю, что дело не во мне.

— Твои волосы были уложены в высокую причёску. — Я провёл рукой по её шее. — И твоя шея была выставлена на обозрение, такая длинная и эротичная. На тебе было серое платье. Думаю, этот цвет можно назвать угольным; он темнее, чем серый. Подходящие к платью туфли. А твоё горло оплетала нить из белых бусин. Не жемчужин, а крупнее.

Она посмотрела на меня, сузив глаза.

— О чём ты?

— О том дне, когда ты впервые вошла в мой офис. Я сказал, что помню его, и так и есть. Впервые на своей памяти я был восхищён. Это испугало меня. Я решил, что это просто физическое влечение. То серое платье не было откровенным, но обтягивало во всех нужных местах.

Я провёл ладонью по окружности её груди.

— Я в самом деле обожаю твои сиськи.

— Дункан.

— Я — мужчина. Я не оправдываюсь. Просто так и есть. — Я глубоко вдохнул. — Я решил не поступать в местный колледж, который мы с Тессой выбрали вместе. Вместо этого я связался с человеком, который набирал студентов в маленьком колледже на севере штата Нью-Йорк. Я рисковал. Он не мог предложить мне стипендию, но, если бы я пообещал два года играть за них, родители смогли бы потянуть оплату моего обучения. Колледж был довольно далеко от дома, но достаточно близко, чтобы мама могла меня контролировать. Она волновалась, что я могу сделать что-нибудь глупое. Я опоздал к зачислению, и соседа мне выбрали случайным образом.

— Мистера Бьюкинена? — поинтересовалась Кимбра.

— Как ты узнала?

— В руководстве сотрудника есть биографии вас обоих. Там сказано, что вы познакомились на первом курсе колледжа.

Мои губы растянулись в улыбке.

— Не только красивая, но и хорошо выполнила свою домашнюю работу.

— Мы с Майком встретились на моей первой футбольной тренировке. Я был в растрёпанных чувствах. Он считал, что я буду полезен для команды, и удерживал меня от излишне дурацких поступков. Мама полюбила его как сына. Я научился справляться. Я просто отгородился от женщин эмоционально. Я думал о них только как о способе физической разрядки. Они были всего лишь фанатками, которые хотели, чтобы их увидели с футболистами. Даже когда я закончил играть, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы сходить на свидание или заняться сексом.

— Дункан...

— Я этим не горжусь, но я никогда не искал секса с тем, кто его не предлагал. Женщины сами на меня кидались. Я использовал их, но, если кто-нибудь подходил слишком близко, я переходил к следующей.

Кимбра кивнула.

— Понятно.

— Нет, чёрт побери, тебе не понятно. С тобой всё по-другому. Ты никогда не вела себя как те женщины.

— Я никогда не относилась к типу девушек футболистов, — согласилась она.

Я вновь заставил её посмотреть на меня.

— Нет. Ты не такая. Ты намного лучше. Я ждал, что ты накинешься на меня. Такова моя роль на поле. Я — принимающий, а не квотербэк.

— Я-я...

Кимбра сглотнула, заглянув мне в глаза.

— Я ждал почти три года. И ты так этого и не сделала. В тот день, когда ты предложила мне эту сделку, когда дала мне возможность быть твоим «плюс один», я ухватился за неё. Кимбра, я получил огромное удовольствие от этих выходных. Я не хочу, чтобы мы разрушили то, что у нас было на работе.

Её улыбка вышла натянутой.

— А что у нас было? Я никогда и не думала, что ты меня замечаешь.

— Если ты меня сейчас слушала, то поняла, что я замечал. Замечал и наблюдал. Ты не шантажировала меня в этой сделке: я ухватился за возможность. Я хотел тебя три года, с того самого первого дня.

Кимбра повернулась к окну.

— Полагаю, — мягко произнесла она, — это должно меня порадовать, осознание того, что я дала тебе возможность добавить ещё одну зарубку...

— Блять, нет!

Она вздрогнула всем телом.

— Ты — не чёртова зарубка. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я наслаждался этими выходными. Собака — это для меня и так большой шаг.

— Я не хочу собаку. — Она развернулась ко мне, в глазах полыхало пламя. — Что мне нужно — так это ответы. Честные ответы.

— Честные? Что ты хочешь узнать? — спросил я, застыв в ожидании её вопросов. Потому что, если она спросит, что за женщина была со мной в туалете, мне придётся рассказать ей правду. Мне придётся рассказать, что я не знаю, как её звали. И если я расскажу об этом, она укрепится во мнении, что я — не более чем распутный мудак, и я не смогу винить её за бегство.

— Во-первых, позволь и мне быть честной. В моём прошлом не было моделей. Но и у меня был тот, кто много обещал, а потом всё забрал. Я не хочу, чтобы мне изменяли или обманывали. Вот почему я не прошу о большем. И мне не нужна чёртова собака.

Я кивнул.

— Что ты хотела спросить?

— Ты сказал, что не состоял в отношениях.

— Это и в самом деле так.

Она закрыла глаза, затем открыла и произнесла:

— Женщина, чьё имя ты мне не назвал, она... это было... это несерьёзно?

— Нет. Несерьёзно.

— Ты сказал, что оказался в «Гастонс» с Дженнифер, потому что у тебя обломилось свидание. Это было свидание с очередной женщиной, или с кем-то, кто важен для тебя?

Я постарался сдержать ухмылку

— Это было кое-что серьёзное.

— Понятно.

— Прекрати так говорить. Ничего тебе не понятно.

— Ты... с ней у тебя нечто большее, чем физическое влечение?

Я рассмеялся.

— У меня к ней никогда не было физического влечения... хотя, полагаю, что любовь к сиськам у меня из-за неё, но ты не можешь её винить. — Прежде, чем Кимбра успела открыть рот, я признался, — Говорят, что грудное вскармливание очень важно. А она всегда хотела для меня самого лучшего.

Кимбра тряхнула головой.

— Что?

— У меня было назначено свидание с мамой. И, надо заметить, я не был одним из тех восьмилетних сосунков, как тот парень в "Игре престолов". Я этого не помню, но я и правда очень люблю сиськи. Возможно, здесь есть связь. Как бы то ни было, мы с мамой ужинаем каждый понедельник с тех самых пор, как я уехал в колледж.

— С т-твоей мамой?

— Да, и в один прекрасный день я с огромным удовольствием вас друг другу представлю.

— Так, — протянула Кимбра, быстро моргая, — ты ни с кем не встречаешься?

— Нет. Ну, не был... — исправился я, отстегивая ремень безопасности и двигаясь, пока не навис над креслом Кимбры и положив руки на подлокотники. Поскольку самолёт уже набрал нужную высоту, к моему счастью, звуковой сигнал не сработал. Я склонился над ней, прямо как по пути в Индиану. Однако, в этот раз речь шла не о сексе. В этот раз я хотел убедиться, что она слышит и понимает каждое моё чёртово слово.

Кимбра подняла подбородок и посмотрела мне прямо в глаза.

— Дункан, пожалуйста. Не усложняй ситуацию. Я просила только об одних выходных. Твой долг выплачен.

— Я хочу больше, чем одни выходные. И, возможно, однажды я смогу представить тебя своей маме и остальным членам моей семьи. Хотелось бы мне сказать, что они столь же забавны, как и твои, но... они мои. И я их люблю.

— Ты ничего мне не должен. Как я и сказала, твой долг оплачен.

Я приподнял её подбородок.

— Перестань это повторять. Понимаю, что всё началось нестандартно, но только потому что ты заставила меня чертовски тяжело потрудиться.

— Я-я не знаю, чего ты хочешь.

— Впервые за всю свою взрослую жизнь я хочу собаку.

Кимбра сузила глаза.

— Собаку?

— Метафорическую. Мы же живём в Нью-Йорке. И оба работаем допоздна. Это будет нечестно, но... — я поднёс её руку к губам, и ласково поцеловал костяшки пальцев, — я бы чрезвычайно сильно хотел попытаться продолжить это — что бы там между нами ни было — и после этих выходных, если ты меня примешь.

Глава 21

Я мурлыкала, пока Дункан целовал меня перед дверью в квартиру. Бросив мой чемодан на пол, Дункан своими огромными руками прижимал меня вплотную к себе, одна ладонь распласталась на моей талии, а второй он тянул меня за растрепавшийся хвост, двигая мою голову навстречу его желанию.