— Нет, — ответил Уолтер, — не хочу.

Быстро поднявшись со стула, он схватил свою шляпу и бросился к двери в коридор, споткнувшись о складку ковра и не взглянув на Жарденов.

— Вы тоже можете идти, мисс Мун, мистер Руиг и вы, как вас там...

Пинк, однако, не сдвинулся с места.

— А нам с отцом можно уйти, инспектор? — спросила Вэл, глядя в дверной проем, где скрылся Уолтер. Потом она закрыла глаза, так как мистер Руиг осторожно вывел мисс Мун через ту же дверь, что сразу испортило зрелище.

— Нет, — кратко ответил Глюке.

Вэл вздохнула.

Инспектор направился к группе у камина, а мистер Квин, не сумев сдержать любопытства, последовал за ним и уставился через его плечо на происходящее.

С тела Солли Спета убрали газеты. Химик опустился рядом с ним на колени, изучая края колотой раны. Дважды он приблизил к ней свой длинный нос, понюхал, затем медленно покачал головой и поднял взгляд на доктора Полка.

— Да, это меласса, — озадаченно произнес он.

— Так я и думал, — выдохнул доктор Полк. — И она не только на поверхности раны, но и внутри.

— Меласса — черная патока, — повторил инспектор. — Странно... Эй, перестаньте меня толкать!

Эллери потер бородатую щеку.

— Простите, инспектор. Меласса? Очень интересно! По-моему, доктор, вы сказали, что острие не попало в сердце?

Доктор с любопытством посмотрел на него: — Да.

Эллери отодвинул Глюке плечом и пробрался сквозь группу людей, остановившись около мертвеца.

— Была ли колотая рана настолько серьезной, чтобы вызвать смерть?

— Он ведь мертв, верно? — буркнул инспектор.

— Несомненно, но у меня предчувствие, что здесь кое-что не так, как может показаться на первый взгляд. Ну, доктор?

— Трудно сказать, — нахмурился врач. — Кровотечение не было сильным. Конечно, если оно продолжалось час и пострадавший оставался без медицинской помощи, оно могло повлечь за собой смерть... Но это довольно странно.

— Настолько странно, — сказал Эллери, — что я бы попросил мистера Бронсона проанализировать мелассу.

— Зачем? — осведомился Глюке.

— То, как она расположена в ране, — объяснил Эллери, — предполагает, что ее, по-видимому, нанесли на острие орудия, причинившего эту рану. Но с какой целью? Меласса — клеющее вещество. Возможно, ею склеили какую-то иную субстанцию.

— Понимаю, — медленно произнес доктор Полк. — Я не думал о таком аспекте, но определенные указания...

— О чем вы? — с раздражением спросил инспектор.

— Это всего лишь почтительное предположение, — ответил Эллери с умиротворяющей улыбкой, — но если вы поручите мистеру Бронсону проверить мелассу на предмет наличия в ней ядовитого вещества — твердого, а не жидкою, — то думаю, вы кое-что обнаружите.

— Яд, — пробормотал Глюке. Он почесал нос и покосился на Эллери.

Химик аккуратно собрал кусочки мелассы из раны и положил их на стекло. Затем он открыл чемоданчик и принялся за работу.

Меласса... Яд... Вэл закрыла глаза.

— Цианистый калий, — объявил наконец Бронсон. — Я в этом уверен. Конечно, я должен проверить все в лаборатории, прежде чем заявить официально...

— Цианистый калий! — воскликнул доктор Полк. — Так вот оно что!

— Разумеется, в виде порошка — белые кристаллы, — продолжал химик. — Его тщательно смешали с мелассой — по-моему, весьма значительное количество.

— Парализует определенные ферменты, важные для клеточного метаболизма, — пробормотал доктор. — Смерть наступает в течение нескольких минут. Он должен был умереть, прежде чем яд впитался полностью, так что в тканях, сквозь которые прошло лезвие, несомненно, обнаружатся следы цианида при вскрытии. — Врач пожал плечами, глядя на лысую макушку мертвеца, окаймленную седыми волосами. — Во всяком случае, смерть была безболезненной.

— Никто не собирается меня поздравить? — со вздохом спросил Эллери.

Глюке посмотрел на него и отвернулся.

— Мы займемся этим цианидом, — буркнул он.

— Боюсь, что вы не добьетесь успеха, — сказал Бронсон, собирая свой чемоданчик. — Это слишком распространенный яд — его используют в самых разнообразных целях: в производстве кинопленки, при очистке жидкостей, бог знает для чего. И вы можете купить его в любой аптеке.

— Черт! — выругался разочарованный инспектор. — Ладно, док, забирайте его отсюда. Только утром сразу же представьте рапорт о вскрытии.

Эллери отступил, освобождая место суетящимся вокруг детективам и доктору Полку, руководившему выносом тела. Он казался чем-то обеспокоенным.

— Доктор Полк, — заговорил Эллери, когда полицейский врач собирался выйти в коридор вслед за телом Спета, — состояние трупа подтверждает время смерти, указанное на часах покойного?

— Да. Этот человек умер от отравления цианидом, а не от удара колющим орудием и спустя очень короткое время после удара. Судя по условиям в помещении и состоянию трупа, он должен был умереть около половины шестого, а часы показывают 5.32... Ловко вы обо всем догадались, мистер Квин! Вы детектив?

— В такой степени, — вздохнул Эллери, — что могу легко проследить признаки враждебности со стороны официальных лиц. Спасибо, доктор. — Он посмотрел вслед удаляющимся Полку и Бронсону.

— Теперь мы можем идти, инспектор? — снова спросила Вэл, уставясь на веснушку на безымянном пальце левой руки. В неподвижных контурах тела Солли под простыней на носилках было нечто отталкивающее, и она ощущала мучительное желание пойти куда-нибудь и выпить шерри-фраппе.

— Я еще с вами не разобрался... Эй! — рявкнул Глюке. — Что вы теперь делаете, черт бы вас побрал?

Эллери придвинул стул к камину, взобрался на него и стал проделывать таинственные телодвижения, словно старался, подражая Дракуле[18], влезть на стену.

— Пытаюсь найти ответ на три вопроса, — ответил он, слезая со стула.

— Послушайте, Квин...

— Первый: почему убийца воспользовался именно этой рапирой?

— Откуда я знаю?

— Почему, — продолжал Эллери, подойдя к камину и указывая рукой на стену над ним, — он не взял вон ту острую французскую дуэльную шпагу?

— Не знаю, — проворчал Глюке, — и более того, не хочу тать. Так что будьте любезны...

— Обратите внимание, — прервал Эллери, — где расположен след от пропавшей рапиры. Никто не мог бы снять ее со стены, не взобравшись на что-нибудь. Но зачем подтаскивать стул, чтобы добраться до итальянской рапиры семнадцатого столетия с рукояткой-чашечкой, когда можно, стоя на полу и протянув руку, снять со стены французскую дуэльную шпагу прошлого века, замечательно пригодную для дела?

— Странная деталь для непреднамеренного преступления, — невольно заметил заинтересованный Рис Жарден.

— А вас кто спрашивает? — огрызнулся инспектор.

— И кто сказал, что убийство было непреднамеренным? — промолвил Эллери. — Нет, мистер Жарден. Либо убийца снял со стены рапиру и покрыл острие мелассой, смешанной с цианидом, непосредственно перед преступлением, либо он смазал острие за какое-то время до преступления — то есть приготовился заранее. Но в любом случае он должен был смешать яд с мелассой до убийства Солли, что, безусловно, исключает преступление под влиянием импульса.

Уши инспектора побагровели.

— Не в моих правилах устраивать диспуты по поводу дела, которое я расследую, — проворчал он. — Так что будьте добры...

— От вас несет тухлятиной, — буркнул Пинк, испытывающий острую неприязнь к Глюке.

— Второй вопрос, — поспешно сказал Эллери, стремясь избежать катастрофы. — Почему убийца вообще смазал рапиру ядом?

— Как это почему? — изумился Глюке. — Это что — вечер вопросов и ответов? Чтобы быть уверенным в гибели жертвы — вот почему!

— Не кажется ли вам это несколько притянутым за уши? — заметил Эллери. — По-вашему, человека нельзя прикончить острым клинком, не прибегая к яду?

Инспектор Глюке уже давно сожалел о допущенной им слабости, в результате которой он позволил бородатому молодому человеку околачиваться на месте преступления. Этот тип явно принадлежал к категории теоретиков-любителей с хорошо подвешенным языком, которых Глюке всегда презирал. Более того, он задавал вопросы, ставившие в тупик инспектора в присутствии его подчиненных, и в итоге мог чисто случайно найти разгадку, украв у работяги-профессионала добычу, славу и рекламу и лишив его шанса на продвижение по службе. Все это было крайне досадно.