Вглядываясь в ночь и в городские строения, проплывающие за окном, Хорриган, скорее, хотел тишины, чем разговоров. Но его молчание тревожило Д’Андреа. Молодой агент чувствовал себя обязанным начать разговор.

— Ни одного сраного отпечатка. Можешь себе представить?

Хорриган не сказал ни слова. Он знал, что найти четкий отпечаток пальца ничуть не легче, чем отыскать свою единственную женщину, но не сказал ничего.

— Брэйди заявил, что парень довольно смышлен и хорош.

Брэйди был тем самым экспертом, который обшарил всю квартиру с высоко чувствительным замысловатым лазером, выявляющим следы. И все без толку.

— Я бы не стал говорить о нем так, — заметил

Хорриган.

— Как?

— «Хорош».

Д’Андреа кивнул, глядя на дорогу. Шуршанье колес И дорожный шум убаюкивали Хорригана, он закрыл глаза. Он желал, чтобы сон пришел. Даже, если это будет тот самый сон.

— Слушай, этот парень быстро просек фишку, — заявил Д’Андреа.

— Дерьмо.

— А?

— Фишка — дерьмо, — Хорриган распрямился. — Все равно ты не сможешь предсказать, пойдет он на убийство или нет.

Д’Андреа нахмурился.

— Да… Он — одиночка, верно? Он изучил все прошлые убийства, разве нет?

— То же самое сделали большинство студентов в нашей стране.

— Фрэнк, там в Брунсвике, на одном из первых занятий нам говорили…

— Блевать я хотел на то, что они говорили.

— Черт! Так что же теперь, все в тину?

Теперь Д’Андреа загрустил и замолк, а Хорриган никак не мог поудобнее расположиться на сиденье.

Наконец, Хорриган взорвался.

— Ты думаешь, что я свихнулся или что-нибудь в этом роде?

Глаза Д’Андреа изумленно расширились, и он только выдавил: «А?»

— Ты считаешь, что я был обязан дождаться этого парня прошлой ночью, ведь так?

— Я этого не говорил.

— Бог ты мой! Я бы хотел, чтобы ты был тогда со мной, Эл. Со всем твоим громадным опытом и прочим.

— Фрэнк…

— А теперь я должен радоваться твоим маленьким хреновым подколам.

— Эй, я не сказал ничего…

Хорриган потер глаза.

— У нас есть дела более чем на 40 тысяч засранцев, которые время от времени угрожали Большому Шефу. И ни один из них ни разу не попытался этого сделать. Ни один!

— Фрэнк…

— Дьявол со всем этим мусором… Стоит только завести на него дело, как об этом сукине сыне не слышно и не видно.

Некоторое время они ехали в молчании. Хорриган разгорячился и теперь чувствовал себя неловко. Уже неподалеку от своей квартиры он указал на бар на улице К и мягко сказал:

— Паркуйся здесь. Подожди, я куплю тебе что-нибудь выпить.

Д’Андреа затормозил, но твердо сказал:

— Я должен ехать домой, Фрэнк.

— К жене и ребенку.

— Да.

— Как ее зовут? Маленькую женщину.

— Ар на на.

Звучание имени поразило Хорригана. Несколько раз он повторил его про себя, а затем произнес: «Чудное имя».

— Чудная женщина.

Он прикоснулся к плечу напарника: «Счастливчик».

Д’Андреа выпустил его из машины, и Хорриган направился в бар. Потом внезапно он переменил решение. Сегодняшний день был из числа таких дней, когда он мог потерять контроль над собой и полететь с катушек.

Поэтому он сказал: «Дерьмо» и просто пошел домой.

То самое далласское фото его лицом, обведенным красным кружком, не давало ему покоя, свербило в мозгу, тревожило и нарывало. Хорриган пробрался в свои пыльные апартаменты, сбросил пиджак, снял с плеча кобуру. Потом извлек из-за пояса наручники и дубинку и пристроил их на кофейный столик, где уже валялись несколько патронов и драгоценные футляры компактов. Он ослабил свой галстук, но не снял его и почесал шею, словно выхваченную из петли.

Он позволил себе глоток «Джеймсона» и включил компакт-проигрыватель — «Нечто голубое» все еще находилось в нем, после чего опустился в низкое кресло прямо напротив колонок. Ему хотелось чистоты, и прозрачные звуки Майлса Дэвиса омывали его.

Он почти задремал, когда на столике рядом с ним пробудился телефон, заявив о себе долгим пронзительным звонком. Выключив стереосистему, он взял трубку.

— Да?

— Фрэнк Хорриган?

Голос был вкрадчив. Возбужденный, но не нервозный. Мужской, но не мужественный.

— Да? — снова спросил Хорриган, присев.

— Агент Секретной службы?

Хорриган поморщился:

— «Да. Если вы из издательства «Клирингхауз», то вам навестив, куда выслать чек.

— Мой Бог! — восхищение в голосе было почти ребяческим. — Я просто не могу поверить, что это ты…

Волосы на затылке Хорригана зашевелились и поднялись торчком, как иголки у ежа:

— Кто звонит, черт побери?

После долгой паузы ответ прозвучал опять по-детски, бездыханно:

— Это же ты был в моей квартире прошлой ночью, разве нет?

Хорриган поперхнулся:

— Мак-Кроули?

— Это имя больше не пригодится.

— Разумеется, у тебя есть другое.

— А как насчет… Бут.

Как у Джона Уилкса.

— Почему же нс Освальд? — ядовито осведомился Хорриган.

Но сарказм, казалось, просто прошел мимо цели. Звонивший размышлял:

— Я не верю, что он действовал один. Ты как думаешь, Фрэнк? Каково мнение участников?

— Где ты?

— Неподалеку. Кстати, ты возвращался в мою квартиру, Фрэнк? Видел мое послание тебе?

— Я видел его, — ответил Хорриган. Он подобрал телефонный аппарат и, подойдя к окну, выглянул на улицу, казавшуюся совершенно пустынной. Он взглянул на часы: почти полночь.

— Ты, должно быть угробился, подчищая следы. Эксперты были в восторге — всего один отпечаток.

Спокойный голос промурлыкал почти с удовольствием:

— Если они и отыскали пальчики, то верно твои, а не мои.

— Послушай… в моей квартире такой бардак. Мне бы пригодился толковый домработник. Может быть, сговоримся?

— Я не мою окна, Фрэнк, — интонация все еще оставалась восторженной.

— А что же ты делаешь?

Еще одна пауза, прерываемая лишь тяжелым дыханием Бута.

А затем совсем уже женоподобный голос воскликнул:

— Нет, это же поразительно, Фрэнк, согласись! Я чувствую, что знаю тебя.

— Знаешь меня?

— Я прочел о тебе все… Видел так много фотографий. Ты же был любимчиком Джона Кеннеди, правда?

Хорриган вздрогнул: «Ты, гнида», — подумал он.

— Я был просто обычным агентом, — произнес он вслух.

— Не вешай лапшу на уши! Ты гонял в футбол на поляне Белого дома с Джеком и Бобби и со всей их бандой. Распевал с ними в полетах ирландские песни. Катался на яхте. Ты знаешь, кем ты был, Фрэнк?

— Расскажи мне об этом, Бут.

— Ты был самый лучший и самый яркий, Фрэнк.

Скулы Хорригана напряглись.

— Но ты знаешь, — продолжал голос. — Это было так давно-давно. Ты все еще в порядке, Фрэнк?

— Попробуй.

— А чем же я занимаюсь, по твоему, Фрэнк? Кстати, объясни, почему ты не вышел из игры до сих пор?

Пальцы Хорригана судорожно сжимали трубку, казавшуюся уже продолжением его кисти. Но голос звучал как обычно:

— Почему бы нам не пропустить с тобой по стаканчику? Тут есть местечко неподалеку. Я бы рассказал тебе свою жизнь.

— Я знаю твою жизнь. И как бы мне ни хотелось поболтать с тобой о том, о сем, все же лучше, чтобы ты знал обо мне поменьше.

— Почему так, Бут?

— Потому, — голос звучал почти робко.

— Почему потому?

— Потому что я собираюсь убить президента.

Хорриган ощутил сердцебиение, но голос его не дрогнул:

— О, нет, Бут… Зачем ты так говоришь. Ты же знаешь: угроза жизни президента расценивается как государственное преступление. И ты можешь оказаться за решеткой, даже если всего лишь пошутил.

В невинную интонацию мгновенно ворвался металлический призвук.

— Ты думаешь, я шучу, Фрэнк?

И слова, и то, как они были произнесены, пронзили Хорригана холодом.

— Кстати, а что ты имеешь против Большого парня, Бут?

— Помнишь ту песенку Битлз, Фрэнк?

— Какую песенку Битлз?

— With A Little Help From Му Friends.