По-моему, его страшно отпускать. Еще приведет за собой армаду таких же молчунов. Мне что-то не по себе…

— Вчера телевидение объявило, что будет запущен корабль-инспектор. Он попробует вступить в контакт. Было так интересно. Впервые после создания этих спутниковумников на орбите будут работать живые люди.

— А ты хорошо разбираешься в космонавтике, Мария.

— Ну что ты, Пол. Мне вполне хватает детей. Тед, ты выйдешь из ванной? Опять пускаешь мыльные пузыри?

— Спасибо, Мария. — Пол прихлебывал теплый кофе, как раз такой, как он любил, ибо с детства не терпел горячее и даже у моря сидел в тени, страдая от жары. — Сегодня я заработаю кучу денег, хозяин дал выгодный рейс. Буду лететь по дороге как на крыльях. Все, побежал.

Пол встал, быстро поцеловал жену, заглянул в детскую. Кетти спала, чуть приоткрыв рот. Он подошел к кроватке, прикрыл дочь одеялом, погладил светлые густые волосы и в вправился к выходу.

— Пол, не забудь шляпу, — напомнила Мария. Он выглянул в окно.

— О чем ты говоришь? Улица просто залита лучами. Надо же, только весна началась, только пошла зелень, а звезда светит, как знойным летом…

— Пол осекся. — Мария, посмотри, что это?

— Где, Пол?

— Да на той стороне. Листочки на деревьях свернулись, стволы почернели. Как будто все обдало жарким ветром. А ты говоришь, возьми шляпу.

— Конечно, возьми, Пол. От твоей шевелюры давно остались лишь воспоминания.

— Нет, еще весна все-таки.

— Ну смотри, тебе виднее, мой любимый упрямец. Пол вышел на улицу я бодро зашагал к автобусной остановке. Никто не встретился на его пути, остановка тоже была пуста.

«Странно, — подумал он, — а где же Конрад, он всегда выходил заранее.

Да и Билли тоже».

Не защищенные одеждой участки кожи ощущали жар. Голову буквально обжигало.

«Что это?» — с ужасом пробормотал Пол. Его руки на глазах покрывались волдырями. Лицо, он почувствовал, наливалось кровью, распухало. Пол невольно взглянул на сверкающую Звезду, Боль пронзила глаза. Он бросился назад. Ворвавшись в дом, открыл кран и стал плескать на себя холодную воду. Громкий стон вырвался из груди.

— Что с тобой? — с ужасом шептала Мария. — Что с твоим лицом? Оно красное, оно не твое. Это ожог, Пол. Что случилось?

Мария закричала. Пол выпрямился и пошел на этот крик, вытянув вперед разбухшие, как воздушные шары, киста рук. Натыкаясь на стены, он сделал два шага и рухнул ничком.

— Я ничего не вижу. Мне больно. Что это, Мария? Пола била дрожь, конвульсии сотрясали сильное тело. Мария бросилась к телефону.

— Доктор! Пол ослеп, он весь в ужасных ожогах. Помогите ему немедленно, он погибает.

— Мария, включите радио. Умерли уже сотни. Никто не понимает, почему.

У всех ожоги. Я не могу помочь. Мария бросила трубку и подбежала к приемнику. «…Исчезновение озона над территорией многих стран, что привело к резкому увеличению ультрафиолетового потока. Это опасно для жизни.

Гибнут все, кто появляется на улице. Настоятельная просьба: не покидайте своих жилищ. В этом ваше спасение. Держитесь, мы думаем как вам помочь… Повторяем, спутниковые системы обнаружили внезапное исчезновение озона над территорией…» Пол неподвижно лежал в коридоре. Мария склонилась над ним и затихла.

Рядом плакал Тед…

Стик был доволен. Замирала жизнь на планете, эфир заполнился криками о помощи и проклятиями Звезде.

— Все сделано правильно, — говорил Стик. — Это явное предупреждение.

Хорошее предупреждение. Жаль, что другие обитатели планеты не испытали его на себе. Мне было бы приятно услышать вопли со всех материков…

— Если захотите, Стик, через два часа планета запросит пощады. — Дван был, как всегда, рядом.

— Что ты предлагаешь?

— Снизим корабль и, выжигая озон, пройдем один виток. Тогда они наверняка поймут, что след нашего корабля несет гибель. Поймут и сдадутся.

— Действуй!

Корабль несся над океанами и континентами, оставляя под собой умирающую жизнь, обожженных и изувеченных. Следом полз страх.

— Теперь можно и подождать. Поднимемся повыше, ближе к холодному спутнику планеты. Пусть немного подумают, а потом я продиктую условия капитуляции. Лингвист изучил их язык. Мы выберем самые страшные слова. — Стик откинулся в кресле.

— Это будет настоящий ультиматум. — Дван услужливо улыбнулся.

— Подготовь текст, а я пока отдохну.

— Может, включить систему обороны?

— Не беспокойся, Дван, они беспомощны.

Разведчик медленно удалялся от израненной планеты. Экипаж занялся развлечениями. Стик обдирал кожуру с очередного плода. Ваза пустела…

Сильный удар потряс корабль, и он стал разваливаться на куски. Это было возмездие. Автоматическая ракета стартовала с безжизненного спутника по приказу Совета ученых планеты. Траектории двух цивилизаций перекрестились.

Одна из самых первых моих рецензий эпохи «фэнических войн» с «Молодой гвадией». Рецензия писалась с надеждой на «официальную» публикацию, а потому ее автор старался держаться во всевозможных рамках. Получилось, тем не менее, достаточно наглядно, в чем я вижу заслугу не столько свою, сколько Юрия Глазкова и его издателей. Они очень постарались, чтобы у рецензента появился настолько выразительный материал.

Не знаю, как для вас, а для меня книга, написанная человеком, побывавшем в космосе — вещь совершенно естественная. Опыт каждого космонавта уникален и уже хотя бы поэтому можно лишь приветствовать их попытки этот опыт осмыслить — в том числе и в виде художественного, публицистического произведения. Вспомните: «Психология и космос» Ю.Гагарина и В.Лебедева, «Космос — землянам» Г.Берегового, «Голубая моя планета» Г.Титова… Список этот можно продолжать и далее.

В 1987 году его дополнила выпущенная издательством «Молодая гвардия» книга Ю.Глазкова. Юрий Николаевич — летчик-космонавт СССР, участник космического полета на корабле «Союз-24» и орбитальной станции «Салют-5» (7-25 февраля 1977 года). Его фантастические рассказы публиковались в журналах «Техника — молодежи», «Смена», «Юность», «Земля и вселенная». Практически все они вошли в сборник «Черное безмолвие».

Разговор об этой книге, пожалуй, стоит начать с того, что сам автор не слишком обольщается насчет своих литературных способностей. В предисловии к сборнику он пишет о беллетристических опытах космонавтов: «Пусть это не всегда получается профессионально, но это слова, идущие от души, от сердца…» Что ж, это вполне понятно. Попрошу читателя запомнить эти слова, — у нас еще будет повод к ним вернуться, — и позволю себе слегка дополнить мысль автора. Писательский профессионализм — качество настолько редкое, что — не сочтите за каламбур — владеет им далеко не каждый профессиональный писатель. Поэтому отсутствие его у космонавта можно бы и частично извинить — но лишь до определенной степени. Я, например, склонен простить автору, высказывающему оригинальную мысль или концепцию, некоторую скованность языка. Но то, что я увидел в «Черном безмолвии», как мне кажется, вообще имеет к литературному русскому языку весьма отдаленное отношение. Позволю себе несколько цитат.

«Она потом, далеко потом, и вам сможет пригодиться» (с.56).

«…никто не понимал, где враг и кто на него напал» (с.135).

«Гарри набрел на него случайно и был счастлив своей находкой» (с.139).

«…разговор вышел из рамок непонимания происходящего» (с.161).

Это уже не стилистическая небрежность, это, простите, языковое варварство. Непрофессионализм в данном случае кажется мне определением излишне мягким. Такое впечатление, что книга вообще не проходила редактуру (поправлюсь: профессиональную редактуру). Сборник вел, как это следует из выходных данных, В.Родиков. Позволю себе мнение, что он отнесся к порученной работе по меньшей мере недобросовестно. Местами создается впечатление, что перед тобой сделанный в худших традициях самиздата перевод с английского. Судите сами.