Эо молча слушал начальника.

— Короче, я предлагаю вам сменить имя, Эо, — сказал министр. — Эталонный Отражатель — это не вы. Вы — это Черная Дыра. Именно это сокращение вам бы и подошло.

— Я весьма польщен вашим мнением обо мне, — сказал Эо. — Но боюсь, что не смогу воспользоваться вашим предложением.

— Почему? Вам не нравится такое сокращение?

— Нравится. Только в нем будет слишком много согласных, — сказал Эо.

— В конце концов у меня отпуск, — сказал Эо. Он метался по помещению, не глядя на министра внешней безопасности, спокойно наблюдавшего за ним из-за широкого письменного стола. Эо был зол. Он всегда был зол, когда его от чего-нибудь отрывали и приводили в чужой кабинет.

— У меня отпуск, — повторил Эо. — Но вы все-таки разыскиваете меня на реке, присылаете свой вертолет и возвращаете меня в город. Зачем? Только для того, чтобы рассказать о происшествии, пусть интересном, но лишенном деталей, за которые можно ухватиться.

— О чем вы говорите?

— Вы сами прекрасно знаете, — сказал Эо. — Вы думаете, что, отдыхая в глуши, я не беру с собой телевизор? Вы думаете, я не слышал, что вчера ваш дозорный крейсер встретил чужой звездолет? И что это случилось всего в световой неделе от Мариона?

— Не вчера, а больше недели назад, — поправил министр. — Вчера мы только узнали об этом. Скорость света, к сожалению, ограничена.

— Все равно, — сказал Эо. — Наш труд — сопоставление фактов. Один факт

— ничто. Два факта можно связать одним-единственным способом. Работа проблемиста начинается с трех фактов, которые можно объединить в три принципиально различные цепочки. А в вашем деле нет этих трех фактов. Да что я говорю? Там нет даже проблемы! Для вас — возможно, но не для меня.

— Успокойтесь, — сказал министр внешней безопасности. — Почему вы решили, что я вызвал вас из-за этого корабля?

— Зачем же еще? — сказал Эо. — Опасность. Безопасность. Внешняя угроза. Это у всех на уме. Что говорить о профессионалах?

— Отчасти вы правы, — сказал министр. — Появление вражеского разведчика нас огорчило. Но пока вам действительно нет места в этом деле.

— Зачем же вы меня вызвали? — Эо остывал.

— Есть еще одно происшествие, — сказал министр внешней безопасности. — Уже по вашей части. В институте прикладной физики построили машину времени. Вчера состоялись ее первые испытания, и она исчезла. Вместе с водителем.

— Да, если предел вашей машины — неделя, то затеряться в далеком прошлом она не могла. — Эо сделал паузу. — Но почему же вы не подняли тревогу в момент предполагаемого финиша, восемь дней назад?

Старший сотрудник института прикладной физики Крамп нервно потер ладони. Он был сутулый, бородатый, неопределенного возраста. В лаборатории стояла жара, и по лицу Крампа струился пот. Его глаза были спрятаны за тяжелыми квадратными очками. Рядом с ним на лабораторном столе дымился паяльник. Крамп слегка походил на радиолюбителя.

— Вообще-то вы правы, — сказал он. — Но точное время переноса было установлено в самый последний момент. Нас очень торопили. Конец квартала. Вам это, вероятно, знакомо.

— Нет, — сказал Эо, — но ладно. Объясните лучше другое. Мне непонятно, как вам удалось избежать парадокса?

— Что вы имеете в виду?

— Элементарную вещь, — сказал Эо. — Своим появлением в прошлом вы его изменяете. Поэтому и настоящее должно измениться. Парадокс. Раньше из него делали вывод, что машина времени невозможна. Вы построили ее, но парадокс остался. Интересно, как он все же решается?

Крамп снял очки и провел ладонью по воспаленным глазам.

— Не знаю. Нам некогда заниматься философскими измышлениями. Перенос в прошлое экспериментальных микромашин был зарегистрирован вполне надежно.

— Понятно, — сказал Эо. — Значит, вы опровергли все возражения экспериментом. А теорией вы занимались?

— Конечно, — сказал Крамп. Он достал из кармана платок и вытер пот со лба. — Наши модели уходили в прошлое очень недалеко. Для того чтобы зарегистрировать перенос, потребовалась уникальная аппаратура. При ее разработке нам пришлось решить ряд совершенно новых проблем.

— Я имел в виду другое, — сказал Эо. — Но пойдем дальше. Значит, модели перемещались в прошлое недалеко. Куда именно?

— Всего на несколько наносекунд.

— Так мало? С чем это связано?

Крамп снова вытер пот.

— С потреблением энергии. Модели расходуют уйму электричества, хотя и невелики.

Порывшись в ящике стола, Крамп извлек оттуда блестящий параллелепипед, похожий на зажигалку.

— Это увеличенный макет микромашины.

— Спасибо, — сказал Эо. Он повертел параллелепипед в руках и положил на стол. — И как же вы выкрутились?

— Мы кое-что улучшили, — сказал Крамп. — Перешли на другие материалы. Это позволило при тех же затратах послать на неделю в прошлое пилотируемую капсулу.

— Сразу с человеком?

Крамп помолчал.

— У нас не было выбора. Дистанционное управление на таких интервалах невозможно. Киберсистемы очень тяжелы. И еще конец квартала.

— Что представлял собой пилотируемый аппарат?

Крамп достал из ящика прозрачную стеклянную сигару.

— Вот. Масштаб — один к ста.

— А как вы попадаете внутрь?

— Через специальный герметичный люк.

— Почему герметичный?

— Уйдя в прошлое, капсула не сможет финишировать там, где стартовала. Ведь в момент финиша место старта занято. А если капсула сместится на несколько километров вверх, пилот задохнется.

— Почему вверх?

— Капсула может уйти в любую сторону, в том числе и вверх. Лишь бы на свободное место.

— А почему вы говорите о километрах?

— В опытах с моделями расстояние между стартом и финишем достигало трех метров. Из анализа размерностей можно заключить, что смещение примерно пропорционально размерам машины.

— Понятно, — сказал Эо. — Звучит разумно, но мне хотелось бы самому ознакомиться с результатами испытаний.

Крамп подвинул к нему толстый том.

— Наш последний отчет. Здесь есть все, начиная с самой первой работы.

— Спасибо, — сказал Эо. — Модели я тоже возьму, если не возражаете. До свидания.

Он взял отяжелевший портфель и вышел из лаборатории.

Вид с террасы, примыкавшей к рабочему кабинету Эо, открывался великолепный. Прямо внизу, под обрывом, лениво текла река, повторяя движения берегов. Дальше, на другой стороне, на несколько километров тянулись луга, покрытые изумрудно-зеленой, очень высокой травой. Еще дальше — ближе к горизонту — из травы поднимались приземистые деревья с горизонтальными кронами. У самого горизонта земля смыкалась с небом, которое было голубым и безоблачным. Но министр внешней безопасности знал, что тучи должны где-то быть, хотя бы за горизонтом. Он повернулся к Эо.

— Насколько я понял, ваше дело тоже не прояснилось.

— Ошибаетесь, — сказал Эо. — Остались пустяки. Теперь я должен сесть и немного подумать. Вероятно, все будет в порядке.

Министр внешней безопасности оттолкнулся ногой от пола террасы. Кресло закачалось.

— У вас есть основания так считать?

— Да, — сказал Эо. — У них выявились существенные недоделки. Особенно это касается известного парадокса.

— Парадокса?

— Ну да. Вы наверняка где-нибудь читали, что машина времени невозможна, потому что она позволяет вам влиять на прошлое, а тем самым на настоящее, тогда как в действительности и то и другое неизменно. В этом и заключается парадокс. Всякий, кто изобретает машину времени, должен серьезно подумать, как его решить.

— Разве он разрешим?

— В принципе да. Если, перенесясь в прошлое, вы будете, например, невидимы, неощутимы и не сможете вмешиваться в то, что там происходит.

Некоторое время министр размышлял.

— Все-таки удивительно, как это у вас получается. Вы знаете, какое у меня образование. Можно сказать, чисто гуманитарное. Но когда я общаюсь с вами, самые сложные физические проблемы становятся ясными и понятными. Как вам это удается?