«Продолжающиеся уже около тысячи лет попытки установить контакт с другими технологическими цивилизациями оказались тщетным. Тем не менее радиопрослушивание вселенной и запуски автоматических зондов в соседние планетные системы привели к ряду фундаментальных научных результатов.

В частности, на третьей планете ближайшего к нам желтого солнца Ра была открыта развитая биосфера. Хотя первая же зондовая разведка, проведенная более пятисот лет назад, не показала наличия астроинженерных сооружений, повышенного радиофона, загрязнения атмосферы и других признанных атрибутов технологической цивилизации, на планете были обнаружены колоссальные водоемы, занимающие более половины ее поверхности и необычайно глубокие.

Это открытие позволило приступить к созданию гигантского телескопа для приема искусственных нейтринных сигналов и тем самым по-новому поставить вопрос о контакте с другими технологическими цивилизациями. Принцип действия такого телескопа прост: сталкиваясь с атомами вещества, нейтрино производят много вторичных частиц, которые, перемещаясь в воде со сверхсветовой скоростью, дают световые вспышки, легко поддающиеся регистрации. Однако воды на известных планетах, в том числе и на нашей, почти нет, и этот способ считался практически нереализуемым. Но уникальные водоемы третьей планеты Ра — это готовые нейтринные детекторы колоссального объема. Чтобы, ими воспользоваться, требуется лишь установить под водой достаточное количество фотоэлементов.

Соответствующая программа была разработана, и автоматические аппараты доставили на третью планету системы, Ра необходимое оборудование. Вскоре в глубинах одного из местных водоемов появился мощный нейтринный телескоп, созданный специально для поисков сигналов инопланетных цивилизаций. К традиционным методам контакта — радио и зондовому — присоединился третий, считавшийся весьма перспективным…»

Субмарина шла вдоль самого дна. Крутые стены каньона, озаренные прожекторами, медленно уплывали назад. Прозрачность была идеальная: иногда даже казалось, что они несутся в автомобиле где-нибудь по ночному шоссе и что нет над головой шести с половиной километров зеленой океанской воды…

— Хорошо идем, — сказал Найденко. — Двадцать узлов. Тебе не страшно, Алеша?

— Есть немного, — признался Шевцов. — Но, в конце концов, субмарина — это им не беззащитные китята. Если повезет, весь гадюшник накроем.

— Хорошо бы. Обнаглели. Четыре нападения за неделю…

Они лежали бок о бок на жестких лежаках, пристегнутые ремнями безопасности, упираясь подбородками в мягкие поролоновые подушечки. Перед каждым был полуметровый иллюминатор, толщина которого на глаз не ощущалась, а пониже — такого же размера экранчик сонара. Шевцов представил себе, как они выглядят снаружи: жук-плавунец с выставленными вперед манипуляторами, и в круглых глазах просвечивают человеческие лица. К несчастью, некому это видеть. Или к счастью, кто знает».

— Нет, зря мы это затеяли, — сказал вдруг Найденко. — Китов-то жалко, но самим лезть в самое логово… Вернулись бы на старое пастбище, и все дела. Не так уж там плохо. А так, глядишь, не только некого будет перегонять, но и некому. Наше дело пасти китов. Разбираться с головоногими — дело не наше.

Шевцов не ответил. Наше, не наше… Ведь такого никогда не было. Чтобы гигантские кальмары — причем по двое, по трое — всплывали на поверхность и утаскивали китов в глубину!.. Да еще одного за другим…

— Не думай, что я испугался, — продолжал Найденко. — У нас, конечно, и усыпляющие торпеды, и бомбы. Но знаешь, какие у них щупальца? А глаза?..

Стены ущелья медленно расступались. Лучи прожекторов уже вязли в прозрачной воде, не достигая далекой преграды. Субмарина выходила на каменную равнину. Подводная река впадала в подводное море.

— А присоски? — продолжал Найденко. — А челюсти? Да не бойся, я вовсе не трушу. Я-то с ними встречался.

— Выключил бы ты лучше свет, — сказал Шевцов. — А то еще распугаем. На сонар они вроде не реагируют.

За бортом наступила кромешная тьма, и лишь на экранах неярко светился все тот же пейзаж — неровная каменная равнина и расходящиеся стены каньона. Потом стены раздвинулись, ушли за пределы поля зрения. Вдруг мрак вечной ночи за иллюминатором прорезала слабая вспышка — словно падающая звезда прорвалась сюда, в темное царство Нептуна.

— Загадал желание? — сказал Найденко. — Говорят, сбывается.

— Что это было?

— Нейтрино, — объяснил Найденко. — Неужели никогда не видел?

— Нет, — признался Шевцов. — Я впервые так глубоко. Ничего об этом не знаю.

— Правда? — удивился Найденко. — Я-то с ними встречался. Я ведь раньше физиков возил, только недавно перешел в пастухи.

Новая вспышка, еще слабее, озарила подводный мрак.

— За детали не ручаюсь, — сказал Найденко. — Но когда нейтрино ударяет по атому, оно как бы высекает целую кучу других частиц. Мюонов, по-моему. Они движутся в воде очень быстро и поэтому испускают черенковское излучение. Так, кажется. Проще всего представить, что ты ударил молотком по камню и посыпались искры. Так, по крайней мере, мне объяснили. Вот мы с тобой как раз и видели эти самые искры. Повезло. Не каждый день такое случается.

— Понимаю, — сказал Шевцов. — А что физики? Зачем ты их возил?

— Они собирались исследовать нейтрино, — объяснил Найденко. — Для этого на большой глубине нужно установить целую кучу фотоэлементов. Я видел чертежи. Сотни длиннющих тросов, и на каждом много-много фотоумножителей. Целый подводный лес. Но в конце концов от этой идеи отказались.

— Почему?

— Хлопот больно много, — сказал Найденко. — За всем этим хозяйством уход нужен. Потом светящаяся живность мешает. Засекли, скажем, сигнал, а эти просто какая-нибудь рыба. Или, допустим, каракатица…

Он умолк. В экраны сонаров вошли две длинные колеблющиеся тени.

— Они, — шепотом сказал Найденко. Тени развернулись, сразу укоротившись, и исчезли вдали.

— Это тебе не наши двадцать узлов, — сказал Шевцов. — Нам, брат, у них еще учиться и учиться… Зато теперь, по крайней мере, ясно, куда грести.

Субмарина осторожно продвигалась вперед в полной темноте над каменистой равниной.

— Вот они, — снова шепнул Найденко. — Один, два… четыре…

Сонар — это не иллюминатор, но разрешающая способность у него тоже хорошая. На ровном дне вдалеке угадывалось неподвижное длинное тело кита. Над ним, как змеи, клубились громадные щупальца.

Остальное подсказывали воображение и память. Когда эти чудовища позавчера утром выплыли из глубин и всеми щупальцами вцепились вот в этого самого финвала-трехлетку, существо безобидное, но способное одним ударом хвоста перевернуть здоровенный катер, когда бурлила вода и повсюду кружили акулы, а потом на поверхности осталось медленно расплывающееся алое пятно…

— Так, — сказал Шевцов. — Гангстеры за банкетным столом. Сейчас зайдем сверху — и бомбочку на десерт.

Найденко тронул клавиатуру. Субмарина послушно взлетела на сотню метров и пошла на цель, как истребитель-бомбардировщик. Шевцов нащупал справа рычаг бомбомета.

— Что это? — вдруг крикнул Найденко. — Да ты панораму дай, панораму!..

Головоногие и их жертва резко уменьшились, будто суденышко подскочило еще на километр вверх. А на дне неподалеку от пирующей шайки начиналась простая геометрическая решетка — даже предельное панорамирование не могло уместить ее всю в пределы экрана. Параллелепипеды и цилиндры, идущие пересекающимися рядами, будто уложенные на дно изобретательным архитектором…

Руки работали сами, автоматически. Изображение на экране увеличилось. Кальмары ушли за его границы — не до кальмаров! Стало видно, что из узлов решетки вверх поднимаются тонкие тросы — экран сонара был как бы исчерчен тонкими вертикальными линиями. Кое-где на тросах виднелись сферические вздутия, а сами тросы уходили далеко вверх — возможно, к самой поверхности, как необъятный лес водорослей, посаженных чьей-то аккуратной рукой.