Земле раскрылись не случайно

Многообразные цветы, -

В них дышит творческая тайна,

Цветут в них Божий мечты.

Что было прежде силой косной,

Что жило тускло и темно,

Теперь омыто влагой росной,

Сияньем дня озарено, -

И в каждом цвете, обаяньем

Невинных запахов дыша,

Уже трепещет расцветаньем

Новорожденная душа.

24 ноября 1900

Я ухо приложил к земле,

Чтобы услышать конский топот, -

Но только ропот, только шепот

Ко мне доходит по земле.

Нет громких стуков, нет покоя,

Но кто же шепчет и о чем?

Кто под моим лежит плечом

И уху не дает покоя?

Ползет червяк? Растет трава?

Вода ли капает до глины?

Молчат окрестные долины,

Земля суха, тиха трава.

Пророчит что-то тихий шепот?

Иль, может быть, зовет меня,

К покою вечному клоня,

Печальный ропот, темный шепот?

31 декабря 1900, Миракс

Преодолев тяжелое косненье

И долгий путь причин,

Я сам — творец и сам — свое творенье,

Бесстрастен и один.

Ко мне струилось пламенное слово.

Блистая, дивный меч,

Архангелом направленный сурово,

Меня грозился сжечь.

Так, светлые владыку не узнали

В скитальце и рабе,

Но я разбил старинные скрижали

В томительной борьбе.

О грозное, о древнее сверканье

Небесного меча!

Убей раба за дерзкое исканье

Эдемского ключа.

Исполнил раб завещанное дело:

В пыли земных дорог

Донес меня до вечного предела,

Где я — творец и бог.

11 июня 1901

Прикован тяжким тяготением

К моей земле,

Я тешусь кратким сновидением

В полночной мгле.

Летит душа освобожденная

В живой эфир

И там находит, удивленная,

За миром мир.

И мимоходом воплощается

В иных мирах,

И новой жизнью забавляется

В иных телах.

20 марта 1899, 30 июля 1901

Воля к жизни, воля к счастью, где же ты?

Иль навеки претворилась ты в мечты

И в мечтах неясных, в тихом полусне,

Лишь о невозможном возвещаешь мне?

Путь один лишь знаю, — долог он и крут,

Здесь цветы печали бледные цветут,

Умирает без ответа чей-то крик,

За туманом солнце скрыто, — тусклый лик.

Утомленьем и могилой дышит путь, -

Воля к смерти убеждает отдохнуть

И от жизни обещает уберечь.

Холодна и однозвучна злая речь,

Но с отрадой и с надеждой внемлю ей

В тишине, в томленьи неподвижных дней.

4 августа 1901

Грустное слово — конец!

Милое слово — предел!

Молотом скован венец,

Золотом он заблестел.

Ужас царил на пути.

Злобно смеялась нужда.

Злобе не льсти и не мсти,

Вечная блещет звезда.

12 августа 1901

Окрест — дорог извилистая сеть.

Молчание — ответ взывающим.

О, долго ль будешь в небе ты висеть

Мечом, бессильно угрожающим?

Была пора, — с небес грозил дракон,

Он видел вдаль, и стрелы были живы.

Когда же он покинет небосклон,

Всходили вестники, земле не лживы.

Обвеяны познанием кудес,

Являлись людям звери мудрые.

За зельями врачующими в лес

Ходили ведьмы среброкудрые.

Но всё обман, — дракона в небе нет,

И ведьмы так же, как и мы, бессильны.

Земных судеб чужды пути планет,

Пути земные медленны и пыльны.

Страшна дорог извилистая сеть,

Молчание — ответ взывающим.

О, долго ль с неба будешь ты висеть

Мечом, бессильно угрожающим?

14 августа 1901

Он песни пел, пленял он дев,

Владел и шпагой и гитарой.

Пройдет — и затихает гнев

У ведьмы даже самой ярой.

И жен лукавая хвала,

И дев мерцающие взоры!

Но бойтесь — у богини зла

Неотвратимы приговоры.

Она предстала перед ним

В обличьи лживом девы нежной,

Одежда зыблилась, как дым,

Над дивной грудью белоснежной.

Он был желаньем уязвлен,

Она коварно убегала,

За ней бежал всё дальше он,

Держась за кончик покрывала, -

И увлекла в долину бед,

И скрылась на заклятом бреге,

И на проклятый навий след

Он наступил в безумном беге.

И цвет очей его увял,

И радость жизни улетела,

И тяжкий холод оковал

Его стремительное тело.

И тает жизнь его, как дым.

В тоске бездейственно-унылой

Живет он, бледный нелюдим,

И только ждет он смерти милой.

15 августа 1901

Я страшною мечтой томительно встревожен:

Быть может, этот мир, такой понятный мне,

Такой обильный мир, весь призрачен, весь ложен,

Быть может, это сон в могильной тишине.

И над моей томительной могилой

Иная жизнь шумит, и блещет, и цветет,

И ветер веет пыль на крест унылый,

И о покойнике красавица поет.

31 января 1895, 25 ноября 1901

Балалайка моя,

Утешай-ка меня,

Балалаечка!

У меня ли была,

И жила, и цвела

Дочка Раечка.

Пожила, умерла,

И могила взяла

Дочку Раечку, -

Ну и как мне не пить,

Ну и как не любить

Балалаечку!

Что взгляну на мою

Балалаечку,

То и вспомню мою

Дочку Раечку.

29 апреля 1902