У стен обители
Пылают смрадно адовы
Разверстые врата.
Святая в кольца гадовы
Обитель обвита.
Над тихою лампадою
Померкла синева.
Под старою оградою
Огнем сожглась трава.
Но чую дуновение
Прохладных райских рос,
И знаю, — в дни гонения
Придет к земле Христос.
Свершатся упования,
Крестом мы победим,
И вражьи беснования
Развеются, как дым.
1918
«Умертвили Россию мою…»
Умертвили Россию мою,
Схоронили в могиле немой!
Я глубоко печаль затаю,
Замолчу перед злою толпой.
Спи в могиле, Россия моя,
До желанной и светлой весны!
Вешней молнии брызнет струя,
И прольются весенние сны,
И разбудят Россию мою,
Воззовут от могильных ночей!
Я глубоко тоску затаю,
Я не выдам печали моей.
1918
Гонимой судьбой
«Забыла ты полет орлиный
Для буйно-бредового сна,
И чашу горечи змеиной
Должна ты осушить до дна.
Ты, поклонившаяся Змию,
Осквернена пред Судным Днем!» -
Так я хулил мою Россию,
Но Бог обжег меня огнем.
Сверкающие гневно струи
Свергались на меня и жгли,
Сладчайшие, чем поцелуи
И вздохи матери-земли.
Свивались в огненные реки
Змеино-злобные слова.
Мне стало ясно, что вовеки
Душа горящая жива.
Громам внимал я без боязни,
И улыбался, онемев,
И понял неизбежность казни,
Благословляя Божий гнев.
Пускай умру, убит грозою,
Но никогда, Россия-мать,
Тебя, гонимую судьбою,
Не стану злобно проклинать.
1918
Пляска Смерти
Пляшет пляску нестройную
Над гробовой доской,
И поёт над Россией покойною:
«Со святыми упокой!»
И вопит в исступлении
Над безмерной тоской:
«Во блаженном успении
Вечный покой!»
Надо мной издевается,
Быстро машет костлявой рукой,
И поёт, и поёт, заливается:
«Со святыми упокой!»
Развеселое пение
Управляет железной клюкой:
«Во блаженном успении
Вечный покой!»
Смотрит дырами пустыми
И вопит, стуча клюкой:
«Со святыми
Упокой!»
1918
В кольцах Змия
Как сладко мы тебя любили,
Россия милая моя,
И как безумно погубили
Под свист чужого соловья!
Как обратили мы нелепо,
Чужим внимая голосам,
В тоскливо-мглистый сумрак склепа
Великой славы светлый храм!
Но в напряженных кольцах Змия,
Меня обнявших и алтарь,
В тебя, несчастная Россия,
Я верю, верю, как и встарь!
Молюсь, тоскою пламенея,
Чтобы опять ты расцвела,
Мечте мила, как Дульцинея,
И, как Альдонса, весела!
1918
Воскреснем!
В дни созидаемого ада
Сам утешения найдешь.
Опять в Россию верить надо,
Событий отвергая ложь.
Легко Россия победима,
Как в те забытые года,
Когда от степи и от Крыма
К нам за ордою шла орда,
Когда то шведы, то поляки,
То сам надменный Бонапарт
Границ передвигали знаки
Над тесной пестротою карт.
Но неожиданно из пепла
Россия возникала вновь.
Молись, чтоб Русь опять окрепла,
И сердце к чуду приготовь.
Могильный камень снова треснет,
Отрадно-вешний грянет гром,
И наша родина воскреснет,
Опять спасенная Христом.
1918
У ног распятого Христа
Не до конца на растерзанье зверю
Моя Россия отдана,
Покрова сон развеется, — я верю,
И не смущен я бредом сна.
Как некогда идущему в Женеву
Виденье было у креста,
И я в пути святую видел Деву
У ног распятого Христа.
Пречистые лились обильно слезы,
Но улыбалися уста,
Невинно воскресающие розы
У ног распятого Христа.
Повеяла таинственная сила,
Приникла к долу высота,
И Матерь Божия мне говорила
У ног распятого Христа:
«Воскреснет Бог! Ликующему зверю
Царить не век, погибнет Зверь.
Я плачу, но в восстанье Сына верю,
И ты, тоскующий, поверь».
1918
Сердце Бога
Мир приносит сердцу Бога
Многоценные дары.
Умолкает вся тревога
У подножья той горы,
Где приносят сердцу Бога
Многоценные дары.
А на землю щедрым током
Кровь из сердца Бога льёт,
И в веселии жестоком
Мир живую влагу пьёт,
Что на землю щедрым током
Вечно сердце Бога льёт.
Чем же Богу мир ответит
На Его святую боль?
Язвы новые он метит
Близко к сердцу, далеко ль, -
Только этим он ответит
На святую Божью боль.
Что же все дары земные,
Злато, смирна и лаван?
Только призраки ночные
И полуденный обман.
Тщетны все дары земные,
Смирна, злато и лаван.
Нет ответа сердцу Бога,
Кроме слова: «Умирай!»
Боль и смертная тревога -
Вот и весь Господень рай.
Нет ответа сердцу Бога,
Кроме слова: «Умирай!»
1918
«Насладился я жизнью, как мог…»
Насладился я жизнью, как мог,
Испытал несказанные пытки,
И лежу, изнемогши, у ног
Той, кто дарит страданья в избытке.
И она на меня не глядит,
Но уста ее нежно-лукавы,
И последнюю, знаю, таит,
И сладчайшую чашу отравы
Для меня. Не забудет меня,
И меня до конца не оставит,
Все дороги последнего дня
Нежной лаской своей излукавит.
21 мая (3 июня) 1918
Вагон. Петроград — Кострома