Озадаченный этими несообразностями, Арчеш решил лично допросить вора. Парня притащили из общей камеры — все еще очумело хлопающего глазами, бледного, ничего не понимающего.

— Как тебя зовут?

В ответ судья получил лишь долгий ничего не выражающий взгляд.

— Откуда ты?

Ответ тот же.

— Кто тебе помогал?

К прежнему ответу добавилось бормотание, из которого можно было разобрать только несколько слов: «огонь», «сила» и какие-то невнятные ругательства. Одним словом, понятнее не стало.

Арчеш в сердцах стукнул кулаком по столу. Вот ведь олух несчастный. Ясно как день, что не он один виновен, а отдуваться придется в одиночку. И плети все ему достанутся, и на рудники без компании пойдет. Несправедливо как-то получается.

От своих людей судья узнал, что торговый дом Тьеполо все же избежит разорения и, пожалуй, даже выиграет на этом ограблении. Всего за неделю до этого все имущество было вновь застраховано на немалую сумму… узнав об этом, Арчеш призадумался. Вот уже год, как Тьеполо не мог себе позволить и выплачивать крупные страховые взносы, и содержать команду охранников. Но огульно обвинять в мошенничестве почтенное торговое семейство он не мог, а прямых доказательств у него не было. Проще было бы отправить пришлого неудачника искупать неизвестно чью вину, махнув рукой на справедливость и прочие нежности. Но Арчеш не спешил выносить обвинительный приговор. Вместо этого он не поленился лично посетить разгромленный склад — к этому времени там уже все убрали, несколько нарушив распорядок следствия, а остатки выбросили. Взяв в сопровождающие приказчика с соседнего склада, судья принялся копаться в куче сора. К великому недоумению приказчика, в остатках не оказалось и следа дорогих снадобий, коими славился дом Тьеполо, одна горчица, лавровый лист и немного сушеных цветочков мать-и-мачехи. Услышав это, Арчеш хмыкнул и отправился к себе в ратушу.

Однако оправдать неизвестного неудачника и подвести под судебное расследование на предмет мошенничества почтенное купеческое семейство оказалось не так-то просто. Едва Арчеш подписал бумаги, к нему явилась целая делегация из высших судейских чинов и кое-кого из влиятельных торговцев. Молодого судью долго убеждали, что не стоит вот так огульно чернить репутацию дома Тьеполо, ибо это может отрицательно сказаться на репутации всего Эригона. И всем будет лучше, если это дело закрыть, тихо и незаметно; виновный, конечно же, нужен, а попавшийся незнакомец просто идеально подходит для этой роли. Арчеш выслушал все доводы, что прошелестели ему на уши, покивал головой и, неожиданно для себя самого, наорал на делегацию в полный голос. И выгнал.

В тот же день Арчешу сообщили, что незнакомец совсем не в себе, впал в забытье и вот уже сутки не встает. Судья снизошел до того, чтобы зайти в общую камеру, мельком глянул на лежавшего в углу на куче прелой соломы юношу и вышел, брезгливо прижимая к лицу надушенный носовой платок. Спустя час больного перенесли в дом Миравалей. Спешно приглашенный доктор только головой покачал, предсказал юноше скорую кончину и удалился, пряча в карман положенную плату.

Однако предсказание доктора не сбылось. Пометавшись в жестокой горячке с неделю, юноша пошел на поправку; правда, перед этим у него открылось такое сильное носовое кровотечение, что о выздоровлении его мог подумать только сумасшедший. Однако, промочив своей странно пахнущей кровью чуть ли не простыню, он пришел в себя, попросил воды — не пить, а умыться, — и заснул, спокойно и беспечально. Проспал он чуть ли не полдня, а проснувшись, сразу засобирался восвояси. Пришедшему навестить его Арчешу юноша почтительно поклонился и соизволил представиться:

— Меня зовут Гарм. — После чего, видимо, решив, что с формальностями и церемониями покончено, уселся на кровать и стал молча смотреть на судью, предоставив ему вести разговор.

— А меня Арчеш. — Мираваль, вместо того, чтобы возмутиться такой вопиющей наглостью, представился сам (даже голову наклонил), сел на стоящий у стены табурет и задал вопрос:

— Скажи, как ты попал в Эригон?

— Долгая история. Арчеш, почему ты защитил меня?

— Сам не знаю. — И судья пожал плечами. — Не скажу, что я такой уж праведник или правдолюбец. Но уж очень нагло эти купчики себя вести стали, им волю дай — так и новые законы пропишут. Откуда ты?

— Издалека. Знаешь, если бы не ты, так я, пожалуй, надолго мог бы опуститься… мог и не подняться вовсе.

Арчеш глянул на собеседника — молод, невозмутим, хорош собой, довольно высокомерен… наверное, очередной искатель приключений из какой-нибудь разорившейся дворянской семьи. Арчеш успел повидать таких, как Гарм; сам не так давно был таким же. И все же было в нем нечто неуловимо чуждое, будто он не был, а только притворялся человеком. От этого Арчеша то и дело охватывал озноб и ему поневоле хотелось пригнуться, спрятаться от спокойного, немигающего взгляда серебристых глаз.

— Куда ты теперь?

— Домой. — Гарм потянулся, с удовольствием расправляя плечи. — Стыдно, конечно, после такого возвращаться, но, боюсь, в других местах меня не ждут.

— И как ты собираешься туда попасть? Я так разумею, дом твой далеко отсюда, иначе я бы с тобой уже не раз бражничал да за девками гонялся.

— Пожалуй, что так. — Гарм усмехнулся. — Я бы с тобой поладил, будь мы ровня.

— Или ты летать умеешь? — Арчеш пропустил мимо ушей последнее оскорбительное замечание, будто и не про него речь шла. Спросил и тут же подумал, что сморозил очевидную глупость… будто у солнца спросил, умеет ли оно греть.

— Здесь и сейчас не смогу. Провинился. — И Гарм развел руками. — Мне бы до южных земель добраться, а там как-нибудь сам.

Арчеш не знал, то ли возмутиться, то ли засмеяться — его собеседник ничего не просил, он просто говорил, что ему нужно — словно зная наперед, что отказа не будет.

— Место на корабле, идущем в Пойолу, тебя устроит?

— Буду признателен.

Так вот и получилось, что вечером того же дня Арчеш выпроводил нежданного гостя восвояси. Прощаясь, Гарм вынул из левого уха серьгу — странной изогнуто-треугольной формы, ртутно-серебряную — и протянул ее Арчешу.

— Возьми. Свою судьбу ты уже определил и моя помощь тебе вряд ли понадобится. Оно и к лучшему. Но может статься, ты захочешь помочь еще кому-то, вроде меня, а силы будут уже не те… или сам на рожон полезешь, мало ли что бывает. Если очень понадобится, позови меня.

Арчеш взял протянутую ему вещицу и ладонь его дрогнула — такой она оказалась нежданно тяжелой и холодной. Он встретил взгляд Гарма — и подумал, что попросит его о помощи только в самом крайнем случае. И то… может, предпочтет тихо-мирно умереть.

…И вот, по прошествии стольких лет, этот крайний случай и приключился. Арчеш понимал, что сам он Амариллис помочь не сумеет; что он может? Снарядить ее в Эригон, дав охрану в виде деревенских увальней? Или спрятать где-нибудь на отдаленном хуторе, чтобы получить потом вести о его нежданном разорении и гибели всех обитателей? Девушке была нужна защита — мощная, непререкаемая, такая, чтобы заставила отступить даже эльфов. Защита и убежище. Арчеш крепко-накрепко сжал в кулаке серьгу и тихо, решительно попросил обещанной когда-то помощи.

Ждать почти не пришлось. Жарким южным ветром качнуло прикроватные занавеси, Арчешу почудился запах золотистого горячего песка, и невесть откуда в его комнату шагнул тот самый, некогда спасенный им юноша.

— Мир твоему дому, Арчеш.

Все тот же… и Арчеш этому совершенно не удивился. Есть даже в непрерывно меняющемся мире вещи и сущности неизменные, вечные — высокий, подтянутый, светлые волосы, забранные на затылке, серебристые глаза с остановившимися острыми точками зрачков, упрямый и нежный рот. Гарм.

— Ты совсем не изменился. Будто вчера виделись… Добро пожаловать, Гарм.

Арчеш поднялся и поклонился гостю. Тот вежливо ответил на поклон, прошел к окну, присел на резной деревянный диванчик, вытянув длинные ноги в черных высоких сапогах. Старик протянул ему серьгу.