Штырь с вытянувшимся лицом сидел и молчал. Джимми хлопнул его по плечу.

— Не грусти! Откуда ты знаешь, может быть, жить честно тоже очень даже весело? Многие всю жизнь так живут, и ничего, еще и удовольствие получают! Ты бы тоже попробовал, Штырь.

— Я, начальник? Чего это, мне чтобы тоже честно?

— А то! Ты для меня единственное связующее звено… Мне совсем не хочется, чтобы ты вспомнил тот адрес на вторую неделю десятилетного срока в Дартмурской тюрьме. Штырь, сынок, я уж тебя не выпущу из виду. Буду следить за тобой, точно рысь. Мы вместе посмотрим мир. Возьми себя в руки, Штырь! Гляди веселей! Ну, улыбнись!

Штырь немного подумал и в самом деле улыбнулся, хотя и чуточку бледно.

— Вот это дело, — сказал Джимми. — Мы с тобою, Штырь, рука об руку вступим в светское общество. Ты будешь иметь потрясающий успех. Помни одно: выглядеть бодрым и жизнерадостным, причесывать волосы щеткой и не прикасаться к ложкам. Дело в том, что в высших кругах принято пересчитывать ложки после того, как уйдет последний гость.

— А то, — отозвался Штырь с полным пониманием разумности такой меры.

— А теперь, — сказал Джимми, — пора баиньки. Потерпишь одну ночь на диване? Истинно великодушный человек уступил бы тебе свою постель, но я не такой. Завтра добуду для тебя кровать.

— Мне-то? — воскликнул Штырь. — Хы! Да я целую неделю ночевал в парке. Мне и диван сойдет, начальник.

На следующий день Джимми с утра пораньше отправил Штыря к портному, дав указание по дороге постричься, а сам сел за завтрак, совмещенный с ланчем, и тут к нему пришел лорд Дривер.

— Так и думал, что застану вас дома, — заметил его лордство. — Ну что, как дела? Завтракаете? Черт побери, а мне кусок в горло не лезет.

Внешний вид лорда подтверждал его слова. Потомок сотни поколений графов был бледен, и взгляд у него был рыбий.

— У меня сейчас гостит один парень… мы с ним сегодня едем в Дривер… познакомились в клубе… Харгейт его зовут — может, знакомы? Нет? Так вот, когда я вчера вернулся домой, он еще не спал, и мы сразились в бильярд… он паршиво играет, просто что-то страшное; я ему дал форы двадцать очков… до пяти утра играли. Чувствую себя кошмарно. До вечера бы не вставал, но нужно успеть к поезду в два пятнадцать. Единственный приличный поезд до Дривера.

Лорд рухнул в кресло.

— Жаль, что вы не в настроении питаться, — сказал Джимми, потянувшись за джемом. — Я-то, как правило, являюсь к столу в первых рядах, как только прозвучит гонг. В свое время мне приходилось завтракать стаканом воды и пакетиком птичьего корма. Это отучает привередничать. Видели утреннюю газету?

— Благодарю.

Джимми закончил завтракать и раскурил трубку. Лорд Дривер отложил газету.

— Послушайте, — заговорил он, — я вот из-за чего пришел. Какие у вас нынче планы?

Джимми, сказать по правде, вообразил было, что его друг зашел вернуть одолженные накануне пять фунтов, но его лордство ни словечком не намекнул на подобные материи. Позже Джимми узнал, что такие провалы в памяти, когда дело касалось финансовых обязательств, были основополагающей чертой характера лорда Дривера.

— Вы хотите сказать — планы на сегодня? — спросил Джимми.

— Ну, вообще на ближайшее будущее. Я вот о чем — может, отложите пока ту поездку в Японию, поедем лучше со мной в Дривер?

Джимми задумался. Япония, Дривер — какая, в конце концов, разница? Интересно будет повидать замок, о котором ему столько приходилось читать.

— С удовольствием, — сказал он. — А вы уверены, что это будет удобно? Вы, должно быть, не рассчитывали на лишнего гостя?

— Да что вы! Чем больше народу, тем веселее. Успеете к поезду в два пятнадцать? Нужно было мне, конечно, предупредить вас заранее.

— Ничего страшного. Я могу собраться за десять минут. Большое вам спасибо.

— Отлично! Поохотимся, и всякая такая штука. Да, и кстати вы умеете держаться на сцене? Я к тому, что у нас там затеяли что-то вроде любительского спектакля. Один человек по имени Чартерис непременно хотел устроить спектакль — он постоянно этим занимается. По-моему, полная бредятина, но его не остановишь. Вы что-нибудь такое умеете?

— Можете мне поручить любую роль, хоть императора Марокко, хоть Шум За Сценой. Я одно время работал в театре. Особенно мне удается передвигать декорации.

— Молодчина! Ну, пока. Не забудьте, два пятнадцать с Пэдцингтонского вокзала. Там и встретимся. А сейчас мне надо еще повидаться с одним деятелем.

— Буду ждать вас на вокзале.

Вдруг в голове у Джимми мелькнуло: Штырь! Чуть было не забыл! Ни в коем случае нельзя упускать из виду это дитя трущоб — единственное, что связывает его с домиком в окрестностях Сто Пятидесятой улицы. У себя в квартире трущобного мальчика тоже не оставишь. Перед мысленным взором Джимми мгновенно возникла картинка: Штырь, оставшись один в Лондоне, разворачивает бурную профессиональную деятельность на территории «Савой Мэншнз». Нет, Штыря необходимо пересадить на сельскую почву. Правда, Джимми сложно было представить Штыря в деревне. Как он будет скучать, бедолага! Но другого выхода нет.

Лорд Дривер упростил ему задачу.

— Кстати, Питт, у вас, конечно, имеется лакей или что-то в этом роде? Такой жуткий тип, который вечно забывает упаковать ваши воротнички? Его тоже берите с собой, естественно.

— Спасибо, — сказал Джимми. — Возьму.

Вопрос был улажен, и тут открылась дверь. На пороге возник предмет их беседы. С широкой горделиво-застенчивой улыбкой, держась необыкновенно скованно в одном из ярчайших твидовых костюмов, какие только можно увидеть за пределами театральных подмостков, Штырь постоял минутку, позволяя зрителям насладиться великолепием своего облика, затем шагнул в комнату.

— Ну как вам, начальник? — осведомился он радостно. Лорд Дривер в изумлении взирал на это многоцветное создание.

— Я практически ослеп, Штырь, — ответил Джимми. — Зачем ты это приобрел? У нас электрическое освещение имеется.

Штырь был переполнен новостями.

— Слышь, начальник, эта лавочка одежная — прямо чудо какое-то! Старикан-то сперва на меня посмотрел косо. «Что такое? — говорит. — А ну, выметайся!» А я сразу ему под нос пети-мети, что вы мне утром дали: организуйте мне, мол, пижонский костюмчик. Хы, он давай костюмы на прилавок метать, аж до самого горизонта! Я прямо вспотел, на него глядючи. «Выбирайте, — говорит. — Вы платите денежки, остальное — наша забота!». Ну, я и ткнул: этот, мол. Выложил денежки, и вот он я, начальник!

— Я заметил, Штырь, — сказал Джимми. — Тебя и в темноте будет видно.

— А чего, вам не нравится, начальник? — встревожился Штырь.

— Потрясающе, — сказал Джимми. — Рядом с тобой царь Соломон во всей своей славе будет похож на циркового велосипедиста.

— Ну, точно, — поддержал Штырь. — Прямо чума.

И явно не замечая лорда Дривера, все это время безмолвно его созерцавшего, дитя трущоб исполнило нечто вроде шаманской пляски, притопывая ногами по ковру.

Этого перегруженный мозг его лордства уже не вынес.

— До свидания, Питт, — сказал он. — Я пойду. Нужно еще повидаться с одним деятелем.

Джимми проводил его до двери.

Выйдя за порог, лорд Дривер приложил ладонь ко лбу.

— Послушайте, Питт, — сказал он.

— Да?

— Это еще что за черт?

— Кто? Штырь? А, это мой слуга.

— Слуга! Он всегда такой? Я хочу сказать, похож на какого-нибудь кошмарного комика из мюзик-холла. Еще и танцует! Слушайте, а на каком это языке он говорит? Я хорошо если одно слово из десяти понимал.

— А, это американский язык, бауэрийский диалект.

— Ну ладно, лишь бы сами-то вы его понимали. Мне не по зубам. Черт возьми! — хмыкнул он вдруг. — Дорого бы я дал, чтобы посмотреть, как он будет общаться со старым Сондерсом, нашим дворецким! У Сондерса манеры, как у герцога.

— Штырь его перевоспитает, — заверил Джимми.