Запыхавшись, но не сдаваясь, Молли последовала по его стопам и остановилась на пороге в тот самый миг, когда хлопнул пистолетный выстрел сломанного замка.

Молли растерянно смотрела на Спенни. Он держал в руке ящичек от туалетного столика, совершенно непонятно — зачем.

— Лорд Дривер! — воскликнула она.

Мрачная решимость на лице его лордства сменилась кривоватой, но приветливой улыбкой.

— Хорошо! — провозгласил он, быть может, немного неразборчиво. — Хорошо! Я рад, что вы пришли. Мы с вами друзья. Вы сами сказали… перед обедом… на лестнице. Очень рад, что вы пришли. Не хотите ли присесть?

Он гостеприимно махнул ящичком, приглашая Молли устраиваться в гардеробной, как дома. От этого движения одна банкнота выпорхнула из ящичка и упала, трепеща, у ног Молли.

Она наклонилась и подняла бумажку. Разглядев купюру, Молли растерялась окончательно.

— Но… но…

Его лордство одарил ее неописуемо доброжелательной улыбкой.

— Присядьте, — уговаривал он. — Мы же друзья. С вами я не ссорился. Вы настоящий друг. Дядя Томас — другое дело.

— Лорд Дривер, но что вы делаете? Я слышала шум…

— Открывал ящик, — дружески пояснил его лордство.

— Но… — Молли снова посмотрела на бумажку в своей руке. — Но это — пятифунтовая банкнота.

— Пятифунтовая банкнота, — согласился его лордство. — Совершенно точно. Их тут еще три.

Она все еще не понимала.

— Вы что же… воруете их?

Его лордство выпрямился во весь рост.

— Нет! — сказал он. — Нет, не ворую, что вы!

— А тогда…

— Такое дело. Перед обедом. Старикан меня обласкал. Не знал, как порадовать. Попросил у него двадцатку, и он дал. Все отлично. Потом — встретил вас на лестнице. Вы выпустили кота из мешка.

— Но почему? Неужели…

Его лордство с достоинством помахал ящичком.

— Вас не виню, — объявил он великодушно. — Не ваша вина: несчастный случай. Вы не знали. О письме.

— О письме? — повторила Молли. — Да, что там были за сложности с письмом? Я сразу поняла, что не надо было о нем говорить.

— Сложности, — подтвердил лорд Дривер. — Старикан решил, что это любовная записка. Не стал его разочаровывать.

— Вы ему не сказали? Почему? Его лордство вздернул брови.

— Хотел попросить двадцатку, — объяснил он просто. Даже под страхом смерти Молли не смогла бы удержаться от смеха.

— Не смейтесь, — обиделся его лордство. — Тут не шутки. Все серьезно. Задета честь.

Он взял три оставшиеся банкноты и задвинул ящичек на место.

— Честь Дриверов! — прибавил он, пряча деньги в карман.

Молли пришла в ужас.

— Лорд Дривер! — вскричала она. — Вы не можете! Вы не должны! Неужели вы на самом деле хотите забрать деньга? Это же воровство! Это не ваши деньги! Немедленно положите их обратно!

Его лордство торжественно погрозил ей пальцем.

— Вот тут-то вы ошибаетесь! Мои! Старикан дал их мне.

— Дал их вам? Тогда почему вы взломали ящик?

— Он их опять отнял, когда узнал про письмо.

— Значит, они вам не принадлежат!

— Не-ет, ошибка! Принадлежат. Моральное право.

Молли в волнении наморщила лоб. Люди такого типа, как лорд Дривер, будят в женщинах материнский инстинкт. Как мужчина, его лордство был исчезающе малой величиной. Он просто не шел в счет. Но как капризный ребенок, которого необходимо оберегать от бед, он с полным правом мог претендовать на внимание Молли.

Она заговорила успокаивающим тоном:

— Ну как же, лорд Дривер…

— Зовите меня Спенни, — попросил он. — Мы же друзья. Вы сами сказали… там, на лестнице. Все зовут меня Спенни, даже дядя Томас. Я дерну его за нос! — спохватился он, словно человек, внезапно вспомнивший о назначенной встрече.

— Хорошо, пусть будет Спенни, — сказала Молли. — Не надо этого делать, Спенни. Пожалуйста, не надо. Вы…

— Потрясно выглядишь в этом платье, — ни к селу ни городу заметил его лордство.

— Спасибо, милый Спенни. Только послушайте. — Молли как будто уговаривала упрямого ребенка. — Не нужно брать эти деньги. Положите их на место. Вот, смотрите, я кладу эту банкноту на место. Дайте мне остальные, я их тоже уберу в ящик. Потом мы ящик закроем, и никто ничего не узнает.

Она взяла у него из рук банкноты и положила их в ящик. Его лордство задумчиво наблюдал за ее действиями, словно осмысливая весомость ее аргументов.

— Нет, — сказал он вдруг. — Нет! Они мои! Моральное право. Старикан…

Молли мягко оттолкнула его.

— Да-да, я все понимаю, это просто безобразие, что вы не можете их взять. Но брать их нельзя. Как вы не понимаете, он же сразу вас заподозрит, как только увидит, что они пропали, и у вас будут большие неприятности.

— В этом что-то есть, — признал его лордство.

— Конечно, Спенни, милый. Как хорошо, что вы тоже это понимаете! Ну вот, они снова спокойненько лежат в ящике, а мы теперь можем спуститься вниз и…

Она замолчала. Дверь она закрыла еще раньше, но сейчас ее чуткий слух уловил в коридоре шаги.

— Скорее! — шепнула она, схватила Спенни за руку и потащила к выключателю. — Кто-то идет. Нельзя, чтобы нас здесь увидели. Сразу заметят сломанный ящик, и будет беда. Скорее!

Она толкнула его за занавеску, прикрывавшую вешалки с одеждой, и выключила свет.

За занавеской послышался приглушенный голос его лордства:

— Это дядя Томас. Я выхожу. Дернуть его за нос.

— Тише!

Она бесшумно скользнула за занавеску.

— Нет, послушайте! — завел было его лордство.

— Т-с-с!

Она сжала его локоть. Лорд Дривер утих. Шаги замерли у самой двери. Ручка медленно повернулась. Дверь открылась и закрылась опять, почти беззвучно. Шаги раздались уже в комнате.

Джимми, как и его лордство, был отловлен в начале вступительной пьески и не мог вырваться до самого ее окончания. Леди Джулия представила его пожилому и крайне прилипчивому баронету, который недавно провел десять дней в Нью-Йорке, и удрать от него удалось не без борьбы. Баронет, вернувшись в Англию, опубликовал книгу под названием «Современная Америка и ее обитатели». Его чрезвычайно интересовала точка зрения Джимми по поводу мнений, изложенных в этом объемистом труде. Вступительная пьеса его нисколько не занимала, и Джимми потратил массу драгоценного времени, пока не спасся от баронета, сказав, что ему нужно переодеваться. Взбегая по лестнице, он на чем свет стоит клял великого специалиста по современной Америке и ее обитателям. Пока шла вступительная пьеса, сэру Томасу и в голову бы не пришло подняться к себе в гардеробную. Он, как и говорил сыщик-слуга сыщику Гейлеру, обхаживал разных шишек. Положить ожерелье на место — минутное дело. Если бы не приставучий баронет, все уже было бы позади. А теперь неизвестно, как пойдет дело. Кто угодно может зайти в коридор и увидеть Джимми. Только одно обнадеживало — едва ли бриллианты понадобятся владелице до окончания спектакля. К счастью, роль, на которую Чартерис уговорил леди Джулию, никоим образом не сочеталась с драгоценными украшениями.

Прежде чем спуститься к обеду, Джимми запер ожерелье в ящике стола. Там оно и до сих пор находилось. Как видно, Штырь сумел-таки побороть искушение и не стал воровать бриллианты вторично. Джимми взял колье и быстрым шагом направился в сторону гардеробной.

Он запасся карманным фонариком, который всегда брал с собой в путешествия. Войдя в гардеробную, Джимми закрыл за собой дверь, включил фонарик и осмотрелся.

Штырь подробно рассказал, где стоит шкатулка с драгоценностями. Джимми нашел ее без труда. На его непрофессиональный взгляд выглядела шкатулка довольно-таки неприступно, но Штырь, судя по всему, вскрыл ее без особого труда. Крышка была захлопнута, но когда Джимми попробовал ее поднять, она легко открылась, и стало видно, что замок сломан.

— Штырь делает успехи! — заметил Джимми. Ожерелье покачивалось у него в руке над шкатулкой, куда Джимми намеревался его уронить, когда у противоположной стены послышался шорох. Занавесь отдернулась, и из-за нее вышла Молли.