Кэрол вывела из строя 200 000 телефонов. Красота! А то болтают, болтают… Приятно подумать о том, что целых три дня Вера (16 л.) не могла позвонить Клэрис (15 л. 6 м.) и спросить, правда ли, что Джейн сказала, что Элис сказала, что Луиза сказала про Дженнифер. Отцы подрастающих девиц наслаждались непривычным покоем, удивляясь, почему люди не любят ураганов.

Заговорив о телефонах, я припомнил историю, которую кое-кто из вас еще не знает. Был я недавно в Нью-Йорке, и там зашел разговор об актерской выдержке. Как известно, крупные актеры сохраняют спокойствие, когда новички теряют голову. Вот и теперь немолодая актриса играла вместе с молодой, как вдруг помощник режиссера, что-то перепутав, зазвонил, изображая телефон.

Молодая актриса окаменела, пожилая — не дрогнула. Спокойно подняв трубку, она сказала «Алло!», послушала (молодая повторяла про себя: «Ну и выдержка!»), повернулась и произнесла:

— Это вас.

Несомненно, Вы скажете, Уинклер, что это не имеет отношения к ураганам, а мы толковали о них. Мне остается прибавить, что Флосси, самая младшая сестра Эдны и Кэрол, направляется к мысу Гаттерас. Приятно читать в газетах, что она невелика, но на мой вкус, я думаю, все же великовата. Я предпочитаю нежные, лепечущие, миролюбивые ураганы.

Вот Вам моя домашняя жизнь, но Вас и Вашу паству больше интересует мое физическое состояние. К примеру, вы хотите знать, соблюдаю ли я режим.

Еще бы! Если мы, семидесятилетние, не будем его соблюдать, нам недолго, как поется в «Старик-река», катить волны вперед. Мой врач особенно следит за моим весом. Чем ты меньше весишь, тем легче сердцу, а я не хотел бы его обижать (сердце, не врача).

Вес мой все время меняется, в зависимости от стоящих в ванной весов. Позавчера я был потрясен, увидев, что вешу почти восемнадцать стоунов. Завтракать я не стал, пообедал сухой галетой и веточкой сельдерея, а наутро потянул на 11 стоунов. Казалось бы, хорошо, но сегодня — 19 без малого, так что я совсем запутался. Сведущий приятель советует починить весы. Что-то в этом есть.

Однако я был потрясен и решил уподобиться одному из героев Мильтона, который, как следует из малоизвестного отрывка,

Однако друг его подавал дурной пример, поскольку жевал пирог за пирогом, тряся щеками жирными и не стесняясь двойного подбородка. Поглощал в невиданном количестве котлеты, попутно восклицая: «Эй, подайте и роли-поли пудинг, и варенье, да не забудьте сахара и масла, сметану, пармезана, соусов!»

Подражаю я первому, понимаю — второго. Действительно, этот режим — тяжелое дело. Если бы я родился снова, я хотел бы стать заколотым баронетом из детектива. Они как-то ухитряются есть, что хотят, не прибавляя ни унции.

— Вскрытие обнаружило, — сообщает патологоанатом, — что желудок сэра Реджинальда содержал, не считая стрихнина, следующие субстанции:

икру,

бульон с профитролями,

сильфиды (Sylphides) с кремом из креветок,

жареную утку,

спаржу «Эньюрин Бивен»,

паштет из гусиной печенки в белом вине,

снежки «жемчужные» или «альпийские»,

телячьи котлетки с рисом,

плум-пудинг,

сыр,

еще один сыр, экзотические фрукты,

не говоря, естественно, о хересе, бренди, ликере и сухом шампанском.

Тогда как в первой главе этот Реджинальд описан как немолодой джентльмен, унаследовавший сухощавость Уите-рингтонов-Дэланси. Не захочешь, а позавидуешь.

Я всегда любил детективы или, как теперь говорится, триллеры, но у меня старые взгляды. По-моему, любовной линии там быть не должно. Как ни печально, теперь ее вводят. Сыщик не только ищет, но и предается игре чувств.

Понять не могу, кто первый решил, что под ногами должна вертеться барышня. Барышень я высоко ценю, но на своем месте — скажем, на скачках или в ресторане. Если я не увижу девиц в ночном клубе, я же первый и огорчусь, но в притоне Ласкара Джо они неуместны.

Кроме всего прочего, они теряют свое царственное достоинство, если сунуть их в шкаф, надев им на голову мешок. Как ни крути, с героиней детектива это рано или поздно случится.

Дело в том, что, несмотря на серые глаза и волосы цвета спелой ржи, героини эти умом не блещут. Я не преувеличу, сравнив их интеллект с интеллектом таракана, причем не среднего, а такого, которого уронили в младенчестве. Девушка из детектива прекрасно знает, что за ней гонится прославленная банда. Мало того, если глубокой ночью явится посланник с запиской «Приходите немедленно», она тут же хватает шляпу и пускается в путь. Одноглазому рябому китайцу со зловещей усмешкой она верит, как родному, даже когда он сажает ее в машину со стальными шторками на окнах и везет в халупу на болотах. Когда же герой, рискуя жизнью и удобствами, приходит ей на помощь, она не хочет иметь с ним дела, ибо безносый мулат сказал ей, что это он убил ее брата Джима.

Хватит! Мы, читатели, требуем, чтобы девушек убрали. Конечно, издатели так хотят, чтобы в романе была героиня, что готовы связать ей руки и, хищно сверкая глазами, поместить ее на суперобложку, но мы стоим на своем. Лучше суперобложка с субъектом в маске, вонзающим нож в миллионера, чем такие дуры, как Мирта, Гледис или, скажем, Элейн.

Шерлок Холмс тем и хорош, что относится к ним, как надо. Да, иногда он позволяет им зайти на Бейкер-стрит и рассказать о странных поступках отчима или дяди, мало того — он разрешил им выйти за Уотсона, но когда сюжет развернется, он ставит их на место. Нам бы так!

Конечно, легче всего с ними справится злодей, и, отдадим ему должное, он не дремлет. У него есть и пыл, и мастерство слова — буквально все, что нужно; но по той или иной причине он терпит поражение. Даже когда девица надежно прикручена цепями, а в подвал течет вода, мы в глубине души надеемся на счастливую развязку. Опыт учит, что злодей что-нибудь да упустит; слишком часто это с ним бывало, и он утратил наше доверие. Поистине, надломленная трость.[50]

Можно сказать, что злодей в детективе слишком сложно мыслит. Должно быть, наивные родители уверили его в том, что он мальчик умный, и тем сделали непригодным к будущему ремеслу.

Если обычному человеку надо убить знакомую, он берет револьвер, патроны и оборачивается за пять минут, в свободное время. Какие там хитрости, какие козни! Задумано — сделано.

Злодей простоты не понимает. Долго и нудно заманивает он жертву туда, где кинжал или револьвер быстро сделали бы свое дело, а потом, несчастный глупец, сам все губит. Ему не приходит в голову просто застрелить девицу.

Мало того, если мы ему это посоветуем, он решит, что мы шутим. Сам он решает привязать ее к стулу, соорудить треножник, приспособить на нем револьвер, прикрепить тесемку к курку, протянуть эту тесемку по стене, зацепить за крюк, присобачить к ней шнур, подвесить на нем кирпич и зажечь под ним свечку. Мысль его движется так: свечка подпалит шнур, кирпич упадет, натянув тесемку, спустит курок, и вот вам, пожалуйста. Потом кто-нибудь приходит и задувает свечу, разрушив тем самым всю систему.

Однако не стоит сердиться на несчастных — что могут, то

и делают. Чего вы хотите? Работа сложная, а подготовки не хватает. Злодею надо бы забыть все и начать с самой основы. Школы, школы у него нет. Поверьте, он ее получит, как только мы уберем девиц.

Программа будет нацелена на максимальную простоту. Начинаем с детского садика, будущий злодей бьет мух. Потом, неспешно поднимаясь по лестнице живой природы, он совершенствуется. Когда он получает аттестат, Миртл и Гледис, завидев его издалека, мгновенно лезут на дерево. Он уже опасен.