Тина рылась в своем огромном кошельке. Она подняла глаза:

– Черт, у меня едва хватит на кексик и кофе. Эй, Клэр, можешь одолжить мне двадцатку до пятницы?

Сай, все еще глядя на Клэр, покачал головой.

– Каждый день одно и то же, – улыбнулся он. Клэр кивнула, открыла рюкзак и передала деньги Тине.

– Благодарю. – Тина вручила Саю двадцать долларов. – Сегодня плачу я.

Клэр улыбнулась. Это было в духе Тины. Она могла бы отдать вам свою блузку – но после того, как одолжит у вас денег, чтобы купить эту самую блузку. У Клэр всегда водились деньги, она всегда могла одолжить их Тине, которая часто брала в долг… Клэр была еще слишком молода и неопытна, чтобы понять, что весь мир делится на два типа людей, недовольных друг другом. Она только улыбнулась Тине, когда та вручила ей пакет с черным кофе и намазанным маслом рогаликом. Когда подруги шли от тележки, Клэр праздно задавалась вопросом, почему она чувствовала себя более комфортно, давая в долг, нежели беря. Дело, разумеется, вовсе не в матери. Мать должна была деньги не только Клэр, но и большинству жителей Тоттенвилля. Впрочем, отец Клэр, как она помнила, тоже не был особо щедрым. Может, именно поэтому Клэр и не любила брать в долг. Несмотря на родство, Клэр была полной противоположностью родителям и своему брату Фреду.

– Моих братьев и Энтони вчера вечером избили, – сказала между тем Тина. – А как дела у Фреда? Ребята скучают по нему.

Честно говоря, Клэр понятия не имела, как дела у брата. Его призвали в армию и отправили в Германию. Клэр регулярно писала ему первые шесть—восемь месяцев после отъезда, но он редко отвечал, только однажды прислал коротенькую открытку. Даже на фото не разорился. Поскольку ей становилось все труднее и труднее писать Фреду, Клэр пришла к выводу, что у них нет ничего общего. В конце концов переписка оборвалась. Но вовсе не по ее вине. Кроме Фреда и мамы у Клэр не было родственников, с которыми она общалась. Имелась, правда, еще тетя со стороны отца, но Клэр сказали, что Байлсопы порвали с ней навсегда.

Тина, напротив, жила в круговороте запутанных семейных отношений: кузены, троюродные братья и сестры, их жены и мужья, крестные матери, крестницы и еще множество людей, даже не родственников. Хоть Тина и ее шумная толпа родичей выводила порой Клэр из себя, но время от времени она все же завидовала их близости и даже ссорам. Человеку необходимо о ком-то заботиться, кого-то оберегать. Фред теперь был далеко, у Клэр осталась только мать со своим отвратным ухажером.

– Я полагаю, с Фредом все в порядке, – сказала Клэр. – Мама получила открытку из Дюссельдорфа.

– Дюссельдорф? Кто это?

Клэр только пожала плечами. Она давно решила, что образование Тины не ее дело.

Они дошли до огромных стеклянных дверей здания, пара минут на лифте – и они наверху.

Вестибюль был переполнен, а лифт, как обычно, забит людьми до отказа. Подъем на лифте был самой нелюбимой частью дня Клэр. Она много раз говорила себе, что это всего-навсего девяносто секунд, и все равно боялась. Запах потных тел летом и влажной шерсти пальто и костюмов зимой был одинаково неприятен. А может, дело не в запахе, а в давке? Трение тел всех этих незнакомцев. Сейчас Клэр чувствовала на своей спине грудь и живот крупной женщины, а впереди ее нос вдавили в стену из черного пальто высокого мужчины. Ее кофе должен был пролиться прямо ему на спину. Наверняка в один прекрасный день так и случится.

Клэр всегда испытывала облегчение, когда двери открывались на тридцать восьмом этаже и она могла выбраться из «алюминиевой сауны». Но это облегчение почти сразу сменялось тревогой, ведь испытания на этом не заканчивались: надо попрощаться с Тиной, пробежать мимо выстроенных в ряд секретарских столов, застекленных снаружи офисов, расположенных по периметру этажа. Затем повернуть и дойти до прихожей, ведущей к еще более глубокому коридору. Этот коридор, в свою очередь, приводил Клэр во внутреннюю комнату, которую она разделяла с полудюжиной других «аналитиков», возглавляемых Джоан, женщиной, доказавшей, что даже небольшая власть может сделать из человека мелкого тирана.

«Еще один день, еще девяносто два доллара – и домой», – подумала Клэр.

Выбираясь из лифта, она втягивала голову в плечи, по привычке ссутулившись, а Тина, напротив, была весела и беззаботна, настоящая королева этажа. Как она могла быть такой радостной? Может, потому, что начальником Тины был Майкл Уэйнрайт, Мистер Совершенство. Клэр тяжело вздыхала при мысли об этом человеке. Все девушки в офисе сохли по нему. Майклу исполнился тридцать один год, он был холост, красив, преуспевал и был влюблен… в себя. К нему тек нескончаемый поток женщин – стройных финансисток в костюмах от «Прада». Туфли, которые они носили, стоили больше, чем Клэр зарабатывала за неделю. Майкл принимал их по очереди: специалист по инвестициям, брокер, управляющий фондом. Секретари вроде Тины и аналитики типа Клэр его не интересовали. Многие ненавидели Майкла, многие восхищались им, но Клэр была единственной, кто любил его. Конечно, у нее хватало ума не рассказывать об этом никому из коллег, даже Тине.

Майкл Уэйнрайт разговаривал с Клэр всего четыре раза за те восемнадцать месяцев, что она работала в «Крэйден Смитэрс». В первый раз он спросил: «Не будете ли вы так добры сделать прямо сейчас пять копий?» Во второй раз сказал: «Мне нужны эти цифры к вечеру». В третий раз фаворит Клэр зашел к ней, когда она отправила отчет ему в офис, и сказал: «Благодарю. А вам идет это платье». Последний разговор произошел чуть больше двух недель назад, когда Майкл, идя на обед, слегка задел ее: «О, прошу прощения».

Девушки подошли к столу Тины. Клэр оглянулась на офис позади нее, но не увидела Майкла Уэйнрайта.

– Я встречаюсь с Энтони сегодня вечером, – сообщила Тина. – Мы идем в отдел регистрации браков в универмаге «Мэйсиз». Ты с нами?

Клэр сомневалась, хотел ли туда идти сам Энтони. Был ли это его выбор или… (Возможно, дядя Тины мог знать кое-что об этом.) Она только покачала головой:

– Нет. Мне надо домой. Я хочу закончить читать книгу.

Тина пожала плечами:

– Тоже мне читательница.

Клэр пожала плечами в ответ, но промолчала. После этого она начала свой неприятный маршрут, затерявшись в коридорах, подобно Алисе из Зазеркалья, исчезнувшей в кроличьей норе.

– Похоже, он совсем зарвался. Кто-нибудь должен его предупредить, – сказала Мишель Д'Аннунцио.

– Да, – согласилась Мэри Вторая и засмеялась. – Но он думает, что велик так же, как горная вершина, названная именем мистера Уэйнрайта.

Мишель, Джоан и Мэри Вторая захихикали. Мэри Первая покачала головой.

В офисе было три Мэри – даже четыре, если считать Мэри Лапьер, но ее никто не считал, – так что тезок называли Первая, Вторая и Третья, чтобы не путаться. Две Мэри, Джоан, Мишель, Тина и Клэр завтракали вместе. Клэр было интересно наблюдать, как в секретаршах отражалась сущность их шефов. Мэри Первая работала у мистера Батальи, менеджера среднего звена – ничего особенного, – и внимания на нее не обращали. Мэри Вторая работала у мистера Крэйдена, младшего из династии Крэйденов в «Крэйден Смитэрс». Это подразумевало, что Мэри Вторая считалась намного более важной фигурой, чем Мэри Первая или кто-либо еще. Работа Тины у Мистера Совершенство, на котором держалась вся фирма в течение последних нескольких лет, делала ее номером два или три с минусом. Мишель работала у давно вышедшего в тираж Дэвида Смитэрса, внешним видом смахивающего на привидение. Любая из них была более значимой, чем Клэр, которая всего-навсего работала у Джоан. Это была своего рода гонка, которую Клэр не боялась проиграть. Вообще-то ей доставляло удовольствие наблюдать, как неожиданные изменения во власти наверху отражались на тех, кто был внизу.

– Не думаю, что на сей раз он избежит неприятностей, – сказала Мэри Первая. Она отложила бутерброд с салями и яйцом. Потом взяла диетическую колу и глотнула прямо из банки. Клэр задавалась вопросом: почему люди, которые съедают две тысячи калорий за завтраком, пьют диетическую колу? Мэри ни капли не похудела по сравнению с тем днем, когда Клэр впервые вошла в эту закусочную.