После этого объяснения неделя должна была бы казаться невыносимой, но Джастин вел себя спокойно и дружелюбно, как будто ничего и не случилось. Он даже не избегал разговоров на личные темы. Кенди, однако, заметила, что он старался не прикасаться к ней.

Кенди ни в чем ему не возражала. Однажды, собрав все свое мужество, она спросила Джастина о его первой жене. Он удивился.

– Марианна? А что ты хочешь знать?

– Какой она была. Сколько времени вы были знакомы, как долго были вместе – все в этом роде, – с напускной веселостью произнесла она. И добавила про себя: любил ли ты ее?

Он пожал плечами и спокойно ответил:

– Она была другом нашей семьи. Ей было плохо дома, была неудачная интрижка с шефом. Когда я переехал жить к дяде с тетей, они очень хорошо ко мне относились, но отец был тогда серьезно болен, и мне, как и Марианне, было плохо. Университет в чужой стране, новая шумная семья, полно новых обязательств и ожиданий, и не знаешь, как со всем этим управиться. Я был неуверен в себе, а Марианна меня поддерживала. Конечно же, мы были слишком молоды.

– Расстались друзьями?

Джастин поморщился.

– Развод – скверное дело. Не думаю, что мы расстались друзьями. Но мы не держим друг на друга зла – если ты это хотела узнать. Конечно, пришлось попереживать. Сейчас мы вежливы, но друзьями никогда не станем. – Голос его казался печальным.

– Тебе ее не хватало?

Он покачал головой с невеселой улыбкой.

– Потому она и ушла. Я был слишком занят. Когда заболел дядя, мы не виделись неделями.

А меня тебе не хватало бы? Наверное, не так уж сильно. Почему-то эта мысль расстроила ее.

Расположившись в мансарде, Кенди старалась уснуть, но без конца казнила себя за трусость. Если уж она не побоялась выйти замуж за Джастина, говорила она себе, ей не нужно бояться и остального. Но ничего не помогало.

Не то чтобы она его боялась. Я его даже совсем не боюсь, невесело подумала Кенди. Джастин больше не пытался прикасаться к ней, иногда ей хотелось, чтобы он это сделал. Если она чего-то и боялась, так это собственной непредсказуемой реакции.

Когда он уходил в деревню за покупками или на заре в одиночку отправлялся побродить по окрестностям, она уверяла себя, что все это одно воображение. Но стоило ему вернуться, как ее здравый смысл улетучивался.

Она постоянно, в основном исподтишка, наблюдала за ним. По его жестам и походке она уже могла угадать, какое у него настроение, устал он, нервничает или раздражен. Она видела, что эта неделя потребовала от него гораздо большего напряжения, чем он ожидал, – хотя он всегда подавлял вспышки гнева. Ее нервы тоже были напряжены, но она прятала от Джастина путаницу своих чувств. Я хорошо умею скрывать свои чувства, с горечью думала Кенди. И она вела себя так спокойно и невозмутимо, как только могла, но за это приходилось расплачиваться долгими бессонными ночами.

Возвращение в Лондон стало для нее большим облегчением. Они поехали на квартиру к Джастину. Там, и глазом не моргнув, он выделил ей отдельную комнату. Теперь он стоял в дверях.

– Следующие несколько недель у меня будет много работы. А чем ты займешься?

Кенди весело улыбнулась ему.

– Займусь переездом. Помирюсь с мамой. Какие-нибудь дела найдутся в Благотворительном центре.

Это его как будто успокоило – во всяком случае, так показалось Кенди.

– Тебе помочь? Я имею в виду, с переездом. Или в переговорах с мамой.

Кенди покачала головой. Это было бы замечательно – но ведь он уже сказал, что будет занят.

– Все равно спасибо.

Джастин кивнул. Кенди почувствовала угрызения совести, но сейчас же подавила их.

Итак, Джастин – этот чужой ей человек в безупречном сером костюме – поехал в офис, а Кенди отправилась в усадьбу «Мейфейр».

Мать не набросилась на нее с упреками. Очевидно, у Джудит были проблемы поважнее. Через несколько минут она призналась Кенди, что за эту неделю сэр Лесли только однажды ночевал дома. А виновато во всем было, разумеется, поведение дочери.

– Дорогая, он так рассердился, когда ты вышла за Джастина. С тех пор как Джастин позвонил сюда, он стал просто невыносим.

Кенди закусила губу.

– Извини, мам.

Глаза Джудит наполнились слезами.

– Как ты можешь… Он ведь холоден, как рыба. Конечно, я понимаю – он известный сердцеед. Но как ты можешь знать, что у него в голове?

…Я вижу, как у него сжимаются губы, мрачнеет взгляд, опускаются плечи…

– Если что-то важное, – тихо произнесла Кенди, – он мне рассказывает.

Но Джудит не проявляла большого интереса к зятю. Она упорно продолжала сетовать на судьбу, пока Кенди не выразила несколько ничего не значащих соболезнований и не отвезла чемоданы на квартиру к Джастину.

Она торопливо повесила свои вещи в шкаф – их хватило на полшкафа, – а потом поехала в Центр.

Когда она вошла, на телефоне дежурила Мел Ленгхэм. К Дэйву пришел журналист, а Элен отвечала на письма. Кенди взяла пачку захватанных, закапанных кофе документов и начала методично сортировать их.

Мел улыбнулась ей.

– Слава Богу. Наконец кто-то займется этими бумагами. Кенди, не выходи больше замуж.

Репортер, который разговаривал с Дэйвом, наконец ушел. У него был фотоаппарат. Дэйв проводил его до выхода из офиса – он говорил без умолку и поэтому не заметил Кенди. Журналист находился в полуобморочном состоянии.

– Дает старина Дэйв – еще полстраницы славы, – сказала Мел.

Дэйв не обратил на ее слова ни малейшего внимания – он с энтузиазмом приветствовал Кенди.

– Кенди! – Он был обрадован – поднял ее со стула прямо в воздух, легко, как будто она была мягкой игрушкой. – Что ты здесь делаешь? Я думал, у тебя медовый месяц.

– Уже кончился, – задыхаясь, произнесла она. Он с жизнерадостным видом поставил ее на пол.

– Мы по тебе скучали.

– Мы ей уже сообщили, – несколько сухо проговорила Элен.

– Я думаю, что снова буду вам полезной, – голос Кенди, потеплел.

Дэйв рассудительно кивнул.

– Ты нам понадобишься. Нам нужен кто-нибудь, чтобы профессионально заниматься сбором средств.

Кенди, в тот момент подписывавшая вечернее расписание, вздрогнула.

– Балы, – весело объяснял Дэйв. – Спонсоры из королевской семьи. Телевидение и все такое прочее. Твой муж – в правлении «Ривер-ТВ», если я не ошибаюсь?

Кенди застыла.

– Извини, но я не обсуждаю с ним дела, – ледяным голосом ответила она.

Мел резко произнесла:

– Ради Бога, Дэйв, – они ведь только что поженились. По вечерам им только о работе и разговаривать.

Кенди густо покраснела. Дэйв смутился.

– Я просто подумал: а что, если как-нибудь вечерком Кенди его сюда приведет? – сказал он.

Кенди смешалась и сказала, что попросит мужа об этом. Дэйв заметно повеселел, но Мел слегка нахмурилась.

– Слушай, – сказала она, когда Кенди уже собралась домой, – не давай Дэйву командовать собой. Он хорошо работает – с этим нельзя спорить, – но у него пунктик на этой почве. И он никого не видит, кроме себя.

В ее голосе была едва заметная горечь. Кенди вопросительно посмотрела на нее.

– Я была им так же очарована, как и все остальные, – заговорщическим тоном произнесла Мел. – Он такой. Не поддавайся его эмоциональному шантажу. Самое важное сейчас – твой брак. Наслаждайся минутой.

Легко сказать, подумала Кенди. Она понятия не имеет, чего хочет Джастин. А сам Джастин – такой вежливый и безнадежно далекий – никогда ей об этом не скажет.

И она отступила. Проводила досуг с матерью.

Усердно работала в Центре – днем занималась текучкой, а по вечерам ездила раздавать бесплатный суп. Джастин ничего на это не говорил. Однажды вечером она выпалила:

– Джастин, ты этого ожидал от нашего брака? Джастин удивился. Он только что вернулся и как раз снимал пиджак. В своих идеально скроенных брюках и жилете он казался очень высоким. Будто какой-нибудь чикагский гангстер двадцатых годов, подумала Кенди с чувством удивления и еще чего-то, мысли о чем она отталкивала от себя. Он с великой осторожностью снял с манжет запонки и расправлял хрустящие накрахмаленные рукава рубашки.