- Заклинание действенное, - промычал он, - но своеобразное. Прочитать, что здесь написано?

- Что? - загорелись глаза у Асверуса.

- "Сиди в обозе и не лезь под стрелы противника", - процитировал Драйбен. - Во сколько вам обошлось это сокровище? Ах, тридцать аррантских кесариев золотом? Достойное вложение денег... Еще что-нибудь есть?

- Фамильная драгоценность, - уязвленно отозвался Лаур, до глубины души разочарованный в способностях нарлакских колдунов. - Золотой коловорот с рубинами - символ Пламени Неугасимого. Вряд ли в нем есть магическая сила, он просто принадлежал моему прадеду, а потом достался мне. И все...

Драйбен ненадолго задумался и наконец изрек:

- Тогда я ничего не понимаю! Нечисть явно сторонится вас, это мы заметили еще в Аласорских гробницах. Магии вы почему-то неподвластны. Давайте подумаем... Амулеты, врожденные способности к волшебству... Способностей у вас - кот наплакал, это я вижу, да и Кэрис заметил бы. Значит, что-то еще. Оружие? Вы такой красивый старинный меч где раздобыли? Тоже фамильная релкивия?

- Трофей, - гордо отозвался Лаур. - Из Мельсины. Достался во время обороны дворца шада. Клинок замечательной ковки, легок в руке... Доспехи наши, нардарские, от мастера Ургавоя с Железной улицы. Знаете такую в столице? Выкованы около года назад, и я могу поклясться своей честью, что на них не накладывали никаких заклятий.

- Меч... - Драйбен подозрительно глянул на длинные ножны в серебряной оковке, лежавшие возле ног Асверуса. - Интересная вещица. Довольно древняя. На всякий случай до самой смерти не выпускайте его из рук. Если он обладает магией, то она принадлежит слишком давним временам, для того чтобы я сумел распознать ее сущность.

- С кем мы будем сражаться? - задал более прагматичный вопрос Асверус. - Я имею в виду: нам следует присоединиться хоть к какому-нибудь конному отряду армии. Я не собираюсь отсиживаться в лагере шада! В конце концов, мергейты убили моего брата, и я обязан отомстить.

- По логике вещей, - рассуждая, Драйбен натягивал свою вороненую кольчугу - тяжеленное, но надежное сооружение, в котором сочетались кольца и металлические пластины, служившие нагрудником, - нам следует отправиться к нарлакам и конису Борживою. Но они в засадном полку, в двух лигах отсюда. Не успеем. Идти к саккаремцам не имеет смысла - мы не знаем особенностей их боя, они не принимают к себе чужеземцев.

- Идея! - воскликнул Асверус. - Кстати, Драйбен, помогите мне со шнуровкой на кирасе. Раз вызвались быть оруженосцем - извольте не отлынивать от своих обязанностей. Помните, у "Сизых беркутов" есть конный отряд? Человек двести, не больше. Две сотни, как и всегда, - десять десятков пар. Кажется, мы пользуемся расположением самого легата аррантов? Почему бы не попроситься к ним? День грядущий готовит нам массу впечатлений, так обострим их пребыванием в легионе города Аэтоса, представляющем столь необычное общество! И мы, смею заметить, представляем пару - главное условие нахождения в "Сизом беркуте".

- Почему нет? - отозвался эрл Кешта, накрепко затягивая толстые кожаные шнуры, соединявшие на левом боку Асверуса нагрудник и броню, закрывавшую спину. - К тому же "беркуты", несмотря на их... э-э... несколько экзотические пристрастия, замечательные воины, способные прикрыть в самый тяжелый момент. Наведаемся к Даманхуру, сообщим, что отправляемся к аррантам?

- Нет, - отрезал Лаур-младший. - По причине полнейшего отсутствия времени на дурацкие светские условности. Драйбен, налейте в маленькие бурдюки воды, денек предстоит жаркий. И готов поспорить, запоминающийся.

Большой старый гриф, видевший на своем веку всякое - и войны между двуногими, и шакалов-оборотней, пытавшихся отобрать у него законный кусок падали, переживший попадание лучной стрелы в крыло и зубы гиены, вонзившиеся в шею во время дележа добычи, нынешним днем пребывал в недоумении. Ничего более грандиозного птица доселе не видывала. Внизу, под широкими темно-коричневыми крыльями грифа, парившего над пустыней, поднимались столбы пыли и песчаные вихри, двигались по барханам и камням тысячи лошадей, слух различал человеческие крики, из которых можно было уяснить, что двуногие откровенно недовольны друг другом и вскоре приступят к любимому развлечению - убийству ближнего своего. Гриф предпочел бы как можно быстрее увидеть окончание разворачивающегося далеко внизу спектакля, сценой которому служили сыпучие пески Альбакана, а кулисами - багрово-рыжие скалы, к которым, по мнению птицы, приближаться не стоило. Все бессловесные обитатели пустыни - хищные твари, покрытые шерстью, редкие птицы и даже безмозглые ящерицы - сторонились их, отлично зная, что горы скрывают в себе нечто недоброе, опасное для жизни.

Гриф ждал заката - тогда можно спуститься вниз и без лишней опаски попировать. Еды хватит всем.

А пока равнодушные желтые глаза птицы рассматривали передвигающиеся по желтоватому песчаному покрову темные пятна. Со стороны восхода к невысоким горам направлялись два или три десятка сбитых в плотный строй отрядов, большая часть из которых разделилась надвое, - эти конники поотстали, пропуская вперед маленькое войско, с упрямой целеустремленностью двигавшееся к всхолмьям.

Люди, стоявшие возле Аласора, наоборот, не трогались с места. Расплывчатый квадрат пеших бурлил яркими красками одежд и бликами доспехов, по сторонам от него поднимали копытами песчаные фонтанчики лошади, - они вызвали у грифа нешуточный интерес. Ему не слишком нравилось мясо двуногих: слишком быстро уничтожается тлением, в то время как конская плоть высохшая под солнцем, остается съедобной еще много дней. Кроме того, когда человек погибает, пищу приходится выковыривать из-под шкур, которые люди надевают на себя. Если такая шкура сделана из ткани - это еще полбеды, ее можно разорвать клювом или когтями, но когда двуногий цепляет на себя железо... Долби не долби, а клюв можно сломать запросто.

Гриф развернулся и, поймав ток восходящего теплого воздуха, поднялся еще выше, а затем, увидев на краю красноватых скал интересующее его место, начал осторожно планировать к гнезду. До вечера охота отменялась.

- ...Драйбен, гляньте, как символично. Кажется, стервятник вылетел на разведку, осмотреть местность и выбрать себе более подходящий стол. Полагаю, ему больше понравятся арранты или, на худой конец, саккаремцы. Мергейты слишком уж воняют.

- Не глупите. Грифы питаются падалью, и, скорее всего, на запах им наплевать. С точки зрения этой лысоголовой пташки мы все равны. Будем лежать и перевариваться в одном брюхе.

- Вы неисправимый оптимист, эрл. Я предпочитаю смотреть на мир с меньшим присутствием духа. Вы будете ранены в живот и поползете по песку, волоча за собой кишки, а скончаетесь дня через три на руках у лекаря, не умеющего ничего, кроме кровопусканий и зубодерства, а я... Мне, видимо, отрубят руку или ногу, затем, полуживого, оттащат в мергейтский лагерь и в лучшем случае посадят на кол. Нравится?

- Бесподобно, - отозвался Драйбен. - Вам вроде девятнадцать лет, мой принц? Откуда в столь нежном возрасте настолько обширные сведения о военном ремесле, каковое, напомню, состоит не только в искусстве мечемахания? Главное в выбранной нами стезе - твердое знание о последствиях... Не беспокойтесь, вас не посадят на кол по причине отсутствия таковых в пустыне, а, скорее всего, разорвут лошадьми. Разве что предусмотрительные мергейты специально прихватили несколько хорошо обтесанных колов вашего размера.

Становилось жарко. Утро разгорелось вовсю, и лучи солнца били прямиком в лица воинов наемной армии, заставляя слезиться глаза и нагревая доспехи. Асверус собирался избавиться от кирасы и остаться в кольчуге - пот стекал с шеи и лица, пощипывая кожу на груди, однако почесаться не было никакой возможности. Драйбен чувствовал себя полегче: его кольчатая броня плотно прилегала к телу, а пот впитывался подкольчужником. То ли дело арранты из "беркутов". Эти сумасшедшие носили очень удобные доспехи, до колен. Ноги по аррантской традиции оставались незащищенными, щитком прикрывалась лишь голень спереди. Нагрудник, выкованный в форме человеческого тела, защищал туловище, на плечи и бедра опускались кожаные ленты, а голову оборонял бронзовый шлем с гребнем и нацепленной поверх него широкой полосой белой ткани, предохранявшей от солнца.