— Ужасно, что ты так говоришь о священнике, Аня, — строго сказала миссис Линд.

— Так его называет жена.

— Ей следовало бы с большим почтением относиться к его сану, — возразила миссис Линд.

— Я не раз слышала, как вы сами довольно резко критиковали священников, — поддразнила ее Аня.

— Да, но я всегда делаю это почтительно, — запротестовала миссис Линд. — Разве ты когда-нибудь слышала, чтобы я назвала священника уменьшительным именем?

Аня подавила улыбку.

— Ну а еще Диана и Фред… и маленький Фред, и маленькая Анна Корделия… и Джейн Эндрюс. Вот если бы еще можно было пригласить миссис Стейси и тетю Джеймсину, и Присиллу, и Стеллу. Но Стелла в Ванкувере, Прис в Японии, миссис Стейси с мужем в Калифорнии, а тетя Джеймсина уехала в Индию, чтобы, несмотря на свой страх перед змеями, ознакомиться с миссионерской деятельностью своей дочери…

Это, право, ужасно, как люди рассеиваются по земному шару!

— Так не было задумано Богом, вот что я вам скажу, — авторитетно заявила миссис Линд. — В дни моей юности люди росли, женились и селились там, где родились, или очень близко от тех мест. Слава Богу, ты верна нашему острову, Аня. Я так боялась, что Гилберт, когда закончит учебу, настоит на том, чтобы укатить на край света, и потащит тебя с собой.

— Если бы все оставались там, где родились, им скоро стало бы не хватать места, миссис Линд.

— О, я не собираюсь спорить с тобой, Аня. Я не бакалавр гуманитарных наук… А в какое время дня пройдет брачная церемония?

— Мы решили, что в полдень… «ровно в полдень», как пишут репортеры светской хроники. Это позволит нам успеть на вечерний поезд, отправляющийся в Глен св. Марии.

— Вы поженитесь в парадной гостиной?

— Нет… нет, если только не будет дождя. Мы хотим, чтобы все произошло в саду, — чтобы над нами было голубое небо, а вокруг нас сияние солнца. А знаете, в какой час и где я хотела бы выйти замуж, если бы могла? Это был бы рассвет… июньский рассвет, с великолепным восходом солнца и цветущими в садах розами, и я тихонько выскользнула бы из дома и встретила Гилберта, и мы пошли бы вместе в глубину букового леса… и там, под зелеными сводами, напоминающими своды величественного собора, мы поженились бы.

Марилла презрительно фыркнула, а миссис Линд, казалось, была возмущена.

— Но это было бы ужасным чудачеством, Аня! Да и не считалось бы по-настоящему законным. И что сказала бы миссис Эндрюс?

— Ах, — вздохнула Аня, — в этом-то все дело. Как много в жизни такого, чего мы не можем сделать из страха перед тем, что скажет миссис Эндрюс. «И вправду жаль, и жаль, что это правда»[4]. Сколько чудесного и восхитительного мы могли бы сделать, если бы не миссис Эндрюс!

— Бывают моменты, Аня, когда я не совсем уверена, что вполне тебя понимаю, — пожаловалась миссис Линд.

— Аня всегда была романтична, ты же знаешь, — сказала Марилла извиняющимся тоном.

— Ну, супружеская жизнь, скорее всего, излечит ее от этого, — утешила миссис Линд.

Аня засмеялась и, ускользнув из дома, отправилась к Тропинке Влюбленных, где ее встретил Гилберт; и ни у одного из них, похоже, не было больших опасений — или надежды, — что супружеская жизнь излечит их от романтичности.

Хозяева Домика Эха приехали на следующей неделе, и Зеленые Мезонины гудели их восторженными голосами. Мисс Лаванда так мало изменилась, словно три года, прошедшие со времени ее последнего визита на остров, были одним днем; но при виде Пола Аня ахнула от изумления. Мог ли этот красавец мужчина, шести футов[5] ростом, быть маленьким Полом авонлейских школьных дней?

— В твоем присутствии, Пол, я чувствую себя совсем старой, — сказала Аня. — Ну и ну! Мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть на тебя!

— Вы никогда не постареете, учительница, — улыбнулся Пол. — Вы из тех счастливых смертных, что нашли источник вечной молодости и испили из него, — вы и мама Лаванда. Послушайте, я не стану называть вас «миссис Блайт», когда вы выйдете замуж. Для меня вы всегда будете «учительницей» — учительницей, давшей мне лучшие в моей жизни уроки… Я хочу показать вам кое-что.

«Кое-что» было небольшого формата книжечкой. Пол изложил некоторые из своих прелестных фантазий стихами, а редакторы журналов оказались не такими уж невосприимчивыми к красоте, какими их иногда представляют. Аня читала стихи Пола с неподдельным восторгом. Они были полны очарования и казались залогом будущих творческих успехов.

— Ты еще будешь знаменит, Пол. Я всегда мечтала иметь одного знаменитого ученика. Ему предстояло стать ректором университета, но великий поэт — это даже лучше. Когда-нибудь я смогу похвастаться, что секла указкой по рукам выдающегося Пола Ирвинга. Но ведь я никогда не секла тебя, Пол, правда? Какая возможность упущена! Впрочем, кажется, я все-таки оставляла тебя в классе во время перемены.

— Возможно, вы сами будете знамениты, учительница. За последние три года я видел немало ваших произведений в печати.

— Нет. Я знаю, на что я способна. Я могу писать красивые маленькие сказки, которые любят дети и за которые редакторы охотно шлют чеки. Но я не могу создать ничего значительного. Так что мой единственный шанс на земное бессмертие — это местечко в твоих мемуарах.

Шарлотта Четвертая отказалась от голубых бантов, но количество ее веснушек не уменьшилось сколько-нибудь заметно.

— Никогда не думала, что дойду до того, чтобы выйти за янки, мисс Ширли, мэм, — сказала она. — Но человек никогда не знает, что его ждет, да и не вина Тома, что он янки. Таким уж он родился.

— Ты и сама янки, Шарлотта, с тех пор как вышла за одного из них.

— Ну же нет, мисс Ширли, мэм! Я не янки! И не стала бы янки, даже если бы мне было суждено выйти за янки еще двенадцать раз!.. Том — неплохой человек. И кроме того, я подумала, что мне лучше не быть слишком уж привередливой, ведь другой случай может и не представиться. Том не пьет и не ворчит, что ему приходится работать в промежутках между едой, и, в конечном счете, я довольна, мисс Ширли, мэм.

— Он называет тебя Леонорой? — спросила Аня.

— Что вы, мисс Ширли, мэм! Я не поняла бы, к кому он обращается, если бы он меня так назвал. Конечно, когда мы женились, ему пришлось сказать: «Я беру тебя, Леонора, в жены», и, должна признаться, мисс Ширли, мэм, у меня с тех пор ужаснейшее чувство, что он говорил это не мне и я не была выдана замуж как положено… И вы сами, значит, тоже выходите замуж, мисс Ширли, мэм? Я всегда думала, что неплохо бы выйти за доктора. Это было бы так удобно, когда у детей корь или круп. Том всего лишь каменщик, но у него такой хороший характер. Я ему говорю: «Том, могу я поехать на свадьбу мисс Ширли? Я в любом случае поеду, но хотела бы получить твое согласие», а он просто говорит: «Поступай как хочешь, Шарлотта, и это будет то, чего я хочу». Очень приятно иметь такого мужа, мисс Ширли, мэм.

Филиппа и его преподобие Джо прибыли в Зеленые Мезонины за день до свадьбы. Радостная встреча Ани и Фил вскоре перешла в приятную, доверительную беседу обо всем, что было и чему предстояло произойти.

— Королева Анна, вы такая же величественная, как всегда. А я ужасно похудела, с тех пор как появились малыши. Я уже и вполовину не так красива, как прежде, но Джо, я думаю, доволен. Понимаешь, теперь между нами нет такого контраста. Ах, знаешь, это совершенно замечательно, что ты выходишь за Гилберта. Рой Гарднер совсем, совсем не подошел бы тебе. Я понимаю это теперь, хотя в то время была страшно разочарована. Все-таки, Аня, ты поступила с Роем очень нехорошо.

— Он оправился от этого удара, как я слышала, — улыбнулась Аня. — О да. Он женат, и его жена — премилая малютка, и они совершенно счастливы. Что ни делается — все содействует ко благу[6]. Так говорят Джо и Библия, а они неплохие авторитеты.