Все четыре книги отличаются одна от другой так же явственно, как отличны друг от друга их авторы.

И тем не менее каждая повесть как будто продолжает и дополняет другую. Все они - части какой-то большой эпопеи, рассказывающей о молодых людях советской эпохи.

На вопрос о том, что открыло этим молодым людям путь к их ответственной и героической деятельности, проще и яснее всего отвечает Георгий Байдуков.

Он пишет:

"Теперь, когда я исколесил полмира, видел много стран, морей и океанов, я, вспоминая свое суровое детство, думаю: что б я делал, если бы не было советской власти!.. Наверно, остался бы кровельщиком.

Больше восьми лет я проработал летчиком в разных отрядах воздушных сил и только после этого начал мечтать о больших воздушных путешествиях. Мне хотелось летать там, где никто еще не летал".

Все авторы пишут о своих подвигах скромно и строго. Гордость их только в том, что они осуществляют надежду своей страны, волю своего правительства и партии, и лишь из рассказов других участников экспедиций вы узнаете иной раз, чего стоили героям их победы и успехи.

Поэтому-то особенно интересно сличать книги разных авторов об одних и тех же событиях.

В книге П. Головина, на странице 102-й, говорится вскользь, мимоходом:

"Четвертый самолет летчика Алексеева - не долетел до острова. Пришлось сесть на льдину за 250 километров от Рудольфа. Через несколько дней я на своем самолете отвез Алексееву бензин".

Кажется, факт не слишком примечательный. Отвез бензин - вот и все. Недаром автор посвятил эпизоду всего три строки.

Но совсем по-иному рассказывает о том же самом случае другой участник экспедиции, корреспондент "Правды" Л. Бронтман в своей очень интересной и обстоятельной книге "На вершине мира":

"Как только самолеты (возвратившиеся с полюса. - С. М.) опустились на снежный наст острова Рудольфа, Шмидт выпрыгнул из самолета и побежал в штабной домик к телефону. Вскоре он вернулся опечаленный: связи с Алексеевым еще не было. Вместе с ним пришел Головин. Голова пилота была перевязана широким бинтом. За время нашего отсутствия он перенес тяжелое воспаление среднего уха. Доктор категорически запретил ему вставать с постели. Но Павел, видя сплошную облачность над островом Рудольфа, умчался на аэродром, завел самолет Н-36, пробился сквозь облака, встретил нас и указал дорогу.

- Могу лететь к Алексееву, - сказал он Шмидту. - Моя машина полностью заправлена, экипаж готов".

Этот пример со всей очевидностью показывает нам, как сдержанны и. скромны в рассказах о себе люди, которыми гордится вся наша страна. И тем дороже кажется нам каждое слово в их простых лаконических книгах.

5

Алексей Максимович Горький много раз говорил о том, что в детскую литературу необходимо привлечь бывалых людей, обладающих богатым жизненным опытом.

Вот они и пришли - "бывалые" люди!

То, что они принесли детям, - большой и щедрый подарок. Ребята наши примут его с благодарностью и любовью. А для писателей-профессионалов эти книги - вызов, товарищеский, требовательный и задорный.

Если наши герои-летчики в простых отчетах о своей жизни и деятельности могут подняться чуть ли не до эпопеи, то каких же книг надо требовать от людей, профессия которых - искусство!

Они должны дать нашим детям такую поэму о герое, которая была бы достойна гордого имени Валерия Чкалова.

О ПЛАНАХ, КНИГАХ И АВТОРАХ

Доклад издательства о тематическом плане обычно дает писателям и редакторам очень ценную возможность подумать и поговорить о перспективах развития литературы. А между тем на совещании в ЦК комсомола по плану 1939 года Детиздат не представил ни итогов прошлой работы, ни доклада о плане. План, розданный участникам совещания, состоял только из перечня названий или тем книжек.

Чем руководствовалась редакция, составляя этот перечень? Очевидно, наличием тех или иных рукописей в редакционном портфеле и наметками отдельных редакторов. Но ведь всего этого далеко не достаточно.

Почему, например, не использованы те замечательные темы и предложения, которые рассыпаны в статьях Алексея Максимовича Горького, в его статье, которая так и называется "О темах", и в другой статье, озаглавленной "Литературу - детям"?

В частности, Горький неоднократно говорил и писал, что нам необходимо дать ребятам представление о жизни и быте различных народов и стран. Он указывал на то, что когда-то до революции дети с интересом читали книжки Е. Н. Водовозовой {1}, не отличавшиеся, правда, особой глубиной, но все же дававшие детям возможность хотя бы поверхностно и бегло познакомиться с жизнью голландцев, англичан, шведов, французов, сербов.

Книжки Е. Водовозовой не могут нам служить прямым образцом - нам нужна книга вполне советская, вполне современная, да притом, пожалуй, и более талантливая, чем книги Е. Водовозовой.

Для того чтобы литература такого рода появилась, разумеется, нужно затратить много труда.

У нас часто думают, что это дело простое и легкое. В стране немало географов, этнографов, экономистов. Есть и писатели-очеркисты, много ездившие и много видавшие. Достаточно заказать кому-нибудь из них книжку, и дело в шляпе.

Но почему же все-таки в детской библиотеке до сих пор отсутствуют те серии книжек, о которых говорил Горький?

Издательства их не заказывает? Нет, иной раз и заказывает. Авторы не выполняют заказов? Нет, иной раз и выполняют. Но только книжки, выполненные по этому заказу, редко оседают в детской библиотеке надолго.

В чем же тут дело?

Я думаю, вот в чем.

Наши издательства слишком полагаются на то, что книжку вывезет тема или квалификация автора (профессор, академик, очеркист из толстого журнала и т. д.). А между тем ни одна художественная работа не делается просто и легко, как бы ни был талантлив и образован ее автор.

Всякая художественная работа каждый раз - новая и неизведанная работа. Она требует от автора вложения нового капитала, а не процентов со старых работ. Об этом часто забывают и авторы и редакторы.

Беда в том, что в течение нескольких лет издательство систематически отказывалось от углубленной работы с авторами.

Я уверен, что значительная часть неудач издательства объясняется недостатком планомерной, квалифицированной редакторской работы.

Но даже и в тех случаях, когда книгу надо признать удачной, в ней зачастую можно обнаружить промахи и пробелы, в которых повинен не столько автор, сколько редактор.

Недавно Детиздат выпустил целую серию книг, написанных нашими героями-летчиками. Почти все эти книги хороши. Они проникнуты настоящими чувствами, настоящими мыслями, человеческим опытом {2}.

Но вот, например, в очень содержательной, талантливой, сердечной книге летчика П. Головина мало продумана самая композиция книги, и тем не менее я никак не решился бы упрекнуть в этом автора-летчика. Во-первых, он не профессиональный писатель и не обязан чувствовать себя за письменным столом так же уверенно, как чувствует себя за рулем самолета. А во-вторых, я не сомневаюсь в том, что, если бы редакция поработала над его книгой несколько более тщательно, книга могла быть построена гораздо лучше.

Другой пример - книга Кайтанова "Мои прыжки". Книга в высшей степени интересна. Она увлекает читателя и дает ему много знаний.

Тем более досадно видеть в ней промахи и недочеты стилистического характера. Нельзя было оставлять в книге такие фразы: "Самолет истерично заскакал" или "говорить начальствующим тоном" (вместо - начальственным). За все эти небрежности отвечает, разумеется, не Кайтанов, а его редактор.

Вообще мы недооцениваем роли редактора в деле создания книги. В плане издательства я, кажется, никогда не встречал упоминания о том, какой именно редактор будет вести ту или иную книгу.

Да что говорить об имени редактора, когда в плане 1939 года зачастую нет указания даже на имя автора книги. И чаще всего это относится к самым важным, самым ответственным книгам, например, к таким, как "Рассказы о Ленине".