— Вот эти твари и наносят нам ощутимый вред, — сказал Сизов. — Бейте их!

— Зачем? — возразил Илларионыч. — Мы заберем их в питомник.

Чабан Сарсенбай поглядел, как Илларионыч посадил змей в мешок, плюнул и отвернулся.

— Если место приносит такой ущерб, зачем гонять сюда скот? — спросил Вячеслав. — Не проще ли сделать переправу в другом месте?

— Это единственное удобное место для переброски моста, — ответил Сизов, — здесь проходит трасса скотоперегона. Вокруг луга — нельзя допускать потрав. В совхозе овец тридцать тысяч голов. Каждая отара, а их в совхозе шестьдесят, проходит через переправу, и почти каждая теряет одну — две овцы. За день успевают переправиться не больше десяти отар. Поэтому вся переправа длится неделю, и каждый день погибают десять — пятнадцать овец. Словно дань кому-то платим!

— Бороться со змеями не пробовали? — спросил я.

— Пробовали, да толку мало. Посоветовали нам выжечь кусты и траву. Сколько горючего израсходовали, чуть пожар по степи не пустили, а трава снова выросла, и гибель овец продолжается.

— А если выжигать каждый год перед началом переправы?

— Нельзя. Овцы по выгоревшему месту не идут. Бегут к свежей траве.

— Ладно, — сказал наш бригадир, — пока и мы ничего сказать не можем, но постараемся разобраться.

Сизов отправил Сарсенбая к отаре и велел начинать переправу. Отара Сарсенбая подошла к мосту. Овцы были острижены и поэтому казались очень худыми.

Два чабана — помощники Сарсенбая — стали у моста. Овцы сгрудились перед мостом. Первыми через мост перешли две собаки. На нашем берегу собаки разошлись в стороны и улеглись возле кустов. За собаками потянулись овцы. Они проходили между чабанами, переходили мост, а на нашем берегу рассыпались цепью. Овцы перебегали от куста к кусту, по пути объедая ветки и сощипывая с земли траву. В кусты овцы не шли. Собаки поднялись и ушли вперед. Сарсенбай с сыном и двумя другими собаками подгонял задних овец. Вслед за отарой два вола перетащили через мост телегу с юртой и чабанскими пожитками. На арбе сидела жена Сарсенбая.

Мы хотели подойти к овцам, но нас не пустили собаки. Они встали на нашем пути, и испытывать судьбу нам не захотелось. Сарсенбай прикрикнул на собак и подошел к нам.

— Если возле зарослей пройдем без потерь, значит, аллах помиловал овец! Извините, но стоять здесь у меня времени нет. Отара уходит.

— Мы проводим отару до конца зарослей.

— Тогда пойдемте вместе.

До самого конца зарослей овцы паслись спокойно.

— Слава аллаху! — воскликнул Сарсенбай, когда последняя овца благополучно прошла мимо зарослей.

Мы простились с Сарсенбаем и вернулись к мосту, но начало переправы второй отары прозевали, однако и эта отара прошла опасный участок без потерь. Мы и ее проводили, а когда вернулись к мосту, там уже стояла третья отара. Овцы напились, но от воды шли неохотно. Трое чабанов с трудом оттеснили овец к мосту. Как и в отаре Сарсенбая, первыми мост перешли две собаки. Псы знали свои обязанности и заняли свои места по флангам. Овцы колонной перешли через мост, но пастись не стали, а разошлись вдоль зарослей и встали в тени от кустов чингиля. Было уже жарко. Солнце пекло вовсю. Овцы часто — часто дышали и старались спрятать голову в тень.

— Гей! Гей! Гей! — кричали чабаны.

Овцы отбегали в сторону, но тут же останавливались в тени ближайшего куста. Чабаны бегали от одной группы овец к другой, но построить отару в походный порядок им не удавалось. Вдруг одна овца заблеяла, задрала голову и заметалась.

— Смотрите! Смотрите! — закричал Сизов. — Ее укусила змея!

Мы сразу же помчались к отаре, но на пути опять встали собаки. Они бросились на нас с такой яростью, что мы тут же остановились. Доктор закричал чабанам, чтобы они убрали собак. В этот момент еще одна овца заблеяла и, задрав голову, понеслась между кустами. За нею шарахнулись и другие овцы.

— Еще одна! — всплеснул руками Сизов. — Поистине «проклятое место»!

— Я заметил, откуда она побежала! — крикнул Илларионыч.

Собак отогнали. Мы подошли к кусту, на который указал Илларионыч. Земля вокруг куста была истоптана овцами. Разумеется, никого мы там не нашли.

— Надо ветки раздвинуть! — сказал Вячеслав.

Мы раздвинули ветки и в глубине куста обнаружили щитомордника. Пока мы возились с кустом, чабаны поймали укушенных овец. У обеих чуть выше носа на морде вздулись желваки.

— Отсюда опухоль распространится по всей голове, и потом овца издохнет, — сказал Сизов. — Мы пробовали лечить укушенных овец. Обкалывали опухоль раствором марганцовки или новокаином, но бесполезно: овца все равно погибает.

— Нам нужно походить между овцами, чтобы увидеть, почему змеи кусают овец, — сказал Илларионыч, — а собаки нас не пускают.

— Собаки вас пустят, если вы наденете наши халаты, — ответил чабан, сейчас собаки считают вас чужими, а в халатах примут за своих.

Четвертую отару мы встретили на подступах к мосту. Сизов взял у чабана халаты. Мы переоделись, и собаки пустили нас к отаре.

Овцы этой отары, так же как и их предшественницы, прятались в тень. Идти по жаре они не хотели. И здесь чабаны бегали от одной группы овец к другой, кричали и подгоняли их палками.

Мы долго бродили между овцами, но ничего не обнаружили. Отара прошла уже половину «проклятого места», и тут я заметил щитомордника. Он выполз из куста чингиля и, свернувшись, улегся в тени, под ветками. Я не стал тревожить змею. Нужно было посмотреть, что же будет дальше. Я осторожно попятился и сел в тени соседнего куста так, чтобы видеть щитомордника. Так я сидел и наблюдал минут десять. Щитомордник лежал неподвижно. Потом к кусту, где лежала змея, подошла овца. Овце было жарко. Она искала тенистого местечка, а возле этого куста тень была погуще. Овца вытянула шею и опустила голову к самым корням куста. Щитомордник сжался в комок и зашипел. Может быть, овца не услышала предупреждения, а может быть, просто захотела рассмотреть змею поближе. Она не только не отвела голову от опасного места, а, наоборот, потянулась мордой к змее. Броска щитомордника я не заметил. Овца вдруг дернулась, громко заблеяла, задрала голову и шарахнулась от куста. Щитомордник тут же скользнул в сплетение ветвей.

Итак, змеи кусают овец в тот момент, когда овцы в поисках прохлады суют голову в тень у основания ветвей куста!

Я немедленно поделился результатами наблюдения с Илларионычем и… тут же раскаялся в этом.

— Ты мог забрать змею? — спросил меня бригадир.

— Мог, но не успел…

— Какого же ты дьявола сидел, уставившись на змею, позволил ей укусить овцу?

— Я хотел понаблюдать за поведением щитомордника…

Илларионыч разъярился и, как говорят, выдал мне на полную катушку. Признаться по правде, я не слушал бригадира, а думал о том, как спасти пострадавшую.

Тем временем овцу поймали. На морде, чуть выше носа, выступили две капельки крови, но опухоли еще не было.

— Доктор, а если вырезать место укуса? Может быть, яд еще не распространился. Опухоли-то пока нет! — сказал я.

По знаку доктора чабан вынул нож, оттянул кожу на месте укуса и срезал тот участок, где были капельки крови. По морде овцы потекла свежая кровь. Доктор Сизов достал из своей сумки йод и залил ранку.

— Орозбек, эту овцу положи на телегу. Посмотрим, что с ней будет!

Четвертая отара ушла. К мосту приблизилась пятая. Все повторилось с той же последовательностью. Овцы бежали к воде, жадно пили, переходили через мост, лезли в тень и… натыкались на змеиные зубы. Пятая отара потеряла три овцы. Правда, двум вырезали места укуса, но чабаны, выполняя распоряжения доктора, скептически ухмылялись.

Шестая отара недосчиталась двух овец. Седьмая — тоже двух. Восьмая одной. За день переправилось одиннадцать отар, потеряв при переходе через «проклятое место» тринадцать овец. Было о чем задуматься.

Вечером приехали ветеринарный фельдшер и два ветсанитара, сопровождавшие отары. Санитары сноровисто поставили возле моста две палатки. В одной установили стол и шкаф с медикаментами и инструментами, а в другой расстелили кошму. Собрались мы в этой палатке на совет. Судили, рядили, спорили, но, как уберечь овец от змей, так и не придумали. Вячеслав сидел молча и в спорах участия не принимал. Когда же все наговорились и умолкли, он попросил разрешения высказаться. Илларионыч считал, что Вячеслава слушать не следует, ибо ничего существенного он не скажет, и предложил закончить совет. Но Сизов (для которого мы все были одинаково авторитетны) все же захотел выслушать Вячеслава.