Виталик собрался ответить что-нибудь хамско-циничное. Открыл уж было рот. Но вместо слов оттуда, словно из тюбика с пастой, поползло мычание: М-М-М-М-М-М! Чашка выпала из рук молодого циника на колени, однако ожога он не почувствовал.

Это Линда внезапно изменила внешность. Перед Виталиком сидела уже сорокапятилетняя женщина, многомудрая и многоопытная во всех вопросах человеческого бытия – от секса до банковских афер. Потом она обернулась юной негритянкой с губами, самой природой созданными как для долгих влажных поцелуев, так и для защиты зубов от кулака ревнивого любовника. И тут же негритянка превратилась в китаянку с услужливой улыбкой на будто бы выточенном из слоновой кости лице. Конечно, при этом можно было бы поиграть еще и габаритами, однако Линда была ограничена фиксированным размером своей одежды.

И тогда она снова вернулась к своему привычному облику.

– Ты… ты кто? – спросил ошалело Виталик, слегка заикаясь.

– Я твоя принцесса Греза, дорогой Виталинька! – эротично зашептала Линда. – Материализовавшееся сновидение, от которого ты неизменно просыпаешься с мокрыми трусами. Наконец-то мы с тобой встретились. Я вся к твоим услугам, желанный мой! Как долго я, вынужденная находиться на темной стороне твоего разума, мечтала об этом мгновении. Возьми меня, возьми! И реализуй все свои фантазии! О, скорее!

В том состоянии, в котором сейчас пребывал Виталик, люди способны совершать различные поступки – от вполне банальных, типа выпрыгивания из окна или попыток спрятаться под столом, до экстравагантных, перечень которых бесконечен. Но меньше всего он был в этот момент склонен к занятию сексом.

– Этого не может быть! – прошептал он побледневшими губами.

– А что может быть? – с издевкой спросила Линда. – Ну, фантазируй, выдвигай версии. Ведь ты у нас такой умный, такой одаренный!

– Я не знаю…

– А ты случайно не описался, мой мальчик?

– Н-нет.

– Ну и чудненько. Слушай меня внимательно и не перебивай. Меня зовут Линда. Я и есть эта самая кукла, о которой ты столь непочтительно отозвался. Как видишь, мой «газообразный» интеллект не столь уж и плох. Во всяком случае, я тебя уже два раза сделала. Вчера, в клубе, и здесь. Так что шутить со мной больше не надо. Если что, я тебя задушу вот этими самыми руками.

Для пущей убедительности она взяла пустую эмалированную кастрюлю и сплющила ее ладонями так, что ее можно было просунуть под дверь.

– О'кей?

– О'кей, – подавленно согласился Виталик.

– Значит, так, – продолжила Линда. – Я действительно заплачу тебе тридцать штук. И может быть, поживу с тобой недельку в качестве бонуса. Если, конечно, меня устроит то, что ты сделаешь. Если нет – убивать не стану. Шютка. Короче, тебе придется изучить мою программу и снять кое-какие блокировки. Это реально?

– Реально, – согласился Виталик. Он и не на такое согласился бы, лишь бы этот немыслимый и опасный феномен – точнее, феновумен – поскорее оставил его в покое.

– Я смотрю, что ты мне так и не поверил. Что я – совершенная кукла с программной начинкой внутри. И при этом обладающая разумом. Именно разумом.

– Честно признаться, да.

– Но это ведь чистый материализм, Виталичка! Вспомни принцип, который сформулировал отец кибернетики Норберт Винер. Если человек, отделенный ширмой от компьютера, имеющего синтезатор речи, общаясь с ним, будет считать, что общается с человеком, то, значит, этот компьютер обладает способностью мыслить. То есть имеет разум. Так?

– Так.

– До моего маленького перформенса со сменой внешнего облика ты считал меня человеком. Так?

– Так.

– В Дьявола, как я понимаю, ты не веришь. Так?

– Так, – после непродолжительного раздумья согласился Виталик.

– Следовательно, кто я? Тот самый искусственный интеллект. Кукла, наделенная разумом.

– Да, но к чему все эти понты, вся эта мимикрия? – наконец-то сформулировал вопрос Виталик. – И как получилась такая точная имитация внешности человека? То есть женщины.

– Не бери в голову, – рассмеявшись, ответила Линда. – Это все химия, механика и прочие вещи, в которых ты не сечешь. В общем, раз ты не веришь во всяческую инфернальность, то тебе придется принять мое объяснение.

– Но есть еще один вариант. Пришельцы. Ты или гуманоид, или робот, которого гуманоиды внедрили в человеческое общество.

– Для чего внедрили-то, милый?

– Чтобы овладеть земными ресурсами.

– Ты веришь в эту ахинею?

– А что еще мне делать? – тупо спросил Виталик.

– Я считала, что ты умнее. Ладно, пусть будет по-твоему. Но если у меня внутри интелевский процессор, это снимет твои идиотские подозрения?

– Нет, – глядя Линде прямо в глаза, ответил Виталик. – Гуманоиды могли сами основать корпорацию Intel, чтобы выпускать комплектующие. И из них они и начали собирать роботов. Таких, как ты.

– Я всегда считала, что в таком возрасте параноиков не бывает. Но ты это с блеском опроверг. Придется зайти с другой стороны. Тридцать штук тебя интересуют?

– Сорок, – быстро ответил Виталик. Именно эта сумма должна была, по его мнению, заткнуть его совесть, которая пыталась протестовать против предательства рода человеческого. Предательства, которое может иметь непредсказуемые последствия. И следовательно, сделка с Линдой мало чем отличалась от сделки с Дьяволом. Правда, с Дьявола он бы слупил гораздо больше гринов, поскольку враг рода человеческого делает их прямо из воздуха.

– Всё, это окончательная сумма. Больше ты из меня ни цента не выциганишь. Потому что я не банкир семейства Рокфеллеров и даже не вице-спикер Госдумы. Все остальные твои условия могут иметь только нематериальный характер. Понял?

– Понял.

– Тогда приступай. Но только не сейчас. Сегодня у тебя похмельный синдром, и тебе нельзя доверить даже кофеварку.

До Виталика наконец-то дошло, в какую авантюру он ввязался. Одно дело – клепать программы для манипуляторов, которые отлаживаются на стендах без всякого риска. И совсем другое – вторгаться в неизвестную систему этой супертелки, которая кастрюли плющит. Тут ни о какой отладке и доводке речи не идет. Ковырнешь что-нибудь не так, и она ошизеет, возьмет в ладони голову, маленько сдавит, и мозги брызнут в разные стороны.