Д'Артез. Организация? Ах, господин обер-регирунгсрат, у нас дела ладятся без всякой организации. Прощу вас, не примите это за критику. Однако, возвращаясь к вашему делу, мы не слишком-то сведущи в обычаях правого берега Сены, это на левом берегу нам известны все ходы и выходы. Односторонность, верно, и мы надеемся, что со временем сумеем перестроиться. Я лично уже пытался однажды совершить подобный шаг, заглянуть на другой берег. Правда, тому уже два года, и с кирпичом моя попытка ничего общего не имеет. До того я постоянно останавливался в отелях на левом берегу, но на этот раз поселился на острове Сен-Луи, если не ошибаюсь, на Кэ д'Анжу, с видом, стало быть, на правый берег и мост поблизости от отеля. Французские коллеги немало удивлялись, что я остановился именно там. Но причину я им не раскрыл, а причина была чисто профессиональная. Меня, чего доброго, сочли бы сентиментальным или даже романтиком. На вывеске рядом с входом в отель - "Отель Мир", теперь припоминаю, а как же ему еще называться, не правда ли, - так вот, на вывеске внизу можно было прочесть: "Confort moderne". Вывеске этой лет пятьдесят минуло, равно как и комфорту. Ничего похожего на комфорт вашего "Интерконтиненталя". Профессиональный же эксперимент заключался в том, что мне хотелось отрепетировать роль двадцатилетнего студента, который обитал в этом отеле лет, скажем, тридцать назад. "Confort moderne", вид на Сену и на другой берег помогли мне мысленно вжиться в положение того молодого человека. Совершенно серьезно, господин обер-регирунгсрат, это не что иное, как профессиональная уловка. Мне хотелось уяснить себе, как повернулись бы события в мире, если бы этот молодой человек тридцать лет назад действительно имел счастье там жить. Так вот, не буду докучать вам чисто профессиональными проблемами, вам же для протокола надобны факты: из этой роли ничего путного не выжмешь. Она сгодилась бы в крайнем случае для двух-трех горестных реплик на исторические темы, но, на мой взгляд, подобной роскоши - современного комфорта - мы себе позволить не можем. Со спокойной совестью сообщите это вашим парижским коллегам как факт и закрепите его документально. Прошу прощения, но в этой области я считаю себя специалистом.

Глачке. Да, безусловно, господин Наземан. Никто и не сомневается. Но как я уже говорил, дело вовсе не в этом. Дело в том...

Д'Артез (прерывая его). О, напротив, господин оберрегирунгсрат. Кирпич - предмет прямо-таки непростительно романтический. Полиция, должно быть, считает ниже своего достоинства заниматься подобным вздором.

Глачке. Но поймите же меня правильно: речь идет вовсе не о кирпиче, речь идет единственно об имени д'Артез. Речь идет о политическом аспекте этого дела. Только поэтому парижская полиция и запросила нас, и только поэтому мы пригласили вас сюда. В комнате у этого субъекта обнаружили американский паспорт, выданный на имя Цахорского или Зулковского. Вам это что-нибудь говорит?

Д'Артез. Зулковские, насколько мне помнится, старинная польская знать.

Глачке. Вот видите! Известен вам кто-либо под этим именем?

Д'Артез. Из книг по истории. Был как будто бы во время оно генерал Зулковский.

Глачке. Вот видите! У полиции, очевидно, вполне обоснованное подозрение, что речь идет о политическом агенте.

Д'Артез. Марксисте?

Глачке. Нет, как раз наоборот, о правоэкстремистской или даже монархической группе. В Париже, естественно, хотели бы дознаться, кто их кредитует.

Д'Артез. Но с какой же стати буду я финансировать монархическую организацию? Это никакого касательства к моей профессии не имеет.

Глачке. Да поймите же меня правильно, господин Наземан. Ни одному человеку подобная безумная идея в голову не придет. Речь идет всего-навсего об имени д'Артез. Разве так уж странно, что парижская полиция, столкнувшись со столь редкостной фамилией, тотчас вспомнила вас? Все, чего мы хотели бы и о чем просили бы вас, - это сообщить нам, известен ли вам ныне или в прошлом еще кто-либо, пользующийся этой фамилией.

Д'Артез. Тот д'Артез, которого я знаю...

Глачке (перебивая). Вы, стало быть, знаете такого?

Д'Артез. Разумеется. А как бы я получил право принять его имя?

На пленке пауза. Слышно только порывистое дыхание. Очевидно, господин Глачке огорошен, иначе этого не объяснить. Ему нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Глачке. Ну вот, наконец-то мы сдвинулись с места. Весьма признателен вам за сообщение. Так что же с этим д'Артезом?

Д'Артез. Я совсем потерял его из виду. Оттого только мне и пришло в голову принять это имя, чтобы выманить его из укрытия. Можно ли придумать лучший способ? Лучше избранного мною? Имя д'Артез слышат по радио, его читают на театральных афишах и так далее. Мне представляется, что это превосходно задуманный розыск. Каждый вечер, когда я стою на сцене, я только и жду, что кто-нибудь из публики поднимет меня на смех и крикнет: "Да это ведь не ты вовсе!"

Глачке. И до сего времени он так и не дал о себе знать?

Д'Артез. Я все еще жду. Надо запастись терпением, господин обер-регирунгсрат. Это все равно как и в вашем ремесле. Есть, без сомнения, причина, почему мой друг все еще скрывается.

Глачке. А вы с ним не переписывались?

Д'Артез. Но, господин обер-регирунгсрат, это же первейшее правило: никаких письменных улик! Не мне вам это говорить. Тем более когда речь идет о делах частных.

Глачке. Да, безусловно, само собой разумеется. Большое спасибо.

Д'Артез (судя по легкому шуму, видимо, приподнимаясь). Вот, пожалуй, и все.

Глачке. Нет, господин Наземан, сделайте одолжение, еще минуточку. Я знаю, ваше время дорого, к тому же прискорбный повод, приведший вас во Франкфурт... Но у меня к вам еще один вопрос. Не скажете ли, когда вы получили последние сведения о вашем друге д'Артезе?

Д'Артез. Точную дату мне, пожалуй, не припомнить. Я уже говорил вам, цифры - моя слабая сторона. Наш брат придерживается фактов. Так вот, последние сведения, дошедшие до меня о д'Артезе - не от него самого, нет, а, как у нас водится, обходным путем, - так последние сведения гласили, что он попался в сети герцогини Мофриньез. Чему я сердечно был рад.