– Нет! – упрямо продолжала твердить я. – Вы должны отпустить хотя бы мою подругу. Тогда я скажу вам, где фотографии.

– В общем, так! – Данчук поднялся. – Все, что можно, я вам уже предложил. Даю вам на раздумья остаток этой ночи. Посидите в специально приспособленном для упрямых и тупых помещении, подумайте о жизни, глядишь – к утру поумнеете.

Он кивнул бандитам и вышел. Борян подошел к нам и сказал:

– Подъем!

– Куда вы нас ведете? – спросила я.

– Там увидишь, – сказал он и грубо толкнул меня в спину.

Нас подвели к двери, не той, за которой скрылся Данчук, а той, которая, как я подумала, вела в смежное помещение. На самом деле за ней оказался короткий коридор, в конце которого мы уткнулись в металлическую дверь. Борян открыл ее.

Сразу за порогом начинались ступеньки, ведущие вниз. Спустившись по ним, мы оказались в холодном подвале без окон, с абсолютно голыми стенами. Никакой мебели не было в этом довольно просторном помещении. Освещалось оно слабой лампочкой, прикрученной к одной из стен.

– Ну вот, если что, постучите, – сказал Борян. Поднявшись по ступенькам, он закрыл за собой дверь и щелкнул снаружи задвижкой.

Мы с Иркой стали оглядываться в поисках места, где нам можно было бы присесть. Но, увы, не нашли ничего подходящего, кроме последней ступеньки лестницы, по которой мы спустились в подвал. Однако бетонные ступеньки были холодными, и долго мы на них не высидели. Я подумала, а не снять ли блузку и постелить ее, но не решилась из-за холода.

– Что мы теперь будем делать? – спросила Ирка.

– Надо настаивать на своем, – ответила я.

– А если они нас здесь… – Ирка не договорила, поскольку то, что с нами могли сделать, было столь многообразно и ужасно, что говорить об этом вслух не хотелось.

– Пока фотографии у нас, ничего они не сделают.

Ирка устало опустилась на корточки, положив голову на колени. Я прошлась по подвалу и тоже пристроилась рядом с Иркой.

– Ничего, – подбодрила я ее, – вот увидишь, они одумаются.

Но бандиты одумываться не спешили. Время летело, а никто так и не появился. Это была самая худшая ночь в моей жизни. Ноги устали через час. Еще через два часа мы с Иркой были вынуждены прижаться друг к другу, чтобы хоть как-то согреться: в подвале был собачий холод. Под утро я попыталась заняться гимнастическими упражнениями, чтобы разогнать кровь. Ирка же совсем скисла и снова начала канючить и причитать, что это все из-за меня и что она очень устала.

А под самое утро случилось нечто такое, что разом выбило нас из колеи. Было шесть часов. Мы с Иркой сидели в изнеможении на ступеньках, когда вдруг в дальнем темном углу подвала что-то зашуршало и зашлепало. Мы насторожились и поднялись. Через несколько секунд мы увидели, что это! И, не сговариваясь, заорали в один голос: «Крыса!», бросились вверх по ступенькам и забарабанили в дверь.

Через пять минут дверь открылась. На пороге стоял сонный Борян.

– Ну? Чего надо? – спросил он.

Я, немного отдышавшись, сказала:

– Первое – мы хотим в туалет. Второе – у нас есть компромиссное предложение, которое, я думаю, устроит и вас и нас.

– Пошли, – сказал Борян, зевнув, и посторонился, пропуская нас. Через несколько шагов наш стражник остановился у одной из трех выходивших в коридор дверей. Он открыл ее ногой и пропустил нас в небольшой, но на редкость загаженный туалет. Я, морщась от невыносимого смрада, повернулась к Боряну, который, похоже, не собирался оставлять нас вдвоем с Иркой.

– Может, все же закроешь дверь с той стороны? – предложила я ему.

– Ага, щас, все брошу и оставлю вас, чтобы вы потом через эту форточку сдернули, – он указал на крошечное окошко над унитазом.

– Но хотя бы отвернуться ты можешь? Встал здесь как евнух, подглядывающий за гаремом.

Боряна задело мое сравнение, он фыркнул и отвернулся. Стоя спиной к нам, он заговорил о деле:

– Ну? Слушаю твое предложение.

– Я предлагаю следующее, – произнесла я. – Давайте поедем вместе туда, где спрятаны фотографии. Я сама достану их из тайника и передам вам в руки. После этого вы тотчас же отпускаете нас.

– Куда ехать надо? – подозрительно спросил он.

– Скажу честно, – решилась я. – Тайник находится в окрестностях нашего дома.

Похоже, мое предложение не очень впечатлило бандита. Когда мы вышли из туалета, он постоял несколько секунд в раздумье, наверное, решал: отвести нас обратно в подвал или проводить к своему патрону. Наконец Борян принял компромиссное решение.

Мы вернулись в ту же комнату, где разговаривали с Данчуком несколько часов тому назад. Там сидел на диване второй гоблин, Вован. Борян устало кивнул головой в нашу сторону и дал команду следить за нами. Сам же, по всей вероятности, направился на утренние консультации с руководством.

Через несколько минут он вернулся и сказал, как Гагарин перед стартом:

– Поехали!

Нас вывели через входную дверь, к моему удивлению, не завязав глаза. Как я и предполагала вчера, мы оказались в небольшом городском дворике, окруженном со всех сторон забором. В центре дворика стояла машина, та самая, на которой нас сюда привезли. Нас с Иркой усадили на заднее сиденье, между нами сел Борян, а Вован занял место рядом с шофером.

– Слушайте меня внимательно, бабье, – произнес Борян, обнимая нас за плечи. – Если только шелохнетесь, сразу голову откручу.

И он прижал нас обеих к себе так, что, кажется, ребра хрустнули. Дыхание у меня сперло, но Борян тут же ослабил хватку.

– Все ясно? – спросил он.

– Более чем, – ответила я.

Машина тронулась и выехала через ворота. По мелькавшим за окном машины улицам я поняла, что мы находимся в Волжском районе, одном из центральных в городе. Машина, плавно набирая обороты, устремилась в направлении Солнечного. В семь часов утра движение было еще не столь оживленным, и шофер, развив бешеную скорость, мчался по улицам. Когда мы уже въехали в Солнечный, в голову мне вдруг пришла мысль, лишившая меня покоя. Почему эти бандиты были с нами так откровенны? Почему Вован вчера запросто выложил то, чего нам знать не следовало бы? Почему, наконец, сегодня нам не завязали глаза? Все это могло означать лишь одно: нас можно было больше в расчет не принимать. Получив фотографии, они ликвидируют нас – и концы в воду.

Меня снова охватил ужас, я стала лихорадочно размышлять, что можно предпринять в такой ситуации, чтобы спасти хотя бы Ирку, которая была совершенно не виновата ни в чем. Но как я ни ломала голову, выходило, что помощи нам ждать не от кого. По пути мы миновали два поста ГАИ, но ни один из гаишников и не думал останавливать нас, хоть я и понадеялась, что им захочется поживиться при виде дорогого автомобиля.

Проехав по Солнечному, мы уже въезжали в наш двор. И тут слабая надежда затеплилась в моей груди: я поняла, что на какую-то помощь мы все же можем рассчитывать. На лавочке у нашего подъезда сидел парень в форме военного курсанта – это был один из Иркиных женихов, Юра. Видимо, он прибыл утренним поездом.

Но это еще не все. Я была поражена и обрадована одновременно, когда увидела припаркованный недалеко от подъезда знакомый мне синий «жигуленок» и прогуливавшегося рядом с ним моего вчерашнего спасителя, художника Станислава.

Я осторожно покосилась на Ирку. Но она смотрела не на меня, а на Юру. Это было неудивительно: моя подруга, конечно, думала о предстоящем объяснении с женихом – почему она приехала домой только утром, да еще на иномарке, с гололобыми парнями.

– Куда дальше? – спросил Борян, когда машина остановилась у подъезда.

– В подъезд, – сказала я.

– Ты сиди здесь, – бросил он Ирке, – а мы с тобой пойдем, – это уже мне.

– Нет, – категорично возразила я, – мы пойдем вместе.

– Ладно, вылазь, – скомандовал Борян, и мы вчетвером вылезли из «Ауди», только шофер остался за рулем.

Выйдя из машины, Ирка остановилась как вкопанная, глядя на Юру. Тот поднялся с лавочки и пошел по направлению к ней. Краем глаза я заметила, что с нашей компании не сводит напряженного взгляда остановившийся около своей машины Станислав.