– Да пошел ты, – услышала я грубоватый голос Боряна, и тут же он проговорил в трубку:

– Алло, вас слушают.

– Борян, – произнесла я как можно более оптимистично, – рада тебя приветствовать.

– Кто это говорит?

– Как кто? Не узнаешь старых знакомых? Это я, Оля. Мы сегодня с тобой расстались в спешке, я даже до свидания не успела сказать.

– Ах ты сука, – произнес Борян, – да я тебя…

– Тихо, тихо, Боренька, я-то знаю, что ты вежливый мальчик. Но что о тебе подумают окружающие тебя коллеги?

– Чо ты хочешь?..

– Только одного, – сказала я, – немедленно переговорить с Данчуком. Пусть возьмет трубку.

– Ладно, – буркнул Борян, – сейчас узнаю, – и положил трубку на стол.

В трубке снова послышались приглушенные голоса разговаривающих в комнате.

– Вот так, Вася, – сказал один, – бывают женщины, которые даже на гоблинов могут наезжать.

– Да нет, – возразил ему другой голос, – наверное, Борян с ней залетел и скоро станет папой.

– Только бы не мальчик родился, – сказал первый, – не дай бог, в отца пойдет…

В этот момент в трубке послышался голос Данчука:

– Я вас слушаю.

– Добрый день, Василий Григорьевич. Сегодня мы еще не имели возможности поздороваться.

– Я вас слушаю, – еще более сухим тоном повторил Данчук.

– Ну тогда слушайте внимательно. Если вы не хотите, чтобы фотографии завтра оказались в руках Борисевича, то сегодня придете на встречу со мной в условленное место, прихватив с собой пять тысяч долларов.

– Что это за место? – спросил он.

– О времени и о месте я сообщу позже. Вечером. Дайте телефон, по которому я могла бы позвонить лично вам.

Данчук назвал мне номер телефона, и я повесила трубку.

Подготовительная работа была завершена. Теперь мне оставалось только сообщить им место встречи и ждать. С моей точки зрения, я сделала все, чтобы убедить их прийти на встречу. И даже потребовала с них денег за информацию – по моему мнению, это должно было их убедить в серьезности моих намерений. Главной же целью всего задуманного мной было – избавиться от фотографий.

Я сидела в полумраке кинопроекторной на полу, прижавшись к стене и обхватив коленки руками. Каждые пять минут я поглядывала на часы, с нетерпением ожидая часа приближающейся встречи. Мое нетерпение странным образом подстегивалось охватывающим меня страхом. До того момента, как я прибыла сюда в половине двенадцатого ночи и спряталась в кинопроекторной, мной владел лишь охотничий азарт. Больше всего мне хотелось отомстить этим гадам за все незаслуженно понесенные мной унижения и оскорбления.

Но стоило мне десять минут посидеть в темном пустом помещении, где от легкого ветерка скрипят и дрожат стены, как азарт куда-то испарился, и на смену ему мне в душу, словно искусственный дым, заполняющий сцену, стал закрадываться страх.

Я прикинула, что для того чтобы отыскать старый заброшенный клуб на окраине города, моим врагам потребуется не меньше часа, поэтому окончательные звонки, в которых сообщалось о месте встречи, сделала в одиннадцать вечера. Позвонив, я сразу же отправилась на место встречи.

Весь день до вечера я бродила по городу. Написала и отправила письмо на адрес Станислава, в котором сообщила, что я собираюсь предпринять и где в случае трагических для меня последствий меня можно искать. Я добавила, что больше никого не хочу вмешивать в это дело, и на всякий случай попрощалась со всеми.

И вот теперь сижу здесь одна, прислушиваюсь к каждому шороху в здании, и с каждой минутой во мне возрастает желание сбежать отсюда. Наверное, я сделала бы это давно, если бы не мое врожденное упрямство и желание доводить все начатые дела до конца. Я уговаривала себя: «Ты должна просидеть здесь до двенадцати – часа назначенной встречи. Если же они к этому времени не придут, тогда ты сможешь спокойно, с чистой совестью смыться». Я была почти уверена, что они не придут: вряд ли эти воротилы воспринимают меня всерьез.

Я посмотрела на часы: без десяти двенадцать. «Еще десять минут – и можно сматываться», – сказала я себе, втянула носом воздух, стараясь привести в норму свое сердцебиение, и в следующую же секунду затаила дыхание. В гулкой тишине киноклуба раздались чьи-то тяжелые и размеренные шаги. Я тихо выдохнула воздух и, улегшись на живот, аккуратно поползла на балкон. Я подобралась к краю балкона и, прячась за перилами, стала наблюдать за тем, что происходит в зале. Размеренные шаги приближались – поступь мужчины, уверенного в себе. Он шел по коридору флигеля в зал. Прошла секунда-другая томительного ожидания, и наконец в зале появился высокий мужчина в длинном плаще. Несмотря на полумрак, я узнала его сразу – это был один из охранников Борисевича, которого я когда-то про себя так и окрестила: «длинный плащ».

Похоже, этот длинный светлый плащ был любимой его одеждой, если даже в этот теплый сентябрьский вечер он не пожелал с ним расстаться. Охранник остановился на пороге и стал пристально осматривать помещение. Его прищуренный взгляд скользил по портьерам и углам. В какой-то момент он скользнул и по перилам, за которыми пряталась я. Меня мгновенно прошиб озноб. Но, видимо, из-за полумрака «длинный плащ» не заметил меня. Не обнаружив ничего подозрительного, он повернулся в сторону коридора и вынул руку из кармана. В руке у него была зажигалка, вспыхнул язычок пламени и тут же погас. Видимо, это был условный сигнал, так как через несколько секунд по коридору послышались шаги и в зал вошел Борисевич в сопровождении другого своего охранника в короткой кожаной куртке. Этот охранник тоже был знаком мне.

– Ну что? – спросил Борисевич, обращаясь к «длинному плащу».

– Пока все тихо, – ответил он, – но это мне и не нравится.

– Мне вообще все это не нравится. Но другого выхода не было.

– Ну что будем делать, шеф? – спросил «кожаная куртка».

Борисевич посмотрел на часы.

– Пока ждать, а там посмотрим. Я почему-то уверен, что она здесь.

«Итак, – подумала я, – первая партия прибыла. Интересно, будет ли вторая. Ну, если нет, то это их проблемы и все решится само собой».

Однако и конкурирующая группировка не заставила себя долго ждать. Правда, появление ее было несколько неожиданным не только для Борисевича со товарищи, но даже и для меня. Почти одновременно распахнулись две портьеры, закрывающие окна, и из-за них выскочили два моих старых знакомых – Вован и Борян, оба с пистолетами в руках.

– Стоять! – рявкнул Борян, обращаясь к первопришедшим, как будто Борисевич и его охранники собирались прилечь. – Поднять руки!

Борисевич и компания почти в точности выполнили приказания Боряна. Первое – они остались стоять. Второе – они подняли руки. Но не совсем вверх, а до пояса, при этом «кожаная куртка» выкинул в направлении Боряна две руки с зажатым в них пистолетом, а «длинный плащ» выхватил из-под полы плаща автомат, также направив его на Боряна с Вованом.

– Не стрелять! – послышалось два голоса одновременно. Это кричали Борисевич и Данчук.

Последний появился, как и его охрана, через окно – это был мой прокол. Я не осмотрела здание снаружи – похоже, в двух окнах не было стекол. Окна высокие, от земли недалеко, пробраться через них в зал не составляло большого труда. Ситуация складывалась по-моему, я только не ожидала, что она сразу примет такой оборот. Там, внизу, в зале стояли две вооруженные группировки, направившие друг на друга стволы, которые лишь чудом еще не были пущены в ход.

– Да уж, – медленно протянул Данчук, делая шаг вперед в направлении Борисевича, – я подозревал, что это ваших рук дело. Я был почти уверен в этом.

Он остановился, скрестив руки на груди, и с ухмылкой посмотрел на Борисевича.

– Признаться, и у меня были опасения, что без вас в этом деле не обошлось, – ответил ему Борисевич и гордо вскинул плешивую голову, глядя на Данчука сверху вниз.

Так они и стояли в центре зала, напряженно всматриваясь друг в друга. Два врага. Два антипода. Два хищника. Невысокий, худощавый, с кошачьими повадками Данчук и рослый, крупный, с большим животом Борисевич, в облике которого было что-то медвежье.