— Ладно, — хмуро сказал Трифонов, — продолжайте, майор.

— На стремянке в саду есть следы от сапог садовника. Очевидно, на чердак лазил он. На перекладинах и пальчики его оставили след. Матвей Солодов отрицает этот факт. Он утверждает, что пользуется лестницей для обрезки деревьев и вешает на сосны скворечники. Ну а сама лестница всегда валялась у забора, и как она оказалась возле дома, он не знает. Что касается кортика, то мы дали запрос в адмиралтейство. Отпечатков на оружии нет, но остались частицы какого-то лака. Сейчас в лаборатории колдуют над ним.

— Итак, коллеги... — протянул Трифонов. — Нет ни одного обитателя усадьбы, которого мы могли бы взять под свое крыло и освободить от подозрений. Убийцей может оказаться каждый. И в довесок ко всему мы имеем труп неизвестного. Давайте копать дальше. Нашли "шкоду" мед— сестры?

— Нашли. — Участковый махнул рукой. — Полный бред. Она стояла на опушке в двадцати метрах от шоссе, не доезжая до побережья полутора километров. Получается, что Вика загнала машину в лес, бросила ее и до усадьбы шла пешком. В голове не укладывается. Ключи торчали в зажигании. Никаких поломок в машине нет.

— Вы пытались с ней связаться?

— Конечно. Дамочка сама удивилась. Она продолжает утверждать, будто оставила машину возле дома Виктора Туманова, за шесть домов до усадьбы, но, не застав его, пошла пешком. Туманова действительно вчера не было, и он ничего не знает.

— Похоже, убийца сам запутался либо не сумел осуществить свой план так, как задумал. Слишком много неразберихи. Кто-то один спотыкнулся, и на него свалились все остальные, а мы разгребаем.

— Не Недда ли? — спросил Куприянов.

— Не знаю. Ей могли позвонить из другого места, чтобы отвлечь ее от дома. Да и садовник мог использовать лестницу, чтобы вешать скворечники. Попытайтесь еще раз проверить телефонную линию.

— Если позволите, Александр Иванович, — подал голос бывший участковый, — с этим садовником происходили интересные истории. Вряд ли они приоткроют свет на убийство, но тут, мне кажется, любая деталь важна.

— Да, Григорий Николаевич, слушаю вас.

— Покойная Анастасия Ветрова является родственницей Матвею Солодову. Я тутошний, родился в этих местах, вырос и работал. Убийств на моей памяти не было, кроме одного, но об этом чуть позже. Сначала поговорим об истории. Все усадьбы на побережье принадлежали ЦК и Ленинградскому обкому, так называемые госдачи, а построены они в начале прошлого века. Здесь доживали свои дни опальные вельможи, отстраненные от государственных дел. Дом, который принадлежал Ветрову, строил опальный граф Григорий Солодов, женатый на Марии Куракиной, тоже особе известной и породистой. В тысяча девятисотом году у них родился сын Аким Солодов, отец нынешнего садовника. Его расстреляли в тридцать восьмом году как врага народа. Сам же граф в семнадцатом году спешно сбежал с женой за границу.

Аким тем временем решил поиграть в революцию. Доигрался. В тридцать шестом его посадили. В лагере у него родился сын Матвей, а через год Акима поставили к стенке. Кем была мать Матвея, никто не знает. На свободу Матвей Солодов вышел в пятьдесят четвертом году в возрасте семнадцати лет. Детство у внука именитого графа, скажем прямо, было несладким. Когда родителей реабилитировали, парня определили в Ленинградское военно-морское училище, по окончании которого он служил на Балтике. В шестьдесят девятом в звании капитана третьего ранга его списывают на берег. Обвиняют в неоправданной жестокости, грубости, превышении полномочий и пьянках. Некоторое время он жил в городе, но потом переехал в одну из деревень неподалеку от Усть-Луги и женился на местной девчонке. Его тянет в родные пенаты к усадьбе деда. Пока был жив отец Анастасии, Матвея близко не подпускали, и только после смерти отца Настя приняла его на работу. Тут есть некоторые догадки и сплетни.

Когда Матвей жил еще в Питере, его нашел душеприказчик деда. Граф умер в Париже и вроде бы передал внуку тайну своих сокровищ, брошенных здесь при спешном бегстве. Возможно, Матвей загорелся желанием найти наследство деда и приехал с этой целью сюда. Чем еще можно объяснить его унизительное положение? Теперь рассмотрим другую историю, более благополучную в конце и унизительную у истоков. Граф Солодов, построивший усадьбу, слыл большим бабником. Но одна из его крепостных была ему особенно дорога. Ее звали Галина Потемкина. Ходили слухи, что она имеет корни от самого светлейшего. Галина родила от Солодова сына Ивана. Граф не хотел позора для своей любимицы и тут же выдал ее замуж за кузнеца Федора Болышкова, и ребенку дали эту фамилию. Иван родился в десятом году и был моложе своего сводного брата Акима Солодова на десять лет. Отчим умер от пьянства, но мать оказалась крепкой, волевой женщиной и стала комиссаром. Она ненавидела дворян, титулы и знать. Сын пошел по стопам матери и сделал карьеру в НКВД. Не берусь утверждать, но есть предположение, будто Иван разыскал старшего брата Акима, упрятал его в лагерь, а через два года расстрелял. Эта история двух сводных братьев. Иван дожил до восемьдесят шестого года и умер от рака. В пятьдесят первом у него родилась дочь Анастасия Болышкова. В том году ее сводный двоюродный брат Матвей еще сидел в лагере. Мальчишке исполнилось шестнадцать.

Иван Солодов, по отчиму Болышков, отлично знал свою родословную. Будучи крупным функционером, он добился того, чтобы получить усадьбу своего деда в качестве госдачи, а со временем приватизировал ее. Таким образом, он восстановил справедливость и похоронил свою мать на территории усадьбы. Когда в деревне появился внук графа Матвей, то Иван его на пушечный выстрел не подпускал, но времена изменились и загнать отставного моряка в лагерь смерти он уже не мог. Дочь Анастасия росла современной барышней и на такие вещи смотрела спокойно. После смерти отца она приняла родственника на работу в качестве холопа, который не смеет и близко подходить к барским покоям. Это вторая история. Но существует и третья. Продолжение следует. У Матвея сын. Неудачник, уже успел срок отмотать, чем-то похожий на отца, и перспектив в жизни не имеет. У Анастасии, по мужу Ветровой, родилась дочь. Красавица, учится в самом престижном учебном заведении Петербурга, умна и хорошо знает себе цену. Вряд ли эта история будет иметь продолжение, но говорят, будто у Дениса Солодова с Алисой Ветровой роман.

— Любопытная история, — почесал подбородок Трифонов. — И если чувства молодых людей взаимные, то на память всплывает шекспировская трагедия о Монтекки и Капулетти. Мы все должны знать о каждом нашем герое, тогда нам легче будет взвешивать наши шансы на успех... Да, но, Григорий Николаевич, вы упоминали о каком-то убийстве в этих краях?

— Совершенно верно. Ребята говорят, что мы столкнулись с первым ЧП в нашем районе, но они забыли о гибели майора Теплокова, старшего оперуполномоченного из Усть-Луги. Его убили четыре месяца назад.

— Да, так оно и есть, — встрепенулся капитан. — Теперь я сижу за его столом и занимаю его должность.

— Что с ним произошло? — резко спросил Трифонов.

— Его застрелили за рулем в машине и похитили табельное оружие "макарова", — заметно занервничал Куприянов, и на его лице вновь появилась идиотская улыбка. — Он ехал от Усть-Луги к побережью, по этому шоссе. Милицейский УАЗик стоял у обочины в трех километрах от города. Нашли его около восьми вечера. Очевидно, он подсадил попутчика, который и был убийцей. Преступник не найден до сих пор. Похоже, работал гастролер. Ничего похожего не случалось на нашей территории.

— Куда он ехал, установлено?

Куприянов проглотил слюну.

— Тут вот что. Теперь я точно вспомнил. В то время в кабинете с Теплоковым сидел старший лейтенант Гаврилов. Он слышал последний разговор майора по телефону. Ему звонила женщина, и он обещал к ней приехать на следующий день. Он так сказал: "Ваша тревога мне вполне понятна. Не беспокойтесь, сегодня в четыре часа я буду у вас". Когда он положил трубку, лейтенант спросил: "Что-нибудь серьезное?" — но майор отмахнулся: "Так, одна сумасшедшая. Третий раз уже звонит. У нее чемодан компромата на кого-то. Телевизор насмотрелась. Все на компроматах помешались". "Поедешь?" — "Придется, а то она и меня сведет с ума".