Его не волновало, что его братья воины, ожидающие снаружи, знали, что только что произошло в этой маленькой тихой комнате. Все, что имело значение, это жизнь, которую он и его связанные собирались разделить.

* * *

Большой зал был огромным. Высокие столбы из бурого камня были украшены яркими красными знаменами, подвешенными над головой Аванил, и, хотя все помещения заполняли здоровенные альфанцы, к которым присоединились несколько человеческих женщин, девушка ощущала себя ужасно одинокой. Она чувствовала опустошенность с тех пор, как Матин и Бэнтон оставили её, покинув ради каких-то таинственных приготовлений к церемонии. Каждый из них подарил Аванил глубокий поцелуй, внимательно посмотрел на неё, а затем они бросились прочь, слишком быстро затерявшись в толпе, заполняющей улицы этого города.

Женщины, в сопровождении двух молчаливых и бдительных мужчин-альфанцев, привели ее к небольшому магазину, запихнули в него, и вскоре Аванил стояла раздетой посреди занавешенной ниши. Милая землянка, которая заговорила с ней первой на взлетно-посадочной полосе, осталась рядом, чтобы помочь, пока Аванил примеряла брюки и туники из невероятно мягкого и теплого материала. Все цвета, которые она только могла вспомнить, скоро заполнили комнату, и, несмотря на то, что еще одна женщина призывала ее взять все, что она хотела, Аванил оставалась в глубокой задумчивости, желая скорее уйти и вернуться к Матину и Бэнтону. Мягкие замшевые сапоги, застёгнутые высоко на её бедрах, дополняли наряд, и она не смогла подавить дрожь при мысли, как оба мужчины будут медленно снимать их, оставляя поцелуи и их особые укусы на её плоти, когда они, наконец, встретятся.

Покинув магазин, Аванил и ее сопровождающие вышли на переполненную улицу, вливаясь в поток спешащих людей, направлявшихся в сторону большого, внушительного здания, облицованного чёрным камнем. Когда они вошли в большой зал, Аванил утешала себя мыслью, что, по крайней мере, Матин и Бэнтон были где-то в этом же здании, даже если она и не могла их видеть. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, она ждала. Эта церемония явно имела значение для Бэнтона и Матина, а также для всех окружающих её альфанцев, но она предпочла бы находиться в их доме, узнавая свое новое окружение, привыкая к новому миру.

Раздался удар гонга, и все в комнате замерли, не двигаясь и не издавая не звука. Все головы повернулись к слегка приподнятой части зала, обрамлённой тускло-красными камнями. Внушительный альфанец, одетый в яркую белую броню, занял свое место в центре помоста, обернувшись лицом к толпе, которая кружила вокруг открытой площадки. Аванил оказалась передвинутой к мужчине на возвышении, его золотистая кожа контрастировала с его бледным облачением. Шрам пересекал щеку, а взгляд, который он обратил на неё, был беспристрастным. Волна нервозности затопила Аванил, ей хотелось сопротивляться тому, что он находился так близко к ней, но вскоре она оказалась на его месте, поднятая на красные камни. Множество золотистых глаз обернулись к ним.

– Войны и товарищи. Мы собрались здесь, чтобы поприветствовать эту человеческую женщину, как новую гражданку Альфы. Кто привёл её в качестве потенциальной связанной? – произнес он низким голосом, и Аванил вздрогнула.

Толпа зашевелилась и расступилась, тогда она увидела их, Матина и Бэнтона, они шагнули на очищенное пространство перед ней, останавливаясь в нескольких метрах, замерев на месте. Они были великолепны, одетые в кожу, покрытую блестящими бляхами, длинные тёмные волосы были стянуты на затылке, демонстрируя их рога. Оба послали ей горячие взгляды, прежде чем посмотреть на мужчину в белом.

– Мы, – сказали Матин и Бэнтон хором, их низкий рык заставил её живот затрепетать.

– Ты согласна принять призыв Матина и Бэнтона из Элбина к связыванию? – теперь мужчина в белом взглянул на неё, и она заставила себя встретить его пристальный взгляд.

– Я принимаю его.

Взгляд священника на секунду смягчился, а затем он отвернулся от неё и стал осматривать толпу.

– Кто-нибудь хочет бросить вызов этим мужчинам, оспаривая союз?

Мертвую тишину, разорвал громкий рёв. Толпа повернулась, некоторые спотыкались, расступаясь, чтобы освободить место неистовому появлению трех высоких альфанцев, одетых в такие же прочные кожаные доспехи, как у Матина и Бэнтона. Её мужчины обернулись к прибывшим, их спины были напряжены, а руки сжимались, словно они хватались за оружие. У ворвавшихся воинов было одинаковое выражение ярости на лице, хмуро посмотрев на Матина и Бэнтона, прежде чем обратить внимание на неё и мужчину, стоявшего рядом.

– Мы бросаем вызов этим Элбинам. Женщина будет нашей, – крикнул один из стоявших посередине, и Бэнтон бросился на него, оттянутый назад, когда Матин быстро схватил его за руку. Публика вокруг них загудела и переглянулась.

– Войны дома Мадок! – крикнул мужчина в белом. – Так как это ваше право, вы можете сражаться. Тот, кто проиграет, должен отказаться от предъявления права. Войны Элбина, выберите своё оружие.

Голова Аванил пошла кругом. Она думала, что это будет простой церемонией, формальностью, чтобы закрепить их связь, которую она уже испытывала, но, увидев выражения на лицах Матина и Бэнтона, когда они повернулись и подошли к ней, ее затопило страхом. Это будет настоящий бой, а ставки в нем – по-настоящему ужасны.

Альфанцы подошли к Аванил, но не дотрагивались до неё, несмотря на то, что она жаждала успокоения.

– Будь смелой, Аванил Рейн, – сказал Матин, снимая тунику и кидая её к ногам девушки.

– Мы победим этих щенков и устроим восхитительный пир в честь победы.

Бэнтон и Матин разделись до небольшой набедренной повязки, оба мужчины натирали кожу маслом, переданным одним из альфанцев, который сопровождал её в зал. Двое других держали в руках различное холодное оружие, на острых лезвиях которого играл свет. Каждый из клинков выглядел достаточно острым, чтобы одним взмахом отрезать чью-нибудь руку или ногу. Зрение Аванил затуманилось, когда она размышляла о том, что ее связанные могли получить ранения, защищая её, а затем ее поразило осознание того, что если Матин и Бэнтон будут тяжело ранены, то она будет передана этим войнам Мадок. Нет. Она бросила взгляд на нарушителей, обнаружив, что они так же были раздеты и покрыты маслом, располагаясь вдоль дальнего конца очищенной от людей площадки.

– Думаю, боевые топоры, – Бэнтон указал на ужасающе-выглядевшее оружие, с одной стороны которого находилось двойное изогнутое лезвие, а с другой – круглая булава. Матин кивнул и взял такой же, а затем оба мужчины позволили своим товарищам закрепить пластины металлической брони на руках, кожаный ремешок через верхнюю часть спины удерживал их на месте. Это всё. Им предстояло встретиться с тремя яростными воинами, не имея ничего, кроме топоров и минимальной защиты на руках.

Резкий вскрик страха сорвался с губ Аванил, и она сцепила ладони вместе, чтобы не протянуть их и не оттащить своих мужчин назад. Это не могло произойти сейчас, когда они, отправившись в путешествие, следуя за таинственным зовом их связи, нашли, наконец, друг друга. Потерять это сейчас, станет нестерпимой болью.

Бэнтон услышал Аванил и подошёл ближе, опустив голову и поймав её взгляд. Его глаза горели от возбуждения.

– Твоя красота и наслаждение, которое мы разделили, дают нам преимущество, Аванил. Мы не потеряем тебя. Будь уверена в нас.

– Но их трое, а вас только двое.

– Не важно. Потребуется две дюжины этих слабаков Мадоков, чтобы иметь преимущество перед любым воином Элбина, – но даже непоколебимая уверенность Бэнтона в победе в этом поединке, не смогла успокоить Аванил.

Матин подошёл и встал с другой стороны от неё.

– Им не победить.

Не найдя слов поддержки, девушка просто кивнула. Они заслужили от нее столько мужества, сколько она могла в себе найти. Бэнтон погладил её по щеке пальцем, и она сморгнула слезы. Люди вокруг них зароптали, и священнослужитель заговорил.