— Слышал, что я спрашивал?

Крыс согласно мотнул головой и застонал от боли.

— Говори, что знаешь!

— Прав Лоханька, — хрипел Крыс, — было мне ночью видение. Сон то был, но словно наяву! Позвал меня кто-то, говорит: добыча вас богатая ожидает нужно только старика поймать да о месте тайном спытать его. Я проснулся, а следом и Дыряба соскочил и слово в слово мой сон пересказал. Тут мы и поняли, что видение нам было… Только когда сюда попали, догадались нечистое это дело: чтоб враз все ватаги гулящие в одном месте собралися! Мы как раз решали, что делать будем, когда у ворот рожок заиграл. А дальше понятно: каждый за жизнь свою постоять должен…

— Кто во сне твоем про старика говорил, помнишь? — Князь приник к самому лицу раненого татя. Крыс слабо мотнул головой:

— Прости, князь. Сон то был…

Годомысл выпрямился, подозвал Вышату и спросил у него:

— Что думаешь?

— Прямо голова идет кругом! Понятно, что их кто-то собрал в одном месте. Но кто это мог быть? Может, обры чего надумали?

— Зачем обрам мой кудесник? Да и про какую такую тайную казну говорил Лоханька?

— Нужно к Лесному Народу на поклон идти! — твердо сказал Вышата.

— Да ты очумел, что ли? — возмутился Годомысл. — Чтобы я — удельный князь — к ним за помощью подался?! Никогда!

— Значит, одна надежда — на погоню тысяцкого, — покорно согласился Вышата и, заметив, что Годомысл покачнулся в седле, испуганно воскликнул: Князюшко! Да на тебе лица нет! Скорее, помогите князю!..

Годомысла спешно доставили в его покои и послали за лекарем. Когда посыльный умчался за Аваддоном, князь сказал своему милостнику:

— Будешь рядом — вместо Ярила… Чую неладное вокруг!

— Мой меч всегда при мне! — ответил Вышата с готовностью.

— Вот и славно, а к вечеру, может, и Тур Орог с хорошими новостями возвернется…

Аваддон спешил к Годомыслу в самом чудесном расположении духа. Он все правильно рассчитал: разбойники увезли кудесника в надежное место, и вредный старик теперь ему не помеха. Князь остался без присмотра, а раз за лекарем послали в неурочное время — значит, князю стало гораздо хуже, и задача его, Аваддона, значительно упрощается.

Но в опочивальне князя его ждало разочарование. Вышата сидел точно на том же месте, где вредный старик каменным истуканом торчал последнее время. Чародею даже показалось, что это и не Вышата вовсе, а сам кудесник, неведомым образом помолодевший на много десятков лет, сейчас пристально следит за всеми его действиями! Гнев навалился на великого мага так стремительно и внезапно, что он ненадолго потерял над собой контроль, а когда пришел в себя, то увидел стоящего перед ним Вышату с обнаженным мечом.

— Не надо так стремительно приближаться к князю! — сказал милостник и со звоном вложил меч в ножны.

— Я только спешил помочь! — Аваддон уже полностью овладел своими эмоциями и теперь лихорадочно рассуждал над тем, как ему загладить свой невольный порыв. — Князю нужна срочная помощь!

— Делай свою работу, лекарь…

Годомысл в диалоге не участвовал, он и выходки Аваддона не заметил, потому что находился в полубессознательном состоянии: прогулка верхом отняла у него столько сил, что теперь он с трудом балансировал на грани беспамятства. Видя такое состояние князя, Вышата оказался в затруднительном положении. С одной стороны, он должен разрешить лекарю помочь князю, но с другой — поведение Аваддона его сильно насторожило, с таким выражением лица, какое было у чародея, раны не врачуют! Если бы здесь был кудесник Ярил!

Вышата скрепя сердце позволил Аваддону приступить к лечению.

Прошло не более получаса, и Годомыслу стало легче. Он даже открыл глаза и слабо улыбнулся Вышате.

— Я приду вечером, как обычно, — сказал лекарь, видя, что князь пришел в себя.

Вышата вопросительно посмотрел на князя, и тот согласно кивнул.

Аваддон собрал инструменты в свой ларец и, поклонившись князю, вышел. Уже закрывая за собой дверь, он заметил слабое движение у себя за спиной. Он быстро обернулся, но, кроме двух вооруженных гридей, стоявших в самом конце коридора, ничего не увидел. Видимо, показалось…

В это время в одрине князя происходил следующий разговор:

— Отправь сотни две воинов к брату моему названому — Эрдусу. Старшим пусть Мстислав Меченый поедет. Наказ ему дашь, чтобы о делах наших только самому Эрдусу все рассказал. Супруге моей Ольге — ни слова, пусть в спокойствии в доме родительском гостит. А Эрдусу — быть готовым к походу: думается мне, что силы тайные на похищении Ярила-кудесника не остановятся. Поэтому Ольгу охранять — как меня самого! Понял ли?

— Все сделаю, князь, как воля твоя прикажет!

— А теперь ступай. Отдохнуть хочу… Что-то тяжело мне… мысли черные сердце давят…

Вышата с тревогой посмотрел на князя и негромко кашлянул.

— Что еще? — спросил князь, не открывая глаз.

— Дозволь Аваддона-лекаря не пускать к тебе нынче вечером!

— В чем причина твоей странной просьбы?

Вышата замялся. Говорить Годомыслу о мимолетном срыве Аваддона он не хотел, тем более что и сам-то сейчас был не совсем уверен — правильно ли оценил поведение чародея? Но что-то подсказывало Вышате — не пускай иноземного лекаря к князю!

— Чего молчишь? — Князь с трудом приоткрыл веки и мутным взором глядел на своего милостника.

— Ярила нет, дозволь мне эту ночь за тобой поухаживать. Завтра, если будет на то воля богов, Тур Орог с кудесником возвернутся… А что до лекаря… опасный он! Глядит тебе в глаза — словно копьем рану бередит!.. Дозволь не пускать его к тебе!

— Делай как знаешь… — Голос князя стал совсем тихим. — Спать хочу… не тревожь меня больше…

Вышата на цыпочках вышел из покоев Годомысла и плавно прикрыл за собой дубовую дверь. Потом негромко позвал сотника Руслава, обретавшегося в конце коридора.

— Стражу у покоев князя утроить! — быстро говорил Вышата. — В гридне чтобы постоянно гриди с оружием дежурили! Здесь, у одрины, сам на охрану встанешь. И чтобы никакого шума! Я всю ночь буду у князя, а сейчас — мигом за Мстиславкой Меченым: княжеское дело к нему большой важности!

Аваддон сосредоточенно готовился к предстоящему решающему сражению за обладание силой Годомысла. Он проверил содержимое обоих ларцов, в которых хранились необходимые для лечения вещи, — они ему больше не понадобятся. Кончилось то время, когда великий маг и чародей Ав Ад-Дон пресмыкался перед какими-то варварами-росомонами, врачуя их физическую немощь! Пришел час показать этому темному народу истинное лицо несокрушимой магии, которой владеет верный адепт могучего Малаха Га-Мавета Аваддон — маг девятого уровня и чародей Черного Квадрата!!! Теперь уже ничто не сможет помешать ему установить собственную масть над заносчивыми росомонами, способными побеждать только еще более диких обров! И поможет ему в этом подарок ангела смерти (да будет его имя пребывать на устах моих еще тысячу лет!).

Аваддон с благоговением взял в руки то, что в памятную ночь разговора с Малахом Га-Маветом последний подарил ему. Это был Талисман Абсолютного Знания, в уменьшенном виде точно повторяющий хрустальный шар Всезнающего Ока. С помощью этого Талисмана Аваддон без труда одержит верх над Годомыслом: в Талисмане сконцентрирована вся мощь Всезнающего Ока, которому не может противостоять ни одна сила физического мира!

Чародей с отвращением сорвал с себя амулет в виде двойной стрелы, подаренный ему ненавистным кудесником, и швырнул его от себя. Потом с трепетом и великим почтением надел (скорее даже возложил!) на себя переливающуюся цепь Талисмана Абсолютного Знания. Пока он проделывал этот обряд, достойный самых могущественных королей, вездесущий Кальконис, молча наблюдавший за ним все это время, незаметно поднял брошенный амулет и чуть менее торжественно, чем чародей Черного Квадрата, произвел себя в звание кудесника-целителя, быстро нацепив амулет и поглубже спрятав его в складках одежды — чтобы Аваддон ненароком не увидел! Да, теперь титулов у философа было не меньше, чем у Искандера Двурогого: сэр Лионель де Кальконис, кудесник-целитель племени Рос! Ох, как красиво звучит! Кальконис даже зажмурился от удовольствия. Радужные картины светлого будущего уже рисовались перед его мысленным взором, когда суровая действительность напомнила о себе увесистым подзатыльником. (Фу-у-у, магистр Аваддон совершенно утратил светские манеры в этом диком крае!)