— Да у тебя и впрямь с мозгами не того… Ты что, забыл, о чем нам говорил тот противный лешак?

— Не забыл я ничего, — насупился Ворон, — он сказал, что Ворота Забытого Зодчего помогут мне увидеть мой настоящий облик.

— А с чего ты взял, что это они и есть? А если ты ошибаешься?! Может, это Врата Помутнения Рассудка? Ты меня извини, конечно, но ты, напарник, и в нормальном-то состоянии не подарок. А если у тебя с головой что-нибудь приключится… Не-е-ет, я лучше сам сначала попробую…

— Это ничего не даст, — уже спокойно ответил Ворон. — Ты нематериален. Что ты сможешь увидеть? К тому же ты что-то там говорил про Врата Помутнения Рассудка? Впрочем, тебе это не грозит — разве можно потерять то, чего нет?!

— Ладно, посмотрим!..

Ворон на всякий случай отошел назад — мало ли что? Ожидая увидеть нечто потрясающее, он даже прищурил свой правый глаз, но… ничего не произошло. Он разочарованно каркнул и стал ждать объяснений.

— Как дела, напарник? — спросил он ехидно.

— Отлично! — как ни в чем не бывало откликнулся Ухоня. — Я думаю, нам надо навестить нашего вчерашнего приятеля.

— Золотые слова! Кстати, а кем я был вчера?

— А ты не помнишь?! Быком-производителем!

— Да-да-да, я начинаю что-то припоминать… А далеко нам лететь до лешего?

— Как раз столько, чтобы ты успел все вспомнить и не задавал глупых вопросов!

Та-а-ак, Ворон теперь был не просто Ворон — теперь он был карающий меч правосудия! И ему даже стало чуточку жаль лешака… но лишь чуточку!. Лешачиные холмы он увидел еще издалека. Оставалось преодолеть лишь несколько верст. Времени было предостаточно, чтобы успеть кое-что вспомнить и наметить план действий. Впрочем, какой там план! Нужно просто поговорить с этим лешаком, Как мужчина с мужчиной… ну или как ворон с лешим, на худой конец! А там — как бог на душу положит.

Видимо, на земле их успели заметить до того, как Ворон с Ухоней осчастливили обитателей Лешачиных холмов своим присутствием. Потому что к тому времени, когда они опустились на поляну перед живописной халупой, там уже никого не было. Однако Ворона этот пустяк не остановил, и, помня события вчерашнего дня, он сразу же устремился в заросли гигантского лопуха, где и нашел сердешного, трясущегося от страха, словно в лихорадке. Итак:

«Леший Лешак Лешакович, абсолютный леший изумрудных кровей, возраст 1359 лет по летоисчислению Случайных Чисел. По причине юношеского возраста — не женат. Существо вредное, злопамятное, истинный обитатель Лешачиных холмов. Кличка труднопроизносимая: Лешачилошич, в простонародье — Шило».

С каким превеликим удовольствием Ворон вонзил свой клюв в нижепоясничную область лешего! В душе у него все так и запело! Совсем иначе поступил Шило: он почему-то выскочил на поляну и стал изображать бегуна на стайерской дистанции. После девяти кругов по поляне, когда Ворона утомила картина мельтешащих лешачиных ног, он с извинениями уронил небольшую жердь под ноги старательному спортсмену. Ну вот, теперь можно было и поговорить. А все-таки хорошо быть вежливым!!

Шило пересек поляну, кувыркаясь и подстригая носом траву-мураву, и оказался в знакомых лопухах. Лежа на спине и разбросав в стороны руки, он следил за тем, как вальяжной походкой морского волка к нему приближается ненавистное создание с клювом и в перьях. Усевшись на грудь несчастному бегуну, Ворон неторопливо вытер об лешего свои когти и клюв и только после этого спросил:

— Как спали этой ночью, уважаемый?

— Х-х-хорошо… — Заикание было лешему даже к лицу (или к морде?).

— А вот я не очень. Засыпал на берегу ручья в облике бычка, здоровьем не обделенного, а утречком проснулся на дереве птицей чернокрылою. А потом еще мы с моим ущербным товарищем Ворота какие-то искали, о которых нам житель местный песни сладкие пел вчерашним росным утром. Да что-то не нашли мы ничего. Может, не там искали?

— Может… — сразу согласился леший.

— А может, ты нас обманул ненароком?

— Может… то есть… нет! Конечно нет! Да разве бы я себе позволил?!

— Позволил, сердешный, позволил. Вчера, когда ты висел, рогами к стене пришпиленный, услышали мы с Ухоней рассказ интересный о Воротах сказочных, пройдя через которые, можно увидеть свой облик истинный. А нам бы этого ой как хотелось, ибо странствуем уже долго и каждое утро в новом обличье! И ведь мы тебе поверили, отпустили с миром… А ты нас куда послал? Просто и повторить-то неудобно! Вот мы и решили вернуться да исправить ошибочку вчерашнюю. Ты уж не сопротивляйся, сладкий ты наш! Мы и без того судьбой обижены, а ты себе такие шутки позволяешь! Нехорошо!

В течение всего монолога Ворон покачивал своим массивным клювом, приноравливаясь — с какого органа лешачьего тела начинать сегодняшнюю трапезу.

— Ты чего это? — От подозрений лешему даже холодно стало.

— Да вот раздумываю: твою печень сейчас съесть или на ужин оставить? Вчера, когда я мыкался тут с тобой в облике быка, ты мне был абсолютно несимпатичен, а сегодня — очень даже ничего! Я бы даже сказал, что сегодня ты вызываешь у меня определенный гастрономический интерес. А как собеседник ты — тьфу! Никакой полезной информации. Так что сам понимаешь… А про Ворота я лучше у Бабы Яги спрошу. Я думаю, мы с ней найдем общий язык.

— Ага, — дрожащим голосом пролепетал Шило, — по поводу языка ты не ошибся — она их очень любит, особенно птичьи, да с грибной подливкой! Да и вообще, это Баба Яга заставила меня морок на вас навести, чтобы вы настоящие Ворота не нашли!

— А есть ли они — настоящие? — подал голос Ухоня.

— А как же! — Леший от негодования даже заерзал под Вороном. — Нам без этих Ворот никак нельзя. Бывало, соберутся ведьмы на шабаш и давай друг перед дружкой своими способностями похваляться. И до того к утру напохваляются, что половина зверья в округе в виде монстров непотребных разгуливает. Ужас просто! Такие страсти увидеть можно, что со страху и помереть недолго. Вот они, сердешные, и поспешают к Воротам Забытого Зодчего, чтобы, значит, вернуть себе свой истинный облик. Я и сам ходил туда не однажды. Вы же знаете, ведьмы — они такие непредсказуемые!..

— Значит, ты можешь нас туда проводить? — Ворон все еще не отказался от намерения перекусить чем бог послал.

— Проводить-то недолго, — замялся Шило, — да только вам от того пользы не будет.

— Это еще почему? — Ворону все больше начинала нравиться мысль о свежей лешачьей печени.

— Слышал я, что колдовство на вас навели шибко страшное. Не могли такого сотворить наши местные…

— А кто мог? — Ворон подумал: а не поискать ли ему камня точильного клюв поправить?

— Не знаю я этого! Но только шепчутся вокруг все, что опасно с вами: порчены вы колдовством темным. А чтобы вы с Воротами нашими ничего не сделали, Баба Яга и попросила заморочить вас, закружить по лесу. А моей вины здесь нет!

Вот ведь, лешак непотребный, смог-таки испортить аппетит Ворону! Ну да ничего, разберемся. И с колдовством черным, и с Бабой Ягой каверзной!

— Ладно, пойдем смотреть Ворота ваши. Далеко ли до них?

— Да нет, это совсем рядом. Я ведь состою как бы смотрителем при них.

— Хорошо, смотритель, но смотри у меня! Если опять чего пакостное надумаешь, учти, что ворон — птица всеядная, да к тому же голодом изморенная.

Ворон так широко раскрыл свой клюв, что леший собрался проститься с жизнью.

— А теперь пошли!