И вдруг он услышал в лесу неясный шум. Будто хрустнули ветки, на которые кто-то наступил. Источником шума вполне мог стать кабан или иное опасное животное, потому Джон быстро вытащил пистолет из кобуры, притаился и стал таращиться в сторону темных силуэтов деревьев.

Шум не повторялся долго, капитан подумал уже, что ему почудилось, но в следующую секунду из леса вышел… человек. Он шел медленно и явно без определенной цели наискосок от капитана. Лица Джон не видел, как и деталей одежды незнакомца, но почему-то этот ночной визит вогнал бравого солдата в ужас. Еще не понимая, что именно вызывает ужас, капитан следил за человеком. Обнаружить себя не позволяла куча веток, которые Джон приготовил для поддержания костра.

Человек подошел к воде, ноги его тут же промокли в набегающих волнах. Он постоял несколько минут совершенно неподвижно, будто рассматривал нечто у берега, потом повернулся и пошел по пляжу точно на капитана. Этот парень под наркотой, что ли? Или пьян?

Человек приближался. Его голова была уронена на грудь и неприятно болталась из стороны в сторону. Одежда на нем хоть и слабо различимая в темноте, казалась требухой. Волнение в груди Джона нарастало с каждым шагом незнакомца, а когда стало вовсе нестерпимым, капитан вскочил на ноги и крикнул:

— Эй, кто ты?

Он думал, что испугает человека. Но тот совсем не испугался. Наоборот, он вмиг замер на полушаге и резко вздернул голову. Человек смотрел прямо на капитана с расстояния шагов в пятьдесят.

Что-то с этим парнем явно не так. Он болен, решил Джон, чувствующий движение волос на спине и холодок, сковавший все тело. Но до сих пор он не мог понять, почему тот человек вызывает такие панические чувства.

Незнакомец простоял неподвижно секунду. А затем побежал к капитану, быстро, но вместе с тем весьма неуклюже, как будто бегать научился только сейчас. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и нервы капитана не выдержали: он прицелился и нажал на спуск. Выстрел хлопнул и прокатился над пляжем. Пуля вошла незнакомцу точно в грудь, отчего тот свалился в песок навзничь и перестал подавать признаки жизни.

— Вот черт! — обругал сам себя Джон. Становиться убийцей ни в чем не повинного гражданского он не хотел.

Медленно, все еще под воздействием непонятного страха, Джон приблизился к убитому. На вид человеку было лет тридцать, его лицо сплошь усеяно было глубокими черными язвами, одежда изорвана в лохмотья, так что определить, что именно за одежда раньше была у незнакомца, не представлялось возможным. В груди чернела маленькая дырочка от пули, но кровь из раны не сочилась. Черт, я его завалил-таки…

Джон встал над трупом и задумался. Он пытался понять, кто же этот человек, что он делал на острове и — самое важное — какое время он тут пробыл. Ведь судя по одежде и состоянию кожи, мужчина жил в полной изоляции и крайней нужде довольно длительное время. Месяц, а то и несколько месяцев. А может и весь год.

Вдруг закрытые доселе глаза убитого широко распахнулись. Едва это произошло, Джон вскрикнул.

Матерь Божья! Что с его глазами?!

Мужчина молниеносно вскочил на ноги, не сводя страшного взгляда с капитана. Страшного потому, что его глаза были совершенно черны, как глубокие норы. Будто темные зрачки, у нормального человека не превышающие нескольких миллиметров в диаметре, здесь раскрылись на несколько сантиметров. Или вовсе отсутствовали.

Но глаза, сами глаза были на месте — Джон понял это, когда заметил отразившееся в них пламя второго выстрела.

Человек снова свалился в песок. На этот раз пуля угодила ему точно в лоб.

Джона Карчера затрясло. Никогда прежде он не видал столь отвратительных, столь пугающих глаз. Он не мог приложить ума, что явилось причиной такого изменения в их внешнем виде, но теорию невероятно расширившихся зрачков отбросил. Не могут зрачки так расширяться. Значит, у этого явно больного человека белки и роговые оболочки глаз отчего-то приобрели черный, смолянистый цвет. Заплыли нефтью, черт возьми…

Джон не хотел приближаться к трупу, ТЕПЕРЬ-ТО ТОЧНО трупу, ведь пуля раскроила ему череп. Что делать дальше, капитан не имел понятия. Его беспокоил, очень беспокоил внешний вид мужчины, подхватившего какую-то заразу. В тропиках и субтропиках заразы полно, человек неподготовленный может умереть даже от укуса комара. Но этот тип болен не малярией или желтой лихорадкой. Он болен чумой, если не хуже.

Едва в голове всплыло слово «чума», Джон отошел в сторону. В груди бешено колотилось сердце, в голове царил сумбур. Все еще по спине носились табуны мурашек, а тело трясло как при ознобе. Почему-то захотелось вооружиться получше, и капитан взял в руки найденный в бомбардировщике автомат. Он тревожно огляделся, нет ли кого-нибудь поблизости, кто может внезапно наброситься на здорового пока еще человека. Но больше на пляже никого не было.

Однако капитан по-прежнему не оставался один. Тот мужчина, которого он застрелил дважды, издал хриплый звук и стал подниматься. Теперь Джон не ждал, пока мужчина бросится на него, и открыл огонь из автомата. Очередь сухих хлопков и полыхнувшее пламя доказали: оружие боеспособно и в отличном состоянии. Незнакомец повалился с ног, но умирать не собирался. Он прохрипел что-то еще и пополз по направлению к капитану. Да когда ты уже помрешь, дьявольское отродье! Капитан дал еще одну очередь. Несколько пуль прошили голову мужчины и даже вырвали солидную часть мозга вместе с костями черепа, но тот и не думал умирать! Он утратил прыть и скорость, он едва полз к капитану, но все же ПОЛЗ!

— Умри ты, наконец, тварь! — воскликнул Джон вне себя от ужаса. — Подохни!

Третья очередь разметала голову мужчины на капли черной плоти и ошметки сгнивших мозгов. Больше невероятно живучий противник не издал ни звука, не шевелился и вообще казался мертвым. Теперь-то он точно мертв.

Джон на негнущихся ногах с великой осторожностью подошел к трупу. Все его существо кричало, рвало и метало, подстегивая капитана немедленно броситься сломя голову подальше от не желавшего умирать человека, но Джон попытался взять себя в руки. Он опустошил магазин автомата, прострелив труп еще раз. Затем быстро перезарядил оружие, отошел к разложенному костру и поджег его.

В ту ночь Джон не смог сомкнуть глаз, как и в ночь следующую. Наутро, когда все запасы древесины прогорели, а на горизонте так и не появилось ни одного судна, Джон нашел в себе смелость осмотреть труп. Крайне брезгливо он обходил мертвеца по кругу, разглядывал черные, но сухие язвы на его щеках, на руках, на прочих частях тела. Кое-где у трупа отсутствовали большие куски плоти, будто нечто откусило их. Ногти на пальцах рук и пальцах босых ног были полностью черны и длинны, что могло свидетельствовать о давнем пребывании этого бедняги на острове, а еще о том, что он точно заражен чем-то очень опасным. С наступлением дня Джон чувствовал себя лучше и теперь мыслил более разумно. Например, он знал, что человек в состоянии шока может довольно долго прожить после получения сильных ранений, никак не совместимых с жизнью. Так, солдаты во время боя, случайно подорвавшиеся на мине, продолжали ползти несколько минут даже без ног и таза, но ни медицина, ни биология этого объяснить не могут. Точно так же человеческий организм может определенное время функционировать без мозга (например, когда этот мозг ему вышибают автоматной очередью вместе с частью головы), что подтверждено несколькими поразительными фактами: в Европе, например, был рожден малыш, нормально проживший несколько месяцев, с поведением ничуть не отличным от того поведения, какое характерно для младенцев. И только когда он по неизвестной причине умер, а тело его подвергли вскрытию, растерявшиеся медики обнаружили полное отсутствие головного мозга у малыша. Вместо мозга там плескалось две-три сотни миллилитров жидкости. А во время Второй Мировой войны некоторые солдаты на поле боя лишались своих голов: начисто срезало осколками от взрывов. И безголовыми они продолжали бежать и даже стрелять.