– А куда мы хотим? – спросил Костя.

– Как куда?.. – растерянно почесал затылок Бараско, явно стараясь не выдавать секреты.

– Но ведь куда-то же мы идем? – напомнил Костя.

– А-а-а… ну да, конечно, идем.

– А куда? – не отставал Костя.

Воздух был, как лесной сироп, настоянный на запахах шишек и хвои. Таким воздухом хотелось дышать и дышать. Но и надышаться им было невозможно.

– Как куда? Вот ты, ей богу, как репей! В Зону, конечно. Говорят, там этот самый Выброс должен произойти.

– А зачем нам Выброс? – Костя едва успевал за Бараско, который уверенно двигался по лесу.

– Выброс на то он и Выброс. Хабар выбрасывает. Только я никогда на Выбросы не хожу, потому что радиации много. Да и хабар там известный: 'пустышки', 'аккумуляторы', которые уже никого не интересуют, какая-то 'панацея' от всех болячек и бед.

Ага, понял Костя, должно быть, этой самой 'панацеей' с червяками меня и поил Семен Тимофеевич.

– 'Ведьмин студень', слышал, приспособили, что-то вроде вечного двигателя соорудили. 'Брызги', 'браслеты' и прочая ерунда. Это уже считается старьем. Дыра! Вот цель нашего путешествия.

– Слушай, Ред, – Костя впервые так его назвал, – тогда надо было с нашими идти!

– Ну во-первых, они бы меня шлепнули.

– Как бывшего полицая, – напомнил Костя.

– Ну да! – быстро согласился Бараско. – А во-вторых, ты должен знать, что Дыра открывается только чистым натурам.

– Как это? – удивился Костя.

– Ну людям, которые не погрязли в грехах и разврате цивилизации. По сути, Дыра у каждого своя, и что ты хочешь получить, то и получишь.

– Так это ж метафизика! – воскликнул Костя. – Мы это в универе проходили!

Бараско искоса посмотрел на него и хмыкнул.

– Наивный ты парень, как я погляжу. Какой универ?! Это, брат, космос, а он посложнее всяких институтских лекций. Ложись! – успел крикнуть он.

Костя, наученный горьким опытом, беспрекословно шлепнулся на землю, откатился под елки и услышал свист гранаты, выпущенной из подствольника, а потом ощутил взрыв, удар в плечо, и на него посыпались сосновые иголки. Он оглох на левое ухо, а плечо онемело, словно по нему ударили дубинкой.

– Русс, сдавайся! – услышал он.

– Бараско, едрить твою налево! Отдай наш хабар!

– Отдай, живым уйдешь.

– А хрен вам! – крикнул Бараско, и тут же застрекотал его 'американец'.

А потом они побежали, не разбирая дороги.

– Контузия это! Контузия! – объяснял Бараско на ходу и срезал очередью двоих, которые выскочили из кустов.

Больше их никто не преследовал. Костю тошнило, качало, и стрелять он не мог, потому что плечо просто разламывалось от боли.

За елками все громче что-то пыхтело, как стадо рассерженных гиппопотамов. Показалось огромное и длинное тело бронепоезда, ощетинившееся орудиями и пулеметами.

В кустах они едва не налетели на бойца, справляющего нужду. Потом увидели еще одного с АК-47 через плечо. Боец занимался тем, что пожирал содержимое банки с тушенкой. Рядом стоял второй и глушил водку из горла.

Бойцы были похожи друг на друга, как две капли воды.

– Да это ж клоны! – воскликнул Костя, чуть приходя в себя.

– Ну клоны, так клоны, – пожал плечами Бараско. – Какая нам разница, главное, что свои.

– А? Что? – спросил Костя, прикладывая ладонь к поврежденному уху.

– Я говорю, какое нам дело! – крикнул в него Бараско во все горло.

– Чего ты орешь?! – обиделся Костя, – я хорошо слышу.

– Пойдем быстрее! – сказал Бараско, оглядываясь на всякий случай и направляясь к бронепоезду.

– Заметут нас, – сказал Костя. – Как пить дать, заметут.

На одном из вагонов аршинными красными буквами было написано: 'Смерть врагам СВ!!!' Костя не успел понять, что это означает. Сыграли 'сбор', и из подлеска стали выбегать бойцы-клоны, подтягивая штаны и лихо защелкивая ремни. Кое-где блестели штыки.

По платформе станции 'Букино' уверенно расхаживал в окружении свиты командир бронепоезда в полевой форме СА семидесятых годов. На груди у него сияла, слепя глаза, Звезда Героя России. Он то и дело поглядывал на часы, и вид у него был строгий.

По виду отцы-командиры тоже были клонами разных серий, но с индивидуальными чертами лиц.

Бараско и не думал попадать им на глаза, но пройти под футбольными воротами, которыми заканчивалась тропинка, он не мог, потом что в таких местах обычно сидели ловушки. А рисковать даже ради бронепоезда с грозным названием 'Смерть врагам СВ!!!' он не хотел.

– А вот еще двое! Пожалуйста, вот вам дисциплина! – увидел их командир бронепоезда. – Бойцы, где вы шляетесь?! – крикнул он громоподобно. – Ко мне! Живо!

Им ничего другого не оставалось, как подчиниться и резво подбежать к суровому командиру.

– Где вы шляетесь?!

Его голос эхом разносился над станцией 'Букино', железной дорогой и затихал лишь в густом лесу. Даже небо притихло в ожидании грозы, приняв его голос за раскаты грома.

– По нужде отлучились, – миролюбиво ответил Бараско.

– А вас не спрашивают! – оборвал его какой-то младший лейтенант с широкими плечами и массивными бицепсами, на которых, казалось, готова была лопнуть гимнастерка.

Его юный возраст и интеллигентные манеры говорили о том, что он призван из 'пиджаков'. К тому же он с таким обожанием глядел на командира Березина, что это наводило на некоторые размышления.

– Младший лейтенант Нежный! – скомандовал командир. – Живо в свой взвод и проверьте наличие состава!

– Есть проверить наличие состава, – по уставу ответил младший лейтенант Нежный, развернулся на каблуках так, что во все стороны полетела галька, и побежал в хвост бронепоезда.

Ишь, адвокатишка, подумал командир славного бронепоезда, глядя ему вслед, из умников, а туда же в кадровые – примазывается. Надо будет его на всякий случай в атаку послать, проверить его судьбу и смелость.

– Из какой роты? – поинтересовался командир, скрипнув зубами.

– Товарищ командир, это не наши… – подсказал старший лейтенант Жулин из серии лейтенантов, то есть субтильный, с прыщиками на лице.

– Как не наши? – удивился командир и, склонив голову на бок, стал внимательно разглядывать Бараско и Костю.

Его сухое лицо аскета было наполнено небывалой решимостью. Короткая щеточка усов, подчеркивала мужественность и волю.

Под взглядом его серых глаз Костя Сабуров невольно вытянулся, а Бараско убрал в лица насмешливое выражение.

– Оружие же наше? – сказал командир, глядя прежде всего на Костин АК-74М, который очень походил АК-47. – А у тебя что? – спросил он, обращаясь к Бараско, так ничего и не поняв.

– Мы из десантников, из разведки, наклонившись и проникновенно прошептал Бараско, на всякий случай пошевелив плечом, на котором висел 'американец'.

– Ах, ну да-да… – вспомнил командир и хлопнул себя по лбу. – Как же я забыл! – При этом фуражка у него слетела куда-то на затылок. – Ну и как там разведка? – спросил он, водворяя фуражку на место.

– Товарищ командир! Товарищ командир! – раздалось издали. По щебенке лихо бежал офицер. – Федор Дмитриевич!

– Товарищ командир, – попросил Бараско, – разрешите пристать к вашей бригаде? У нас разведданные имеются.

– Приставайте, – кивнул грозный командир. – Бегите в девятый вагон к старшине Русанову. – Скажете, чтобы зачислил на довольствие. А потом явитесь с докладом к начальнику штаба, генерал-майору Чичвакину и дадите разведку.

– Есть! – обрадовался Бараско, однако не отдавая честь, потому что был без головного убора.

– Товарищ, командир… – наконец подбежал запыхавшийся офицер. – Немцы!

– Где?! – присел командир, выпятив зад, и стал разглядывая из-под руки кусты, но так ничего и не разглядел. – Сигай по вагонам! – отдал он команду.

– По вагонам! – продублировали в начале.

– По вагонам!.. – продублировали в конце.

Бронепоезд со звучным названием 'Смерть врагам СВ!!!' дернулся, колеса его один раз прокрутились вхолостую. Локомотив окутался белами клубами дыма, издав страдальческий скрипящий звук, и состав, ощетинившись орудиями главного калибра, а также крупнокалиберными пулеметами всех типов и видов, двинулся в свой роковой путь.