– Нет…

– Ну тогда сам думай!

Выглянул Костя, огляделся и сообразил, что им еще повезло. Кинулись бы люди в черном со всех сторон одновременно, и не удержали бы они с Бараско позицию ни на склоне холма, ни на его вершине, потому как было их всего двое и патронов на три минуты ленивого боя, а сколько людей в черном – еще неизвестно.

Стыдно стало ему. Ничего он не понимал ни в тактике, ни в стратегии. А Бараско, словно прочитав все его мысли на лице, сказал:

– Они знают, что мы здесь, и пойдут перебежками с флангов. Твое дело держать дорогу. Место чистое. До броска гранатами дело не дойдет. А я пока попартизаню, – и оставил Костю одного.

Некоторое время он еще слышал шорохи, потом и они стихли. Страшно стало Косте. Не любил он оставаться один. Да и как себя вести, тоже не знал. Упал он за поребрик, поросший травой и чертополохом и вперился в дорогу и левый склон холма. Вначале его сильно смущал экскаватор. Он боялся, что из-за него снова кто-нибудь вылезет. Так боялся, что пропустил группу то ли из двух, то ли из трех человек справа. Конечно, они не были дураками и на рожон не полезли, а пробирались перебежками вдоль трассы, используя для маскировки всю ту же брошенную технику и остатки ларьков, но в основном прятались за толстенными тополями. Вначале Костя никак не мог поймать никого на мушку. Только он приноравливался, как человек перебегал и прятался за дерево или за иное укрытие. Но Костя обратил внимание, что перед тем как выбежать из-за дерева, человек выставлял перед собой дуло автомата. А автоматики-то М16 у них были подлиннее АК-74М, и этот факт многое значил. Поэтому Костя прицелился с упреждением на один корпус. Как только человек в черном показал ствол М16, выстрелил короткой очередью из трех патронов. И попал. Завалил. Даже криков не было. Только суета в траве. Костя еще раз туда пульнул для порядка. После чего группа в черном затаилась и больше не двигалась. Зато на гребне появились двое и в наглую стали расхаживать там, демонстрируя, какие они смелые. Хотел Костя их снять, да внутренний голос подсказал, что не стоит. Может, это и не люди вовсе? Ведь недаром же они его провоцировали? Недаром. Да и Бараско молчал. Ведь где-то он сидит и наблюдает? Уж он бы не упустил такого шанса. Костя надеялся, что Бараско все продумал и не бросил его на произвол судьбы.

Вдруг он краем глаза заметил шевеление в котловане, и волосы у него встали дыбом: по дну его бродил голый по пояс гигант. Горы мышц облепляли его торс. А руки походили на витые канаты. 'Дантай', догадался Костя и понял, что против такой силы ему не продержаться и минуты. Стал он пятиться, как рак. А 'дантаю' вроде бы это так и надо было. Только Костя шевельнулся – он навострил эльфовские уши и повернулся в его сторону. Замер Костя – замер и 'дантай'. Зато поперли те двое, которых Костя не прищучил. Только он в их сторону повернул ствол, как 'дантай' определился с направлением и пошел прямо к Косте. Лицо у него было огромное, с гипертрофированно развитыми чертами: огромный нос, развитые надбровные дуги, глубокие, резкие складки вокруг рта. Все, понял Костя, мне капец и стал пятиться быстрее. Только у него ничего не вышло. Не мог он оттолкнуться от земли. Не получалось, потому что тело сделалось невесомым, как в полете во сне. Каким-то чудом ему удалось зацепиться за край железобетонного блока, подтянуться и спрятаться за него. Только после этого он снова обрел вес и сразу вспомнил слова грузина о 'куни-кори' – антигравитаторе. Получалось, что 'дантай' владеет этим самым антигравитатором и пользуется им, чтобы не дать противнику убежать.

В запасе у Кости было всего-то секунд пять-десять. Поэтому он высунулся с другой стороны железобетонного блока и влепил в 'дантая' почти в упор сорокамиллиметровую гранату из подствольника. Только зря он это сделал – с 'дантаем' ничего не произошло. Граната не взорвалась, а просто пролетела сквозь него и 'пыхнула' в котловане. А 'дантай' уже перешел середину дороги и осталось ему-то пройти всего метров десять. Но он их не прошел – не получилось у него, не вышло. Вдруг гигант стал бледнеть, фигура его потеряла прежние очертания, и в тот момент, когда он почти дошел и Костя вновь ощутил действие антигравитатора, 'дантай' вдруг сделался совсем прозрачным и растворился в воздухе, будто его и не было, а Костя шлепнулся на землю.

Собственно, после этого все и закончилось: те двое на гребне куда-то исчезли, а те, которые перлись вдоль дороги, видать, предпочли ретироваться, ибо кое-что сообразили раньше, чем Костя. Рядом же беззвучно, как дух, возник Бараско.

– Фу-у-у… – вытер он мокрый лоб, – едва успел.

– Е… твою мать! – выругался Костя. – Я здесь воюю…

– Ладно, ладно… – примирительно сказал Бараско, пряча глаза.

– Я говорю, что я воюю…

– Отлично! – сдержанно похвалил Бараско.

– Я говорю…

И тут до него дошло. А ведь меня использовали, как живца, понял он, тем более, что Бараско без утайки вышел на дорогу и вернулся, держа в руках хабар – 'куни-кори', антигравитатор, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

– Так ты из-за этого?.. меня?.. – Костя едва не впал в истерику.

Он был готов к чему угодно, но только не к такому предательству. Не укладывалось у него это в голове. Он все еще думал, что все люди братья. Даже на телевидение его так не подставляли, хотя бывало, конечно, всякое. 'Чем интеллигентней народ, тем умнее он пакостит', – учила его мама.

– Спелись, гады! – сообщил Бараско, будто ничего не случилось. – У нас в Зоне такого отродясь не бывало.

– Это что, местные жители? – расстроено спросил Костя.

– Да какие местные?! Сталкеры, которые промышляют грабежом. Район держат. А местным все равно. Для них хабар, что трава на обочине. Ты же местного видел?

– Видел. А кто же это все понастроил? – удивился Костя.

– Братская помощь.

– Какая еще, на фиг, помощь?

– Да наша, наша. Еще до Чернобыльской катастрофы.

– Подожди, подожди, ты хочешь сказать, что Дыра была открыта еще до Выброса?

– Конечно. Дыра – это аномалия в пространстве. Ее потихоньку и без огласки осваивали. Дыра – это, быть может, самая большая тайна СССР. Если бы Чернобыль не пыхнул, СССР не распался бы, потому что резервы непознанного здесь неисчерпаемые. Ну а потом когда пыхнуло и СССР развалился, не до Дыры стало. Да и Дыра закрылась и вообще, она стала непредсказуемой. Катастрофа ее изменила. Так что, считай, нам крупно повезло, что Дыра открылась.

Между тем, капитан Егор Чепухалин все еще находился во власти 'камбуна' Гайсин. С одной стороны, это было очень и очень плохо, с другой стороны, Гайсин провел Чепухалина по такие дорогам и тропам, о которых не знал даже черный сталкер.

Чепухалин, который никогда не был в Зоне, с большим интересом знакомился с ней, тем более, что пока в нем сидел Гайсин, ему не грозила никакая опасность. Даже 'Дровосек' не посмел раскинуть на их пути свои сети в виде тропинок и лужаек в английском стиле. А 'ведьмин студень' или, положим, 'аттракт' уползали в сторону, как побитые собаки, а 'рок судьбы' менял свою траекторию. Видать, Гайсин большая шишка, думал капитан Чепухалин, гордо расправляя плечи. Гайсин же после того, как вселился в Чепухалина, вообще молчал, как рыба об лед – то ли язык потерял, то ли не было тем для разговоров.

Самостоятельно 'камбун' Гайсин ни за что не вернулся бы в Зону. Без Чепухалина он бы хирел, терял силы и наконец распался бы на элементарные частицы. Поэтому он многим был обязан Чепухалину, но как только надобность в нем отпала, дух или существо по имени Гайсин без всякого сожаления рассталось с Чепухалиным. И не потому что было неблагодарно, а потому что логика таких существ, как Гайсин, сильно отличается от человеческой.

В общем, как бы там ни было, а Егор Чепухалин вдруг очнулся на автобусной остановке. Кто он такой и что он здесь делает, Чепухалин абсолютно не помнил. Он даже не помнил, как его зовут. На языке вертелась только одна фраза, которая связывала его с прошлым: 'Ебическая сила'.